на хрип, и на шелест. — Я — Эреб.
Глава 7. Кто кур не рубил героем не станет
Эреб снял капюшон, открыв моему взгляду смуглое лицо с множеством глубоких морщин на лбу, тощей седой бородкой и крючковатым носом. Совершенно голый череп масляно поблескивал в тусклом свечении ламп.
Мы с Янусом подошли ближе, и с каждым шагом я чувствовал, как воздух вокруг становится все холоднее. Очутившись рядом с Эребом, я с удивлением обнаружил, что он головы на две выше меня. Имея рост сто девяносто с лишним я как-то не привык смотреть на людей снизу вверх, а с ним получалось именно так.
Странный знакомец Януса пригладил серебристую бородку и, наклонившись, взглянул на меня в упор.
Впрочем, понятия не имею, откуда я это знал, потому что ни зрачков, ни белка с радужкой у Эреба не было.
В его глубоких глазницах, как черные грозовые облака, клубилась тьма, время от времени вспыхивая в глубине отдаленными зарницами.
Инстинктивно я хотел было отступить, отшатнуться от этого взгляда, но не мог даже пошевелиться.
— Ты... Ты не человек, — проговорил я, не в силах ни отвернуться, ни отвести взгляд от этого жуткого лица.
— Верно, — ответил мне Эреб.
И придвинулся ко мне еще ближе.
— Тебе страшно? — спросил он.
Его зловещий шепот прозвучал прямо в моей голове.
И это было уже слишком.
— Не лезь в мою голову!.. — выпалил я, даже не успев подумать, насколько опасно возражать этому существу.
Мой протест сработал, как оберег. Я словно вырвался из-под его влияния и смог, наконец, отступить назад.
Не понимая, что происходит, я вопросительно обернулся на Та’ки, но мой наставник все с тем же серьезным и невозмутимым видом наблюдал за происходящим.
— Даня, ему придется, — сказал Ян, приободряюще касаясь моего плеча. — Иначе Эреб не сможет разглядеть тебя как следует. А мне нужны ответы. Да и тебе, я думаю, тоже.
И, повернувшись к своему жуткоглазому знакомому, спросил:
— Так он выдержит?
— Да, — кивнул тот. — У него достаточно цельная личность, так что расщепление ему не угрожает.
— Расщепление личности? — ошеломленно переспросил я. — Сумасшествие то есть? Ян, мне все это не нравится. Я могу вообще узнать, кто это? И что происходит?.. — выпалил я.
— Эреб — мой старый друг. И я хочу, чтобы он разобрался с особенностями твоего источника и структуры всего магического зерна, — отозвался Ян, вставая с другой стороны от меня и скрещивая руки на груди. — Сам я этого сделать не могу, Та’ки не хватает силы и опыта. Но, к счастью, ты оказался совсем не болтлив. Я был немало удивлен, когда узнал, что за все это время ты сам никому не рассказал ни о своем происхождении, ни об «истинном грифе». Хотя поводов было предостаточно, ведь упреков, издевок и вопросов тебе досталось немало. А значит, и по поводу знакомства с Эребом сможешь держать язык за зубами.
— Теперь понятно... — проговорил я.
Хотя на самом деле понятного было немного. Например, почему про Эреба нужно молчать? И почему наша встреча происходит в склепе, среди мертвецов?
— Твой друг... Он — смерть? — осенило меня.
— Нет, — ответил Эреб. — Я — тьма. Но тебе от этого легче не будет. Потому что прикосновение тьмы к человеческой душе приносит страдание. А для того, чтобы разглядеть твой источник, мне придется очень глубоко в тебя заглянуть, Даниил чужеземец. Ты готов?
У меня во рту пересохло. Нечто подобное я уже проходил — обещание счастливого исхода после гарантированных страданий. Все закончилось вмешательством Яна и рваной паутиной. Но могло завершиться желейным покойничком Даней.
Я вопросительно взглянул на Та’ки. Тот молча кивнул — давай, мол, решайся.
И тогда я решился.
— Ну, если так надо, и я действительно не свихнусь от всего этого — то готов.
— Хорошо, — сказал Эреб. — Будет лучше, если ты сядешь.
Я опустился на холодный пол.
Эреб наклонился ко мне, положил руки на плечи и пристально взглянул в глаза.
Могильный холод пронзил меня насквозь. Я видел только две бездонные дыры, в которых клубилась чернота. Дышать стало трудно. Мое сердце заколотилось, как сумасшедшее — его переполняла внезапно нахлынувшая обида на друзей и Ленку, горечь из-за магической неполноценности, необъяснимый гнев и щемящая тоска, от которой вдруг захотелось плакать.
Я чувствовал, как меня начинает трясти. Боль, горечь, тоска, одиночество, злоба, зависть накрывали меня по очереди, сменяясь с такой скоростью, что буквально разрывали грудь изнутри.
Не знаю, сколько продолжалось это испытание. Но мне показалось, что оно длилось целую вечность.
В конце концов моя бедная голова закружилась и я потерял ощущение пространства. В глазах засверкали звездочки. Холодный пол ударил меня в спину, но голову бережно поддержало что-то мягкое.
Тяжело дыша, я приходил в себя.
— ... Внутри он сильней, чем кажется... — услышал я голос Эреба. — Быстро очнется.
Тряхнув головой, я приподнялся на локте и осмотрелся.
Эреб, полностью укутанный в черный плащ, негромко говорил с Яном. А за моей спиной на одном колене стоял Та’ки.
— Живой? — коротко спросил он.
— Нормально, — кривовато улыбнулся я. — Ну так что? Я — истинный гриф?
— Однозначное да, — ответил он.
— И как мне его прокачать? Ну, то есть усилить?
— Та’ки, выведи этого болтуна на воздух? — вмешался в нашу беседу Ян.
Мой наставник кивнул, легко и беззвучно поднялся и помог подняться мне.
— Погоди, я тоже хочу услышать, что скажет твой темный друг! — запротестовал я.
— Я сказал, выйди! — тоном, не терпящим возражений, приказал Ян.
Звучало это как-то не обнадеживающее. Так смертельно больному человеку говорят — выйдите из кабинета, нам нужно поговорить с вашими близкими.
Но тем не менее из кабинета мы вышли.
Очутившись на крыльце, я закурил. Та’ки молча сел рядом, поджав под себя ступни — весь какой-то собранный, жесткий, с прямой спиной и не выражающим никаких эмоций лицом.
— И что теперь будет? — спросил я наставника.
— Перемены, — коротко ответил он. — Наберись терпения.
***
Когда звуки шагов в подземелье наконец-то смолкли, Ян повернулся к Эребу.
— Ну так что скажешь?
— Твой чужеземец действительно уникальный, — ответил Эреб. — Вот уж воистину дитя Фортуны...
— Так что там, в источнике? —
