- О! Привет! – весело встретил «гостя» полковник. – И снова здравствуйте?!
Лисицын подошёл медленно и смотрел на полковника неприветливо.
- Здравствуй-здравствуй, хрен мордастый.
- О, как! – удивился встрече Юрий и тоже посуровел. – Ты, что такой грубый, как бычий хрен на морозе?
Говорили они тихо, но «молодёжь» напряглась, привычно услышав в интонации признаки «наезда».
- Пошли! – поманил рукой Лисицын.
- Я ж, только что с операционного стола.
- И это тебе мешает? – саркастически хмыкнув, сказал врач. – Пошли-пошли, не придуривайся.
- Грубый ты, - прокряхтел полковник, поднимаясь и нащупывая ногами тапки.
Они вышли из палаты и дошли до ординаторской.
- Просю, - открыв дверь и делая жест рукой, произнёс Андрей Юрьевич.
Полковник вошёл.
- Бить будешь?
- Посмотрим на твоё поведение, - ускорив прохождение другом дверей лёгким толчком в спину, хмыкнул врач и приказал. – Смотрись в зеркало!
Полковник с недоумением оглянулся на друга и перевёл взгляд на висевшее у двери зеркало.
- Мама дорогая! - произнёс полковник, машинально коснувшись волос на голове.
- Ты себе в глаза посмотри, - хмыкнул Юрич.
Полковник приблизил лицо к зеркалу и всмотрелся в свою радужку. Потом перевёл испуганный взгляд на Лисицына.
- Што это, Андрей Юрьевич?
- Это я у тебя хотел спросить. Ты, блять, перепугал всех наших медсестёр и врачей. У тебя... Ты видел свои раны?
- Ну...
- Гну! Мало того, что месячные заросли словно им года четыре, так ещё и свежая на глазах затянулась и превратилась в точно такую же!
- Да ну, на...
- Сам посмотри. Тебе нашлёпку из салфетки на лейкопластырь пришпандорили, кровью твоей смочив. Так, для приличия. Не гоже больному после огнестрела из операционной выходить абсолютно здоровым и чистеньким. Вся бы больница сбежалась. А оно нам надо?
- Не-е-е... Кузнец нам не нужен!
Полковник снова повернулся к зеркалу и ощупал своё лицо.
- Словно вас слили, - сказал Лисицын. – Что случилось, Серёжа?
Полковник посмотрел на друга.
- Или Юра?
- Я, честно говоря, теперь и сам не могу понять. У меня и в голове всё перемешалось. Я тебе расскажу всё, а ты уже решишь сам: съехала у меня крыша, или это по-настоящему.
Глава 11
Они с Лисицыным допивали вторую бутылку болгарского «Солнечного берега» и полковник думал, что надо послать бойца за третьей, ибо не брало. Они сидели в ординаторской из которой Юрий позвонил Галинне и предупредил, что сегодня не придет.
Галина, видимо, думая и занимаясь чем-то своим, коротко ответила: «Хорошо» и отключилась. Сначала Юрия это покоробило, но потом он облегчённо вздохнул и, положив трубку, сказал:
- Представляешь, с Галиной говорил. Хотел зайти к ним, денег передать.
- Я могу тебя отпустить. Съезди. Машина-то на стоянке.
- Да, занята она. С детьми занимается. Не до меня ей. Сейчас она одна. Хлопочет по хозяйству.
Лисицын хмыкнул и криво улыбнувшись, и едва заметно, «пробуксовывая», произнёс:
- А то она раньше не крутилась одна? Ей, думаю, не привыкать без мужика обходиться, так что не грузись особо. Она женщина крепкая и знала за кого выходила замуж.
Полковник посмотрел на друга чуть затуманенным коньяком взглядом, думая обидеться, но передумал.
Лисицын отвёл глаза от серых в крапинку радужек Субботина и в очередной раз нервно сглотнул. Он тонул в них и через несколько секунд визуального контакта у Юрича перехватывало дыхание. Но эти «глаза напротив» притягивали его взгляд снова и снова.
- Ты – словно девица на выданье, - хмыкнув, «подколол» полковник.
- А ты не смотри на меня, противный.
- Щас получишь!
Полковник только что добавил к своему повествованию о симбиозе трёх своих ипостасей и будущем, рассказ про то, что будет твориться в Америке, Европе и Украине с лицами нетрадиционной ориентации и про гейпарады в две тысячи двадцать третьем году.
И тут они заметили стоявшего в проёме двери дежурного врача.
- Бухаете?! – даже не возмущённо, а удивлённо спросил Швед. – Ты охренел, Юрич? Ты же дежурный хирург?!
- Да мы и одну ещё не допили, - показал Лисицын, пытаясь спрятать за ногой пустую бутылку. Бутылка покачнулась и упала, звонко звякнув о кафельный пол.
- Э-э-эх! – с сожалением на лице произнёс Швед, завистливо сглатывая.
- Ну... Ты же сам меня отстранил...
- Звоню, ищу. Девушек посылал. Я уже двоих прооперировал. Закрылись тут. Хорошо, у меня ключ есть.
- С меня причитается, Кость... Мы тут с Серёжей друга погибшего... поминаем.
- Не того, которого ты хоронил месяц назад? Из СОБРа?
- Его-его, Костя.
Они с полковником переглянулись.
- Я ведь его тоже знал. Встречались, когда его бойцов подранили. Он заезжал, беседовали.
Полковник помнил этот случай.
- Сильно он тогда за своих переживал. Молодцы ребята. Постоянно заезжали проведовать. Давайте и я за него... Наливай.
И он достал из глубокого кармана бутылку армянского «Наири».
Лисицын нырнул в стол за круглым бокалом тонкого стекла. Они с полковником пили из таких же. Константин Евгеньевич притянул к столу третий стул и, сев, поставил бутылку на стол.
- А если ещё поступят? – спросил Юрий. – Раненные...
Швед мило улыбнулся.
- Да, вроде, выработали на сегодня дневную норму. Ещё вечером тел десять привезут и ночью человек пять. А к тому времени и Юрич проспится. Да, Юрич? Ещё по грамульке и баиньки. Часов пять тебе хватит!
Юрич, как не странно, даже спорить с дежурным врачом не стал, молча поднял бокал, коснулся донцем стола и, выпив, поднялся.
- Время пошло, - сам себе сказал он и исчез за ширмой.
Пару минут из-за ширмы слышалась возня, потом сопение, потом мерное похрапывание.
- Всегда ему завидовал, - сказал полковник. – Засыпает мгновенно.
Швед молча смотрел на полковника. Улыбка так и не сходила с его лица.
- Это при вас, Константин Евгеньевич, меня зашивали?
- При нас, при нас, - смеясь, согласился Швед. – Что это вы, батенька, медсестёр наших пугаете? Предупредили бы, что сами справитесь.
Полковник, глядя на улыбающегося Шведа, тоже не смог удержаться и улыбнулся.
- Не знал, что так можно. Уже встречались с таким?
- Было дело. Не так, как у вас, но встречался мне один бывший морпех. Тот и у себя раны сращивал и у других. Почти мгновенно. Сам разрежет ножом ногу, сошьёт, а она минут через тридцать сама срасталась. Сам видел. Но у вас... Это супер. Давно практикуете?
- Не-е-е... Недавно. Первый опыт. Прошлые разы тяжело заживало.
- А сейчас, что-то пошло не так? – спросил, прищурившись Швед и потянулся к бутылке. – Я налью?
Полковник кивнул. Янтарная жидкость заструилась по стенками бокала.
- Ну, за здоровье!
- За здоровье, - поддержал тост полковник.
* * *
- Ты в нём уверен? – спросил генерал.
- Уверен.
- Что-то это мне напоминает шаманство какое-то.
Голос генерал-полковника Ломакина в трубке прямой связи слышался тихо, но чётко.
- Ты вышли материалы с рапортом. Мы подумаем. То, что ЦРУ и Ми шесть уже вовсю работают на Украине, - это известно. – И про Сороса и его птенцов информация тоже есть... Но чтобы они дошли до вооружённого конфликта с нами... Когда, говоришь, фашистский переворот у них случится?
- В две тысячи восьмом.
- Блять! Две тысячи восьмой! Это же через...
- Восемь лет.
- Уже скоро. Совсем скоро. А война, значит в две тысячи двадцать втором?
- Это первые фашистские выборы, Переворот в четырнадцатом. Тогда же наши Крым заберут и на Донбасе война начнётся.
- А наша война, значит в две тысячи двадцать втором? Что ж они так долго тянули?
- На Донбасе тоже разные люди живут. Кто-то хотел его отделения и от Украины и от России. Там же такие богатства! Я говорил со специалистами... Говорят, что там впадина на километров сорок заполнена осадочными породами. А в разработке пока, максимум, десять. И что там глубже никто не знает.
