И тогда наш хитрый командир предпринял еще один гениальный ход: мы дружно постучались в ворота киностудии — как организованная массовка, для съемки постановочных боев. Теперь мы проводили свои выезды как репетиции боевых эпизодов к каким-либо сценариям. Чего-чего, а такого добра на киностудии — море разливанное. На утверждение в МВД предоставляли выписку из конкретного сценария с подробной росписью всего хода мероприятия. Приезжали даже операторы, снимавшие нас с самых разных ракурсов. Смех смехом, а парочку фрагментов из наших пострелушек действительно включили в какие-то фильмы. И теперь мы совершенно серьезно кивали на данные картины в каждом удобном случае. Аргумент действительно получился неплохой. И хотя мы все понимали, что хитрые киношники таким образом нехило наварили на нас бабла, никакого возмущения это не вызывало. Хрен с ними, зато отмазка неплохая.
Но вот именно сегодня данное обстоятельство встало нам боком. Ладно, мы и драгуны совершенно без проблем могли бы протопать несколько верст, чтобы уйти с данного места. Но вот киношники со своей аппаратурой с насиженного и оборудованного вчера места точно никуда не уйдут. Именно сегодня им приспичило снять парочку характерных эпизодов. Пробежки там всякие, переползания под огнем и прочую хренотень. Так что обломать их мы никак не могли. А глазастые полицейские такой несостык моментально просекут. Неспроста их машина торчит тут с самого утра. И тогда легенде капец. Да и с киностудией мы разосремся капитально…
— Нет, мужики, — хмуро ответил Марк. — С этого места нам никуда уйти не дадут. Для эмвэдешников этот аргумент вообще пустой звук. Да и для операторской группы… Так что вопрос стоит таким образом: либо мы отменяем все вообще и попадаем на деньги, плюс испорченные отношения с киностудией, либо по максимуму отодвигаем всю баталию к краю поля, чтобы обойти те места, где поисковики кого-то обнаружили. Таким образом мы уйдем в сторону от того места, где происходил настоящий бой. Никто в тех местах не погибал и никого там в земле нет. Захоронения поисковики производили в трех километрах отсюда, так что по могилам ползать не будем, не волнуйтесь. Да и кроме того не забывайте, что на данное мероприятие с нами впервые выехали ленфильмовские пиротехники. А уж им-то свои бабахалки ни в каком другом месте жахнуть просто не разрешат. Всем все понятно?
Ребята слегка оживляются и кивают. Такой вариант всех устраивает гораздо больше.
— Слышь, Марк, — подаю я голос, — а ты с поисковиками разговаривал? Чего они сказали — что тут за бой был? Кто с кем бодался, это мы знаем. А чем закончилось все?
— Гренадеры наступали с той стороны, — машет рукой командир. — Мост им нужен был. Тут кругом местность хреновая, болотистая, технике пройти негде. А мост крепенький вполне. Даже и тогда прочный был, танк вполне выдерживал. Взвод Литвинова этот мост оборонял. А немцы его сходу сбить попытались. Сразу этот фокус не прошел. Они в самом начале потеряли около десятка человек и откатились назад. Вот у этой рощицы гренадеры поставили минометы. Там поисковики подняли целую кучу пустых ящиков и прочий соответствующий хабар. А когда минометчики прижали обороняющихся к земле, то немцы поднялись в атаку. На этой высотке и произошло основное бодалово. Более точно мы не знаем, но мост немцы все-таки не взяли. Почему-то они отошли на исходные позиции. Мост взяли только через два дня, когда подошли танки. Кто держал оборону на позициях Литвинова, неизвестно. Может, там вообще уже никого не осталось. Собственно, вот и все. Давайте реконструировать бой, исходя из имеющихся сведений. И свою голову припряжем, куда ж без этого? Минометный налет нам организуют пиротехники, это их епархия. Драгуны займут позиции РККА, а мы, соответственно, будем наступать. Постараемся это сделать лучше, нежели гренадеры 405-го полка. Имейте в виду: посредники будут суровые, помимо наших еще и из Москвы ребята прикатили. Это парни грамотные, их на кривой козе не обскачешь. Так что головы прятать и задницы не высовывать.
Подобная диспозиция ничего нового в себе не таила. Недаром наши мероприятия иногда язвительно называют «войнами ползунов». Правила у нас жесткие: чуть приподнял башку — противник стреляет. И если посредник сочтет, что ты находился в зоне поражения — все, будь любезен топать в «мертвяк». Страйкболистам и пейнтболистам все-таки проще: там хоть чего-то летает, и попадание фиксируется визуально и по наличию синяков. А у нас все отдано на откуп посредникам. Мужики это суровые, бывшие вояки и судят со своей точки зрения. Ежели он считает, что в подобной ситуации стрелок с обычной винтовкой может поразить за шесть секунд троих противников, то так и скажет. И спорить с ним без толку. Все помнят случай, когда посредник уже после боя в ответ на подобную претензию попросил у меня карабин. Благо я всегда вожу с собой свой нарезняк с патронами, и все об этом знают. А он у меня, на зависть всем прочим, не новодел, а вполне себе настоящий «Кар-98», выпуска аж 1939 года. Купил я его в комиссионке, и прежний хозяин, судя по всему, обращался с ним бережно. Машинка была как новая.
Так вот, получив от меня оружие, посредник загнал в магазин три патрона, поставил карабин на предохранитель и приткнул его к древесному стволу. Отойдя чуток в сторонку, он расставил на траве три полена и вернулся назад.
— Смотрите сюда… — Сергеич вскинул к плечу карабин.
К-р-р-р…
Выстрелы протрещали почти короткой очередью, мы даже не уловили момента, когда он перезаряжал оружие. Сбитые пулями поленца попадали на траву, а посредник повернулся к нам.
— Сколько? — кивнул он Алексу, державшему в руках мобильник.
— Пять целых, семь десятых секунды, — проговорил потрясенный Алекс. — Ни фига ж себе!
— Это я еще старый, — хмыкнул стрелок, — да обстановка сейчас спокойная, не в бою, чай. А в настоящем-то деле люди еще и не такие фокусы показывают.
Надо сказать, что подобная демонстрация меня впечатлила очень даже основательно. Нет, я и сам не лопух в плане пострелять. И в армии среди отстающих не числился, да и потом… тоже приходилось иногда постреливать. Жизнь — она штука такая, никогда не знаешь, какое из твоих умений ко двору придется. Так что стрелком я прослыл неплохим, что позволяло мне иногда небрежно этим щегольнуть. Особенно на девушек такое умение действовало впечатляюще. Но вот показать подобное умение — не светило однозначно. Ничего подобного я не только не видывал, но даже и не слыхивал. Поэтому, прихватив из своих запасов бутылку хорошего коньяка, я через полчаса дипломатично постучал ею о колышек палатки, в которой разместились московские посредники. Надо думать, что подобный тембр звучания был уже неплохо им известен, ибо из палатки тотчас же высунулось сразу три головы.
— Вечерний звон? — осведомилась одна из них.
— Он самый!
— Тогда заходи!
Словом, уже наутро я бегал и прыгал по сырой траве, на ходу передергивая затвор карабина. А не выспавшийся с утра Сергеич меланхолично грыз семечки, иногда вставляя ехидные комментарии относительно моих способностей.
— Руку неправильно держишь! Не в сторону затвор тяни, а ладонь к цевью прижимай! Пусть она у тебя вдоль винтовки скользит, тогда увод от цели минимальный будет. И стволом не маши, это не коса. Нет, косить им, в принципе, можно… только не траву и не таким образом.
Он сплюнул шелуху и поднялся с пенька.
— Дай-ка сюда.
Оружие в его руках странным образом как бы прилипло к ладоням и стало их продолжением. Мой учитель плавно повернулся на месте, присаживаясь на корточки и непостижимым образом вдруг съехал куда-то вбок. При этом черный зрачок ствола неотрывно смотрел мне куда-то в район переносицы. Сергеич сделал кувырок вперед и внезапно нырнул в какую-то ложбинку. Сухо щелкнул боек. Откровенно говоря, вдоль моей спины проскользнула холодная струйка. Я отчетливо представил себе, что оружие у него в руках вполне себе боевое, и за эти несколько секунд меня бы убили, по меньшей мере, пять раз. Никакие прошлые навыки и умения ничем мне в данной ситуации не помогли: тело просто не успевало реагировать на стремительно меняющуюся обстановку. Всему, абсолютно всему теперь придется учиться заново!
— Ну, вот где-то так… — приподнялся из травы посредник. — Это я еще форму подрастерял…
— Фига себе — подрастерял! Это ж каким ты головорезом-то был?
— Да обычным, разве что, не шибко ленивым, — невозмутимо пожал плечами мой собеседник. — Наука, в принципе, несложная, было бы желание.
Желание было. Имелась и возможность. Поэтому мы с ним встречались достаточно часто, тем более что мужиком он оказался общительным и интересным. Было о чем поговорить и что послушать. За два года я узнал и услышал весьма много интересного, о чем раньше слыхивал только краем уха. Кое-чему даже и научился. Жалко, что времени было мало, да и поездки из Питера в Москву тоже случались не так часто, как хотелось бы.
