родителей ты говоришь? — пытаюсь узнать хоть что-то. — Откуда знаешь о Райнхольде и библиотеке?
— У меня есть брат, — произносит совершенно не в тему Темпус. — Он крайне вспыльчивый и злопамятный. С самого детства. Хоть все почему-то считают его душкой. В его крови сила, которая совершенно не соответствует характеру. Вот такой пердюмонокль.
— Какое это имеет отношение ко мне и ошибке моих родителей?
— Самое прямое, — невозмутимо отвечает мужчина. — Ты поймешь, когда придет время.
— Почему не сейчас? Зачем ты мучаешь меня, вместо того, чтобы просто отпустить домой? Мне не нравится этот мир, он чужой, — восклицаю я, эмоционально жестикулируя.
— Ты уже дома, Алевтина. И тебе придется смириться с мыслью, что ты никогда не сможешь покинуть мир, в котором оказалась, — спокойно говорит мужчина, не обращая внимания на слезы отчаяния, собирающиеся в моих глазах. — Посмотри на эту ситуацию, как на возможность заново начать жизнь. Новый мир, новые люди вокруг, новая ты.
— Ни в одном из миров я не принадлежу самой себе… — шепчу я, проводя ладонью по мокрой щеке. — Ни в одном из миров нет человека, который бы полюбил меня без всяких оговорок. Ни в одном.
Всхлипываю и отворачиваюсь от Темпуса, который внимательно слушает меня.
— Мне предстоит фиктивный брак с бесчувственным мужчиной — ты это называешь новой жизнью?
— Человек всегда сам совершает выбор, Алевтина. И у тебя он есть.
— И какой же? — усмехаюсь я.
— Смотря, что именно ты хочешь изменить, — пожимает плечами Темпус и широко улыбается. — Неужели ты и правда ждешь от меня руководства к действию?
— Было бы неплохо, — угрюмо шмыгаю носом. — А то одни загадки…
— На вот, утрись, — протягивает мне Темпус платок из мягкой ткани, напоминающей замшу. — Не все так ужасно, как тебе сейчас кажется.
— Конечно, — саркастично киваю я. — Все просто чудесно. Какой-то мужик, наряженный в безвкусную мантию, называет себя божеством и отказывается возвращать меня домой. И зачем я вообще проводила тот дурацкий ритуал!
— Я уже просил тебя быть вежливей, — угрожающе склоняется надо мной мужчина, а его громкий голос эхом разносится по пространству, отражаясь вибрацией от стен. — Эта мантия, между прочим, из последней коллекции… Ты мне зубы заговариваешь! Не могу я вернуть тебя в твою прошлую жизнь. Все, аудиенция закончена, ступай с миром.
— А вот и не закончена, — поднимаюсь на ноги и складываю руки на груди, принимая воинственную позу. — Ты не ответил ни на один вопрос. И я не сдвинусь с этого места, пока ты все не объяснишь.
— Как же сложно с этими смертными, — закатывает глаза Темпус и театрально тяжело вздыхает. — Ты умерла, ясно тебе?
— Что? — распахиваю глаза шире.
Хочется еще уши прочистить, потому что кажется, что они слышат что-то неправильное.
— Трагично погибла, — подтверждает Темпус. — Кстати, я из любопытства поприсутствовал на твоих похоронах. Хочу заметить, что ты была не сильно популярна и любима в том мире, откуда пришла. Странно, что так отчаянно желаешь вернуться к прежней жизни.
— Как погибла? Какие похороны? Когда ты успел? Прошло всего два дня! — снова срываюсь на крик.
— Видишь ли, время течет не всегда синхронно в разных вселенных, — снисходительно сообщает Темпус. — Для тебя прошло два дня, а в мире, откуда ты пришла, два месяца.
— И как, по-твоему, я могла погибнуть, если была в другом мире?
— Я же должен был куда-то деть Альвину, — невозмутимо произносит мужчина. — Она, кстати, была вполне довольна переменами. Пока не погибла.
— Ты вот так просто говоришь о смерти молодой девушки? — поражаюсь я, а мозг медленно обрабатывает новости. — Все считают, что умерла именно я? Благодаря тебе меня заживо похоронили!
— Если бы ты видела, что она творила… — чуть морщится Темпус. — Мне даже как-то стыдно было приглядывать за ней, такие неприличные выкрутасы себе позволяла эта молодая особа. А на второй твой вопрос — да. Все считают, что умерла ты. Тебя похоронили и оплакали.
— Не может быть… — качаю головой, отказываясь верить в случившееся.
Как? Как это могло произойти?
— Ладно, я соврал. Никто тебя не оплакивал, — добивает меня Темпус откровенностью, а я опускаюсь на пол, чувствуя, что ноги отказываются меня держать из-за свалившихся новостей.
— А отец?
— Он улетел в командировку, — пожимает плечами божество, а я, кажется, перестаю дышать от боли предательства, растекающейся в груди. — Сказал, что тебе уже все равно, а бизнес не терпит проволочек. Хочешь расскажу о реакции твоей матери?
— Пожалуйста, достаточно… — шепчу я, глотая соленые слезы, стекающие крупными каплями. — И что мне теперь делать?
— Жить дальше, — пожимает плечами Темпус. — Я уже говорил про человеческий выбор. Ты сделала свой, когда шагнула за дверь. Так оставайся верной ему. Тебя может ждать множество невзгод на пути, но помни, что все совсем не такое, каким кажется на первый взгляд.
— И что это значит?
— Позже поймешь…
Окружающее пространство становится все более призрачным, силуэт мужчины растворяется, а голос доносится лишь эхом.
— Время, Алевтина. Время…
— Что, время? — слетает с губ вопрос, но остается без ответа.
Открыв глаза, понимаю, что вновь нахожусь в выделенной мне спальне, с которой попрощалась меньше получаса назад. Мое лицо мокрое от слез, а дыхание сбившееся. Странно еще, что обнаруживаю себя лежащей на кровати, а не на полу, где проводила ритуал. Да и вообще отсутствуют какие-либо напоминания о том, что я совершила очередную бесполезную попытку сбежать от герцога.
— Слава Хольмгеру, ты очнулась, — раздается в тишине взволнованный голос, в котором я узнаю Вивьен. — Лекарь сказал, что этого может не произойти.
— Что случилось? — спрашиваю я чуть осипшим голосом и закашливаюсь, стараясь принять сидячее положение.
— Лежи, ты слишком слаба, чтобы вставать. Горничная нашла тебя лежащей на полу. Наверное, ты потеряла сознание. Не помнишь? — с тревогой вглядывается в мое лицо Вивьен, склоняясь над постелью.
— Нет, — качаю головой. — Давно я без сознания?
— Ты больше суток провела в бреду, поднялась высокая температура. Ты стонала и кричала, плакала. Срочно был вызван Хакон, который предположил, что ты простудилась во время обряда в Ледяных чертогах, — рассказывает блондинка, а я пытаюсь сообразить, что к чему.
Получается, что время в той комнате течет совершенно не так, как здесь. Мне казалось, что я разговаривала с Темпусом не больше получаса, но, похоже, лишь мое сознание было там, а тело в это время переживало последствия сильнейшей простуды.
А может быть, моя встреча с божеством — всего лишь плод воспаленного воображения? Может, и ритуал мне почудился? Ведь Вивьен не спросила, зачем мне понадобились зажженные свечи и аромамасла, возле которых я должна была лежать, когда меня
