- «Ну и зачем тогда мне эти знания? – подумал он. – Пусть всё идет, как шло, если я в две тысячи двадцать третьем году жив и буду жить, можно сказать, «в шоколаде».
Он знал, что к тому времени отстрел конкурентов прекратился и был шанс прожить долгую жизнь. Но стоп! Юрия обожгла страшная мысль. Ведь сущность Субботина старшего попала в прошлое после гибели этого тела. И Юрий знал, когда и как погиб Субботин. Именно погиб, а не умер.
- Вот же блять! – сказал Юрий, покрываясь холодным потом.
Он совсем забыл, рассуждая о высших материях, про то, что теперь он, Юрий Мамаев, и есть Сергей Субботин, погибший от взрыва перевозившего его автомобиля. И он же сам говорил об этом Ковалёву. Говорил, но не соотносил себя с погибшим.
- Вот же блять! – снова выругался полковник. – Хреново знать дату своей смерти даже если эта смерть ещё за горами.
Август девяносто пятого года от даты смерти был далеко, но полковнику вдруг поплохело. Сейчас-то он точно знал, как быстро пролетают годы. Сущность Субботина старшего практически полностью растворилась в их общем теле.
Раньше у Юрия в памяти хранились лишь прошлые события. После того, как он пришёл в себя, в голове Сергея всё перемешалось и именно поэтому полковника преследовали головные боли. Сейчас, после того, как у него в голове что-то «бумкнуло», его память, кроме двойного прошлого, стала хранить в себе и будущее. В виде отдельного комка аккуратно смотанных нитей.
Прошлое разделить на Юркино и Серёгино пока не получалось
- «А надо ли? – подумал Юрий. – Похрен на него, на это прошлое. Явки, пароли, людей помню, а это главное».
Двадцать третье декабря две тысячи двадцать третьего года. Дата его смерти...
- «Вот, интересно, как! – думал полковник. - Говорил Иванычу, что в двадцать третьем году сдохну, но имел в виду не себя, а Абдулу». Он криво усмехнулся.
- «Сколько мне будет? Шестьдесят семь? Нормально, в принципе, если считать, что я уже умер».
Губы полковника растянулись в широкой, довольной улыбке. Настроение улучшилось. Он потянулся в кресле и глубоко зевнул.
- Да-а-а, Серёга, видимо господу богу нравилось, как мы с тобой из одного котелка хлебали и, похоже, сильно мы его расстроили, что разосрались. И, выходит, что я был в этом сильно неправ, раз мне сейчас предстоит жить за двоих и попытаться как-то выкрутиться через двадцать восемь лет.
Юрий вдруг застонал, вспомнив про своих дочерей и жену Галину. Вот это уж точно наказание из наказаний. Жить рядом и не сметь даже подумать о близости. Ведь если жена откликнется на ухаживания Сергея, Юрий сойдёт с ума от ревности. Поняв это, полковник закрыл лицо ладонями. Тоска и одиночество накатились на Юрия, оторванного от своих близких и друзей.
Он сидел так, едва не плача, долго, боясь, что головная боль снова вернётся. Однако, как не странно, чисто физически полковник чувствовал себя хорошо. Постепенно прошла и тоска. Он снова встал из кресла, подошёл к зеркалу и в очередной раз отметил отличную физическую форму тела. Юрий прищурился, а потом нахмурился. Что-то в лице Сергея было неправильным. Словно перед зеркалом стоял не Абдула, а его брат-близнец. Юрий всмотрелся и снова улыбнулся. Это же зеркало! Он ведь привык видеть друга в нормальном виде, а не в зеркальном отражении. А это, как говорится, две большие разницы. Ни Юрий, ни Сергей не имели идеально симметричные лица. У Сергея имелись несколько небольших шрамов: на брови, на скуле, лицо было немного искривлено. Это и отметил «наблюдательный» друг. Полковник растёр ладонями лицо и провёл пальцами по волосам.
- Что это? – спросил сам себя Юрий, разглядев в волосах белый проблеск и констатировал. – Седой ты, Серёга.
У Юрия в его светлых волосах седина не просматривалась, но тоже была.
- Так, всё, хватит в зеркало пялиться, - сам себе сказал полковник. – Пора двигаться. Промедление смерти подобно.
Он вернулся к столу, сел в кресло, придвинул к себе телефон, набрал номер.
- Привет, Витя, - сказал он через пару секунд после соединения с абонентом. – Это Сергей.
- Привет, Григорич, - ответил Соловьёв. – Куда-то пропал. Без тебя и сауна, даже с девками, не сауна. Да и в бильярд...
- Извини, дружище, дело срочное.
- Дело? - удивился банкир.
- Именно. Нужен кредит. Срочно.
- Зачем? – насторожился друг.
- По телефону не скажу.
- Ну, так, приезжай. Или ты у себя на Мордовцева? Я тут прогуляться хотел. Пройтись в сторону «Олимпийца». Засиделся. В бассейн намылился.
- Хорошее дело. Давай и я туда подтянусь. Сегодня сможем оформить?
- Если будешь убедительным, красноречи...
- Я буду убедительным, - хмыкнул в трубку Сергей и Виктор проглотил конец фразы, поперхнувшись.
В трубке, явно прикрытой ладонью, послышалось тихое покашливание.
- В шестнадцать часов я там.
* * *
- Сколько можешь дать и под какой процент? – спросил полковник.
Они уже проплыли их стандартные разминочные «две по сто» и стояли в воде на ступеньке у тумбы. «Четыре по пятьдесят» звучало не по-русски, а как-то по-американски.
- На сколько?
- На три месяца.
- Сто тридцать годовых. Как другу. Для обычных клиентов - тридцать пять - сорок.
- Да ты охренел, друг! - воззрился на банкира полковник, у которого перед глазами, как на экране монитора, висела таблица средневзвешенных процентных ставок в тысяча девятьсот девяносто пятом году: доходность ГКО, депозитная ставка и ставка по кредитам. По месяцам.
- Вы же - солидный банк. Средневзвешенная годовая ставка сто тридцать, а в следующем будет сто пятнадцать. Так это средняя, Витя. У вас должна быть максимум сто двадцать пять. Или тебя за базар подтянуть? По дружески. Ты меня кинуть хочешь?
- Не кинуть, а заработать, - давясь нервным смехом, произнёс «друг».
- «Вот оно что, Семёныч! А Серёга тебя другом своим считал», - подумал полковник.
- Так! Я понял тебя правильно. Спасибо, что не отказал. Пойдём к настоящим друзьям. На твоём банке свет клином не сошёлся
Сергей оттолкнулся от стенки бассейна ногами и поплыл кролем к противоположной тумбе.
- Да, стой, ты! - крикнул банкир. – Пошутить уже нельзя.
Но Сергей его не слышал. Полностью погрузив голову в воду, он восемь взмахов проплыл не вдыхая воздуха, а медленно, но гневно его выдыхая. Если сущность Юрия относилась к обману «друга» спокойно, то сущность Сергея кипела и придумывала способы мщения.
Сергей отмахал пятьдесят метров за рекордное время (не узнав, кстати об этом) и коснувшись ладонью стенки, одним махом выпрыгнул из воды и сел на край бассейна. Потом опёрся руками о пол и встал на ноги.
Соловьёв догнал Субботина только в раздевалке, потому, что тот не успел одеться, с психу даже не удосужившись вытереться. Футболка не лезла на мокрое тело скрутившись на спине.
- Да стой, ты, Серёжа! – плачущим голосом пытался остановить «друга» банкир.
- Да пошёл ты! – брезгливо отвернулся от него Субботин. – Как Скляра тебе на блюдечке с голубой каёмочкой и с десятью миллионами кредитных денег, так нормально... Спасибо, Серёжа, а...
Он не закончил.
- Да, тьфу на тебя.
- Ну, прости! Прости! Бес попутал! Серёжа!
Соловьёв, серьёзно, едва не плакал. Полковник, не смотря на псих Субботина, видел ситуацию, как бы со стороны.
- Отдай за сто, - сказал он неожиданно.
Соловьёв выпучил глаза и стоял несколько долгих секунд, делая попытки, но не умея вздохнуть. Субботин зло смотрел ему прямо в глаза и банкир чувствовал, как тонет в них. И глаза почему-то у бандита были синие-синие. Полковник ничего не придумал лучшего, как стукнуть «друга» по спине ладонью. Воздух с сипением вошёл в лёгкие и банкир закашлялся. Присев на скамейку, Соловьёв посидел некоторое время, тяжело дыша, потом прохрипел:
- Это ведь нулевой процент...
- Не нулевой, а минусовой. Снова меня надурить хочешь? Ладно, не ссы. Давай под два процента в месяц в банк и один лично тебе?
