— Почему? — Спросил я.
Не ответив, Сережа только пожал плечами.
М-да. Признаюсь, были у меня определенные мысли по поводу всей этой ситуации. Константин Викторович говорит, что не разделяет мнения нового тренера по поводу его подхода к тренировкам. А Сережа говорил, что у него тренировка в воскресенье. А сегодня понедельник. Странный какой-то график. У Сергея явно тренировок больше трех в неделю. А это в его возрасте вредно.
Бросается в глаза и то, что у Сергея вечно усталый вид. Это были первые признаки перетренированности. Сережу тренируют так, будто его гонят куда-то. Будто торопят нарабатывать тоннаж.
Из зала мы вышли в широкий коридор. Спереди я увидел двери раздевалок: для мальчиков и для девочек. Налево и направо расположились спортивные залы.
Мы пошли направо.
— Вот тут раздевалка, — показывал мне Сережа. — Тут тренерская. Здесь зал силовых тренировок. Там у нас тренажеры стоят. А еще гантели и гири. А вот тут…
— Зал тяжелой атлетики, — сказал я.
Мы вошли в широкий, наполненный светом больших окон зал. Зал был большой. По сравнению с тем, что я видел в ПТУ — просто огромный. Да даже по меркам залов, где тренируются профессиональные атлеты, совсем не маленький.
Тут и там, у стен, высились стойки для грифов. Добрый десяток помостов протянулся по обе стороны зала. На каждом лежало по олимпийскому двадцати килограммовому грифу. По углам стояли полные дисков стойки-держатели.
Наполненные светом широкие окна развернулись перед нами. По правую руку оказалась стена, полная стендов с фотографиями тренеров, ребят-спортсменов, и добившихся спортивных успехов учеников школы.
Задумавшись, я быстро пробежал взглядом стенд с тренерами. Хотел отыскать среди них Константина Викторовича. Да только, так и не нашел. Он же работал в «Надежде». Куда делась его фотография?
Зато я разглядел другую фотографию. С черно-белого фото на меня смотрел уже взрослый мужчина. Крупные, но правильные черты лица выдавали в нем крепкого мужика. Под фото от руки каллиграфически написали: Медведь Сергей Иванович.
— Папа, — сказал я задумчиво. — Значит, и он к нашему спортивному обществу причастный?
— Вова, ну ты чего там? — Поторопил меня Сережа. — Вадима Сергеевича еще нету. Иди, познакомишься с пацанами!
Под окнами, на длинных и низких лавках сидели ребята. Другие, постарше, разминались перед тренировкой. Я заметил, что среди разминающихся были даже девчонки. В общем, если смотреть по возрасту, увидел я тут детей от десяти до пятнадцати — шестнадцати лет.
— О, Серег, а кого это ты привел? — Спросил чернобровый мальчишка лет четырнадцати и убрал со лба прядь жестких, вихрастых волос.
— Знакомьтесь, это Володя Медведь, — улыбнулся Сережа. — Хочет с нами тренироваться.
Ребята окружили меня, стали жать руку.
— Ого, Медведь, — спросил кто-то из ребят. — Это у тебя что, фамилия такая?
— Фамилия, — с легкой улыбкой ответил я.
— Ого! Отличная!
— А Сергей Иванович Медведь тебе не родственник? — Спросил крепкий и жилистый, но низенький паренек. Его короткие волосы подчеркивали забавно торчащие уши.
— Родственник. Это отец мой.
— Ого… — Чуть не хором протянули ребята.
— Да это ж один из лучших спортсменов города был! — Продолжил лопоухий. — Ты, его сын, и никогда не занимался, что ли, новичок?
— Че за глупый вопрос? — Удивился другой, широкоплечий парнишка лет тринадцати.
Светло-русый и веснушчатый, он приветливо мне улыбнулся. — Видишь, Матвей, он же не тренированный совсем. Работать и работать.
— Поработаем, — согласился я, добродушно улыбнувшись.
— Вот это мне нравится. Вот это настрой, — тоже заулыбался веснушчатый. — Меня, кстати, Артемием звать. Но все величают Тёмой. Рад знакомству.
— Володя, — пожал я его руку.
— Новичок? — раздался вдруг низковатый мальчишеский голос.
Артемий раздраженно поджал губы. Ребята, пришедшие познакомиться со мной, расступились, и в круг вошли другие. Их была целая группа. Пять или шесть разновозрастных пацанов, одетых в тренировочное трико, отделились от тех, кто делал разминку перед тренировкой и подошли к нам.
Низковатый голос принадлежал парню лет тринадцати-четырнадцати. Крепкий и высокий для своего возраста, он носил черные, волосы с ровно подстриженной над бровями челкой. Большое лицо его было наполнена крупным чертами: нос картошкой, крупный подбородок, широко посаженные, большие и темные глаза.
Он глянул на меня с сомнением и каким-то будто бы недоверием. Ребята, собравшиеся у него за спиной, тоже глядели на меня, изучая, словно музейный экспонат. Это мне совсем не понравилось, и я глянул в глаза черноволосому, чтобы заставить его отвести глаза.
— Чего ты так смотришь? — Спросил он, но глаз не отвел.
— А ты? — Спросил я в ответ.
— Марат, да че ты цепляешься к новенькому? — Вклинился Сережа.
— У тебя ко мне какое-то дело? — Кивнул я черноволосому, которого назвали Маратом.
— Ты хочешь записаться в секцию? — Спросил он.
— А ты что, против?
Марат не отрывал от меня своего равнодушного взгляда. Потом, наконец, сказал:
— Против, мелкий. Такие, как ты ничего не добьются. Тяжелая атлетика — спорт тяжелый. Спорт для упорных людей. А ты посмотри на свои рученьки. Ты, наверное, ничего тяжелее ложки и в руках-то не держал.
— Очень хорошо, — ухмыльнулся я немного нахально.
Черноволосый Марат даже удивился, но быстро скрыл свое удивление. Кажется, он ожидал от меня другой реакции.
— Почему, хорошо? — Спросил он как-то настороженно.
— Хорошо, что не тебе решать, брать меня или нет.
— Вадим Сергеевич тебя не возьмет, — помолчав секунду-другую, ответил Марат.
— Это почему ты так решил? — Хмыкнул я.
— Потому что такие, как ты только снаряды занимают. Да внимание тренера отбирают. Нормальным атлетам мешают заниматься.
— Это ты себя имеешь в виду, что ли? — Спросил я, сделав вид, что удивился.
Марат нахмурил черные брови.
— Ну насмешил, — я хмыкнул. — нормальные отлеты не хорохорятся. Они на помосте, штанге доказывают, из чего сделаны, а не цепляют новичков почем зря.
— Ишь, какой умный выискался, — выпятил грудь Марат и пошел было на меня.
Я и с места не сдвинулся. Уперся в него холодным взглядом.
— Ну, ты чего это⁈ — Остановил его Сережа.
— Тренировка же щас начнется! Остынь давай! — Схватил Марата за плечо Артемий. — Нечего разводить тут балаган!
— Нечего языкастых новичков приводить. Да еще таких, кто из себя ничего не представляет, — задрал подбородок Марат.
— Какая у тебя сумма двоеборья? — Спросил я холодно.
— Такая, что тебе и не снилось, — хмыкнул Марат.
— Килограмм шестьдесят? — Рассмеялся я.
Марат потемнел лицом.
— Девяносто три. При весе в сорок пять килограмм, — самодовольно хмыкнул Марат.
— Через семь месяцев я тебя побью по сумме, — сказал я с легкой ухмылкой.
Марат сначала удивился, а потом стал громко смеяться. Его дружки тоже заулыбались, захихикали.
— Ты? Через семь месяцев?
— Поспорим? — Улыбнулся я.
— Построиться! — Раздался вдруг низкий мужской голос.
Ребята торопливо забегали, исполняя требование тренера. Я обернулся. Увидел, как в спортзал вошел мужчина. Не старше тридцати трех, он был высоким и крепким. Свои почти серые волосы он зачесывал на пробор. Мужчина носил зеленый импортный спортивный костюм с белыми полосами на груди и такими же белыми лампасами. Его молодое, но грубое лицо показалось мне каким-то отталкивающим.
Сначала я не понял, в чем было дело, но потом до меня дошло. Равнодушный взгляд тренера — именно это меня и оттолкнуло. А еще кое-кого напомнило — моего тренера из прошлой жизни по фамилии Черенков. Это из-за него я получил свою роковую травму.
Выходит, в спорт зал сейчас вошел тот самый Вадим Сергеевич. Он нем рассказывал мне дядя Костя. И смотрел на нас этот Вадим Сергеевич не как на детей, не как на спортсменов, а как на инструменты.
