— Размялись? — Бросил он резко, а потом заговорил быстро и отрывисто: — Нет? Ну, давайте. Чего стоять? Работы море. На носу соревнования. Всего три месяца осталось.
— Вадим Сергеевич, — вклинился я, стоя в хвосте шеренги. — Я хочу записаться к вам в группу.
Не сказать, что я горел желанием идти к этому тренеру. Тут был у меня другой интерес. Хотел я посмотреть, как он подходит к тренировкам своих подопечных. Что же такого плохого разглядел в нем дядя Костя, раз не советовал мне к нему записываться? Ведь если все, как я думаю, Вадим Сергеевич не тренирует, а только калечит своих учеников. Губит судьбы потенциальных спортсменов совсем так же, как Черенков загубил мою.
Тренер сделал вид, что услышал мои слова не сразу. Потом быстро нашел меня взглядом. Приблизился. Меньше двух секунд ему понадобилось, чтобы оценить меня.
— Нет, — сказал он. — Ты нам не подходишь.
Глава 10
Стоявший через несколько ребят от меня Марат украдкой выглянул из шеренги. Самодовольно ухмыльнулся мне: «я, мол, говорил».
Когда тренер зыркнул на него, Марат тут же вытянулся по струнке.
— Это почему же не подхожу? — Удивился я. — Тут что, есть какие-то ограничения? Должны брать всех желающих.
— А кто это у нас такой языкатый? — Нахмурил свои светлые брови Вадим Сергеевич.
— Так что, есть ограничения?
— У тебя, мальчик, молоко еще на губах не обсохло. Вот похудеешь килограмм на пятнадцать, тогда и приходи. А пока у меня нету времени с тобой возиться. Ни в одну нормальную категорию тебя не пропихнешь. А у меня на носу соревнования. Мне надо команду готовить. Мож, тебя возьмут к кому-нибудь другому: к Павлу Евгеньевичу, или Зинаиде Никитичне.
Из начала шеренги донеслось вредное хихиканье. Вадим Сергеевич немедленно устремил туда свой взгляд, и хохотни тут же прекратились.
— А сейчас у меня нету времени внимание распылять на новичков, — продолжил тренер. — Мне нужно на моих пацанах, которых я отобрал, сосредоточится. Все, давай. Мне тренировку вести надо. — Тренер крутанул над головой указательным пальцем, обращаясь ко всем. — Давайте пять кругов по залу, для разогрева.
— Какой-то у вас ленивый подход получается, — громко сказал я.
Зашумевшие, приготовившиеся было бежать ребята вмиг притихли. Тренер, который уже отвлекся на свой журнал тренировок, застал и напрягся. Потом медленно поднял на меня злые глаза.
— Чего? — Неприятно бросил он.
— Ленивый, говорю, у вас подход. Вы тренер. Вы должны сами спортсменов вылепливать, а не пользоваться теми, кто, по вашему мнению, уже подходит для тяжелой атлетики.
Вадим Сергеевич стоял без движения и сверлил меня взглядом. Его нахмуренное лицо не переменилась в выражении. На нем не дрогнула ни единая мышца.
— И находимся мы в спортивной школе. Она взращивать талантливых спортсменов должна. Развивать в них потенциал. А если только с самыми одаренными ребятами работать — на этом далеко не уехать. Одаренных по пальцам можно перечесть.
— Ты у нас в директора спортивной школы заделался? Такой мелкий, а уже знаешь как надо? — Кивнул мне Вадим Сергеевич.
— У меня были хорошие учителя, — не растерялся я.
— Это кто ж?
— Константин Викторович Перегудин. Он моего отца — Сергея Медведя тренировал.
— Медведь — это папка твой? — Удивился тренер. — Мелковатый у него получился сынок.
— Мы и дальше штуковать друг с другом будем? — Спросил я. — Или начнем заниматься? Давайте так: выдержу первую вашу тренировку — моя взяла. Тогда вы будете меня тренировать. А нет… ну что ж. Тогда получится, что вы правы. Что нечего мне в вашей группе делать.
— М-да… — Тренер задумался. — Мож, ты и правда, мелковат, нечета своему папке, но характер у тебя егошний. Тут не поспоришь. Ладно. Переодевайся и присоединяйся к разминке. Посмотрим, из чего ты, Медведь, сделан: из железа, как надо. Или так, из не пойми чего.
Я пожал плечами и не спеша пошел на выход. Когда переоделся и натянул свои школьные башмаки, вернулся в зал. Там группа уже оканчивала очередной круг, и я вклинился в нестройную шеренгу бегущих.
Когда мы закончили, тренер скомандовал провести разминку. Юные спортсмены принялись синхронно разминать суставы, растягивать мышцы. Когда закончили, он скомандовал:
— Первым у нас сегодня подъем штанги на грудь. Пять подходов по шесть-восемь повторений. Вес — восемьдесят процентов от максимума на толчке.
Восемьдесят процентов? Многовато будет. С таким соотношением тренируются сильные от природы спортсмены. Ну или, по крайней мере, опытные. Для большинства, а тем более детей, многим из которых по двенадцать-тринадцать лет это не подойдет. В кратковременный срок, конечно, результат будет, но есть высокий риск заполучить перетренированность. Не говоря уже о травмах.
— Кто максимальный вес не знает, — покосился на меня тренер, — да, Медведь, я о тебе говорю. Ставь двадцать пять килограммов. С этим поработай.
— Много, — покачал я головой. — Или вы меня решили на первой же тренировке укокошить?
— Я тебе говорю, ставь, значит, ставь, — рявкнул он, и тут же отвлекся на кого-то из других ребят.
— Ему палец в рот не клади, — подошел ко мне вспотевший Сережа. — Как у тебя вообще духу хватает ему наперекор говорить?
— У него неправильный подход, — покачал я головой.
— Как это, неправильный? — Удивился Сережа.
— Тяжелая атлетика — это работа вдолгую. При таких нагрузках дети вдолгую работать не смогут. Много у вас народу не возвращаются на занятия?
— Бывает, — покивал Сережа. — Отсев есть. Вадим Сергеевич говорит, что бросают тренировки только слабаки.
— И много отсеялось за последний месяц?
— Порядком, — пожал плечами Сергей. — Но новые приходят иногда. Вот как ты сегодня. К Вадиму Сергеевичу много ребят хотят. Он же на хорошем счету. Результативность у него есть. Он же комсомолец бывший. Уже несколько лет, как в партии состоит. У нас половина мальчишек на него равняется.
— В партии разные люди состоят, — задумчиво сказал я.
— Никитин! — Заметил тренер Сережу. — Ты с Медведем потом побеседовать успеешь. А ну, к штанге!
Группа была немаленькая. Человек тридцать ребят разбились на несколько небольших групп. Заняли каждая свой помост и гриф. Стали по очереди подходить к штанге, выполняя толчковый подъем штанги на грудь.
Нужно было снять гриф с помоста, правильно, согласно технике, подвести к поясу, а потом, резким движением вздернуть штангу и поднырнуть под нее, взяв снаряд на выдвинутые вперед плечи.
Первые несколько подходов делали вхолостую, с пустым грифом. Потом брали разметочный вес, ну и, наконец, рабочий. Мне же и вовсе пришлось взять десятку. Я знал, что даже пустого двадцатикилограммового мне будет многовато.
А еще я заметил вот что: Денис Сергеевич не уделял почти никакого внимания большинству ребят. Он выбрал для себя одну группу, в которой были Марат, Сережа, веснушчатый Артемий и еще несколько самых крепких из всей группы ребят.
Остальные, прямо скажем, занимались абы как. Я тут и там видел в их технике такие ошибки, с которыми дальше работать не просто нельзя, а даже опасно. Правда, Денис Сергеевич, кажется, не обращал на них никакого внимания, крутясь только вокруг самых крепких парней. Как он вообще умудрился показать такие статистические результаты? Нарисовал, что ли?
— Куда все замки подевались? — Ходил между помостов рассерженный Марат — Мне нужны замки! Есть тут свободные?
Тем временем я занимался, в отдалении от всех, с десяткой. Веса одного только грифа для взятия на грудь мне было маловато, к двадцати пяти килограммам я и прикасаться не собирался, а единственную пару пятнадцатикилограммовых грифов на весь зал заняли девчонки.
Выход из положения я нашел. Взял у Сергея замки, которые ему были совершенно не нужны, и навесил на свою десятку. Получив вполне удобоваримые пятнадцать килограммов, стал продлевать подъем на грудь.
Непривычное к таким нагрузкам тело страдало от натуги. Выносливость у меня, конечно, была ни к черту. Я то и дело боролся с желанием бросить занятие. На шестом повторении мышцы начинало жечь так, будто я работаю в отказ. Я понимал, что это временное явление. Через пару недель я привыкну к нагрузкам, и работать станет проще.
