хохот Немури Коямы?
* * *
Сигнал.
Киотака не изменил себе — сразу же атаковал туманом, выпустив два концентрированных столба фиолетового дыма в мою сторону, будто беря меня в клещи.
Вообще, я надеялся его отвлечь и разговорить, однако сразу же стало не до этого.
Никогда не думал, что мне этот навык пригодится — Спасибо Айзаве, что ли…
— ШОДА SMASH!
Заняв более-менее устойчивое положение, насколько это возможно со спагетти вместо ног — то есть враскоряку, как бухой краб — я принялся лупить в ладони, отгоняя от себя гадскую завесу множителями, которые создавали воздушные волны.
И медленно, шаг за шагом, продвигаясь вперед и вбок, в нужном мне направлении.
На арене стемнело, туман, такое ощущение, занял вообще весь воздух над нами, из-за чего я почти потерял ориентацию в пространстве.
Хм…
Ни разу, ни за одну из своих дуэлей, Шинья не нападал. Он всегда играл от обороны, не спешил, ничего сложного не показывал. И никогда не атаковал сам.
Что ж, кажется, он берег это для меня.
Из тумана слева, почти бесшумно, вылетела фигура с вытянутой рукой.
Я сделал единственное, что было в моих силах — упал.
Кое-как откатился, краем глаза заметив, что мы стоим в пустом от тумана пятачке
Судя по маркерам, на середине поля.
У меня начали закрадываться нехорошие подозрения.
— Знаешь, я реально надеялся схлестнуться в полную силу, — протянул Шинья, расслаблено стоя на месте. — Тактику продумывал даже… и такое разочарование. Тебе самому не стыдно?
— Я бы посмотрел, как бы ты воевал с Тодороки, — стер я кровь тылом руки. — Слушай, я знаю, что темнота — это друг молодежи, но ты не мог бы вернуть свет, а то…
Я осекся: на форме Киотаки, не доставляя ему никаких неудобств, были заметны темно-фиолетовые, почти черные разводы — несомненно, та самая усыпляющая дрянь, на которой он скользит.
Что я там говорил про неудобного противника? Кацуки? Или, может, Тодороки?
Да дерьмо это все! Я даже не могу коснуться этого мудака! Да даже промаркировать его, чтобы отслеживать, не могу! Как к нему подойти? Как его бить?
Разве что, не знаю, биту взять… или там катану…
Киотака недобро рассмеялся.
— Ты всерьез думаешь,что это - потолок моих возможностей? Я могу больше… гораздо больше! Как-нибудь убедишься.
— Ну так давай, че ты, — кое-как поднялся я и сделал шаг в сторону, мол, вставая в стойку…
А на самом деле еще на шаг приближаясь к реализации своего финального, наиболее разрушительного, убийственного мега-приема.
Шинья смерил меня скептическим взглядом и заложил руки за спину.
— А нахрена? Ты и так не в форме. Но важнее то, что это будет рано — слишком рано показывать все. Здесь нет достойных меня противников! Пока нужно только… заинтересовать.
Я сдвинулся вбок еще раз, морща лоб.
Мне показалось, что он на что-то намекал.
Заинтересовать?..
Стоп.
— Только не говори мне, что ты специально строишь из себя большего мудня, чем ты и так есть? — пробормотал я.
Шинья всплеснул руками:
— Дошло наконец, и Фестиваля не прошло!
Еще шаг. А вот здесь уже нужно идти не по диагонали, а смещаться влево…
Мой визави сделал широкий жест, обводя невидимый нам стадион рукой:
— Образ в нашем мире — все, не правда ли? Благодаря твоему вмешательству место самого сильного, злобного и опасного ублюдка в этом болотце теперь вакантно. И я не намерен терять те возможности, что оно мне дает…
Я замер.
Черт. Понял. Он хочет, чтобы его…
… еще шаг, а потом мелькнула тень — и я оказался в воздухе.
Шинья без особых усилий удерживал меня в воздухе одной рукой — за отворот формы. Воротник больно врезался в шею.
— Рад, что ты сложил два и два. Значит… ты ведь не будешь возражать, если я слегка подрихтую тебе хлебало. Или не слегка. Захотелось, знаешь ли, — злобно улыбнулся перерожденец, — уничтожить что-то красивое.
— Ну… ты… и… гей… — с натугой выдавил я.
Так-то я понял, что это отсылка на Паланика, но не уколоть не мог. Я как тот скорпион из притчи — это моя природа. Не люблю пафосных мудаков, а у нас их в Юэй целый цветник, один другого краше.
Последовал тяжелый вздох, но бить он меня, все же не стал.
Мы были как две стороны одной монеты — ни он, ни я не могли нормально драться, ведь любой мой удар по нему означал мгновенный сон, а его по мне — тридцатикратную сдачу, которую Шинья видел во всей красе на Зоне.
Вот только у него есть еще и дальние атаки…
А у меня?
— Снова разочаровал своим айкью. Думаешь, я не вижу, что ты снова что-то задумал? Какую-то «хитрую» многоходовку? Бесполезно! Признай это! Я сильнее! Я лучше тебя! Ты полностью в моей власти, и ты будешь делать то и так, как я…
Продолжать рычать, Киотака подтащил меня к своему лицу, мои ноги заскребли об пол…
Ошибка, дорогой.
Окутавшись маркером с ног до головы, я только ухмыльнулся ему в лицо.
А затем хлопнуло. Громко.
Порывом ветра от меня оттолкнуло все — Шинью, газ, пыль…
Я пошатнулся. Тело будто сдавило со всех сторон. В глазах потемнело.
Но своего я добился: под треск рвущейся ткани Тухлый меня отпустил.
«Его сонная дрянь не должна пройти сквозь подошву».
Стиснув зубы, я пнул туманника, тянущегося к моему лицу, в живот.
Ну и помножил от души.
Хекнувший Киотака, улетев в свой туман, на прощание забрал воротник моей формы.
«У Киотаки есть сверхчеловеческая сила. А вот защиты, как у Бакуго или Тодороки — нет».
Ногу будто раскаленным ломом проткнуло.
Упав на колени и скорчившись, я просипел:
— Да будет свет! Сгинь, сила нечистая…
Всеобъемлющая боль вернулась в полном объеме. Ух… должно же быть наоборот, где живительный адреналин, который притупляет ее? Ы-ы-ы…
На голом упрямстве я воздвигся обратно на ноги — и поплелся дальше, стягивая с себя остатки куртки.
Хлопок в ладони, порыв ветра, отогнать туман… Шаг сюда. Хлопок… Шаг еще прямо. А тут уже кривизна, тут вправо… ох, как больно-то… черт, чистого воздуха дальше совсем нет…
Я спешно задержал дыхание и зажмурил один глаз, а другой оставил щелочкой. Если газ может действовать сквозь слизистые, он будет оказывать эффект и через склеру глаз. Поэтому чем меньше контакта — тем лучше.
Как можно было догадаться,
