морю ходить. Да и вышлем посланников меченосцев — так дадим им повод к брани… Лучше бы вместо того, чтобы злиться да гневаться, отправил бы ты сегодня, княжич, гонцов своих к посаднику. Пригласил бы его переговорить — да не о помощи Владимиру, а о том, что предатели-бояре готовы Новгород немцам али свеям отдать, что нужно не враждовать, а вместе держаться! И войско в готовности держать… И переговорил бы с ним ласково, с уважением — словно и нет в тебе обиды! А когда Степан Твердиславич тебя услышит, обратиться к тебе со вниманием, подними речь и о помощи дяде. Хотя бы о том, чтобы в Торжок подкрепление отправить, ополчение его да дружину усилить на случай поражения Владимира…
Александр Ярославич только невесело усмехнулся:
— Мне бы твою мудрость, Гаврило Олексич!
Боярин, услышав столь приятные его сердцу слова, довольно кивнул:
— Мудрость приходит с годами, княже. А ты пока молод и горяч — хотя со своим служением справляешься гораздо лучше прочих! Я по молодости лет был неразумнее тебя, еще как неразумнее…
Ненадолго замолчав, Гаврило продолжил:
— И помни, Александр Ярославич: начнется, не дай Боже, война с рыцарями или свеями — так все, кто хотят Новгород защитить, вокруг тебя объединятся, дружинников своих дадут тебе беспрекословно! Ты наше знамя, ты наш вождь — тебе и новгородцев вести в сечу! И потому негоже тебе даже думать о том, чтобы сбежать к дяде во Владимир — даже мыслей таких в голове не держи! Вот прибудет отец твой — тогда вече все и решит…
Последние слова Гаврило Олексича чуть испортили то впечатление, что произвело на княжича начало его речи. Однако они были не лишни — сильна в Александре кровь деда его, Всеволода Большое гнездо, проведшего молодость в ромейской земле, во вражде с братом, и женившегося на ясской царевне! От него действительно можно дождаться, что в горячности своей оставит Новгород — а ведь боярин ничуть не кривил душой, говоря про скорую гибель княжества, коли князь (настоящий, живой князь!) решится его оставить…
После недолгого молчания Александр неожиданно спросил:
— Коли литовцы враг рыцарям, так отчего бы не заключить нам союз с врагом нашего врага?
Но Гаврило Олексич лишь с сомнением пожал плечами:
— О том, княже, тебе стоит переговорить с отцом, как прибудет он в Новгород из Киева…
… Ведет личную дружину князь Ярослав Всеволодович сквозь земли Полоцкого княжества — спешит он по зимнику как может, торопя людей. Но то и дело его воям приходится пробиваться через наметенные сугробы, перекрывающие дорогу! Когда есть возможность, рать его следует по льду рек — но, увы, этим путем удается воспользоваться далеко не всегда. Вот и сейчас значительный кусок пути между Днепром и Ловатью преодолевают гриди по заметенной земле…
И всю дорогу старые раны терзают тело немолодого воина, а волнения и затаенные страхи бередят его душу!
Ярослав Всеволодович полжизни провел в военных походах и битвах. Начал еще в тринадцатилетнем возрасте, повоевав в степи против половцев. Затем своим же чрезмерно крутым правлением в Новгороде довел до брани с тестем, Мстиславом Удатным — причем их противостояние вылилось в усобицу между старшими братьями-Всеволодовичами: Ярославом и Юрием с одной стороны, и Константином с другой. А окончилось она жуткой, кровопролитной Липицкой битвой, где погибли тысячи русичей, где едва ли не пал сам князь, потеряв шелом…
Да еще обернулась сеча самым страшным унижением в его жизни: Удатный забрал свою дочь Ростиславу — молодую и любимую жену Ярослава… И не отдавал, несмотря ни на какие уговоры и мольбы обоих супругов — два года не отдавал! Лишь после тесть немного оттаял и позволил им воссоединиться, после чего семья начала быстро пополняться детками: красавица Ростислава подарила мужу девятерых сыновей и еще двух дочек!
Но братоубийственная Липицкая сеча и сейчас является Ярославу в ночных кошмарах…
После нее был совместный поход с Юрием и Святославом на булгар — а двенадцать лет назад, вновь став Новгородским князем, Ярослав наголову разбил большое войско воинственных литовцев близ Усвята! Разошлись литовцы после поражения русичей на Калке, воспользовались ослаблением Смоленского княжества — да захватили всю Торопецкую волость, пограбили людей, побили купцов! Но отвадил их Ярослав, крепко да надолго отвадил…
Затем князь ходил на ямь и крестил корелу, после чего уже сам отразил нападение ями на свою землю. И, наконец, всего четыре года назад сокрушил крестоносцев на Омовже вблизи захваченного ими Юрьева! Умылись тогда кровью псы-рыцари, заметно ослабели после поражения меченосцы…
Немало и крепко повоевал за свою жизнь Ярослав Всеволодович — случались на его веку и громкие победы, и сокрушительное поражение. Он познал в бою быстрых, юрких половцев, стремящихся заманить преследующего врага в ловушку и часто бьющих из своих составных луков. И упрямых в сече булгар, помимо легкой конницы располагающих и пешими копейщиками, и тяжелой конницей бахадиров, равной гридням русичей в конной сшибке… Он познал ярость и доблесть в сече Мстислава Удатного — но всех их разбили агаряне-монголы, всех! Они захватили всю половецкую степь, взяли и разрушили многочисленные булгарские крепости, ничем не уступающие по защищенности детинцам русичей… Разгромили на Калке войско четырех сильнейших князей южной Руси — рать, что заметно превосходила силы тестя и старшего брата на Липице! Так как они с Юрием смогут противостоять монголам, коли пойдут они на Владимир, а то и дальше — на Новгород?!
Три тысячи конных гридей ведет за собой Ярослав. Это и Переяславльские ближники, и верные лично ему новгородские дружинники, с коими он взял Киев и утвердился в нем князем. И собственно киевские ратники — коих, увы, совсем немного… За годы вражды и соперничества русичей (а заодно и венгров, и ляхов!) за великий град, земля княжества оскудела — а после Калки не осталось и тени ее былой мощи! Разве что торки представляют из себя достаточную для сражения силу — но торки по древнему договору с князьями защищают степной рубеж, не влезая в бесконечные распри за Киев. Не удалось и Ярославу сманить их за собой…
Так кого же вести ему на помощь старшему брату? Времени на сбор ополчения у Новгородского князя в обрез. А ведь еще и вече должно утвердить его созыв — но удастся ли убедить людей пойти на войну? Вспомнят ли они, что после Липицы владимирская рать сражалась вместе с новгородской на Омовже? Осознает ли опасность вторжения боярская верхушка? Ярослав однажды уже душил голодом строптивых новгородцев, заняв Торжок и не пуская обозы с зерном из Суздаля. Но как быть, коли Суздаль падет, и некому будет сеять и
