— Чего хватит? — я бестолково на нее уставился, не понимая, в чем дело. Просто случай с Николаем был совсем другим. Сейчас я никого не трогал, ничего не делал. Точно.
— От Вас фонит сильно злостью. Интересно, кстати. Читать не получается Ваше сознание, но зато эмоции Вы транслируете мощно. Будто молотком в мозг мне лупите. Ладно… Идемте. Здесь нет ничего особенного.
Графиня развернулась и вышла из комнаты. Я собрался сделать то же самое. Но внезапно мое внимание привлёк предмет, который лежал почти под кроватью. И я бы, наверное, его не заметил. Если бы точно не знал, что это. Жетон. Кусочек металла на веревке. Его носят солдаты. Вернее, если более точно, такие носили ребята из моей группы. Я наклонился и поднял эту вещь. Внимательно посмотрел на слово, которое было на жетоне. Очень внимательно. Почти минуту. Потом сунул его в карман и двинулся следом за Аракчеевой.
В голове имелись две мысли.
Первая — я вспомнил вдруг один интересный момент. Наталья Алексеевна сказала, Юсупова видела, как Катрин меня догнала и разговаривала. Круто. Но еще Юсупова видела, как я, настоящий, вышел из борделя и пошел в другую сторону. То есть она меня видела дважды. И что? Никаких сомнений? Никаких вопросов?
Глава 10
Наталья Алексеевна нашей поездкой осталась недовольна. Я бы даже сказал, очень сильно недовольна. Если уж совсем честно, Аракчеева злилась. В первую очередь, потому, что итогов эта поездка особо не принесла. Подозреваю, графиня, может, конечно, и не ждала, будто все сразу, как по волшебству, разрешится, однако рассчитывала на большее.
Когда мы вышли из борделя, чему я был рад, она попросила показать тот путь, который в прошлый раз получился до места, где какая-то тварь отоварила меня по башке. Я парень не капризный. Мне не жаль. Показал. Даже рассказал.
— Шел, думал, хотел успокоить нервы. Вот тут, — ткнул для наглядности пальцем в подворотню, — стоял какой-то тип. Но какой, не скажу. Было темно. Ни лица, ни каких-то внешних отличительных признаков не разглядел. Почувствовал запах табака, потом увидел силуэт и огонек от тлеющей сигареты. Все. Успел только спросить, не найдётся ли закурить, сделал буквально шаг в сторону от дороги и меня огрели по голове. Вырубился моментально. Значит, огрели прилично. Чем-то очень тяжелым.
— Интересно… — Аракчеева стояла возле этой самой подворотни и рассматривала ее с любопытством.
Что она там увидела, в душе не имею ни малейшего понятия. Обычный просвет между домами, в конце которого — кирпичная кладка. По сути, небольшой тупик. Даже хер понял, зачем он тут. Единственное, в самой глубине стояли несколько мусорных баков. Графиня вдруг резко сорвалась с места и направилась к ним. Потрогала каждый. В смысле, с внешней стороны, конечно. Не было такого, чтоб Глава Тайной Канцелярии полезла в мусоре ковыряться. Она просто, как и в случае со входом в бордель, прижимала ладонь к каждому банку, несколько секунд стояла, не шевелясь, а потом переходила к следующему. Я терпеливо наблюдал минут десять. Наталья Алексеевна общупала их несколько раз. А мне, вообще-то, сильно хотелось попасть уже в Академию. Во-первых, имеются вопросы к Катрин и Юсуповой. Во-вторых, еще больше имеется вопросов к Лилит. Особенно, один меня волнует сильно. Как жетон мог попасть под кровать проститутки? Даже не так. Как вообще жетон мог попасть в этот мир. Он лежал дома, в ящике, когда я отправился на пробежку.
— Наталья Алексеевна, ни в коем случае не осуждаю. Каждый занимается тем, что ему по душе. Но Вы среди мусора смотритесь несколько неуместно. Вряд ли это Ваше хобби. Может, объясните, что Вы полезного хотите почерпнуть из данного процесса?
— Вот нравится мне Ваше чувство юмора, Княжич, — Аракчеева отвлеклась от изучения контейнеров и посмотрела на меня с улыбкой. — Оно очень необычное. А главное, у меня есть полное ощущение, что Вы меня вообще не боитесь. И не испытываете ненависти. Это, знаете, бодрит. Просто свежий морской бриз на фоне запаха гнили.
Графиня отлепилась, наконец, от мусорки и вышла из тупика обратно на тротуар.
— Вас напрягает отношение остальных Высших? Странно. Я думал Великой и Ужасной Аракчеевой на это наплевать.
— Наплевать? — Наталья Алексеевна сделала задумчивый вид, приложила указательный пальчик к губам, типа, прикидывает что-то в голове. — Ах! Да! Действительно. Наплевать. Но знаете, так утомляет, когда во всей Империи не с кем словом перекинуться. Нормально, имею в виду. Чтоб мой собеседник не взвешивал каждую свою фразу. Не пытался мне угодить. И не вздрагивал, когда я касаюсь его руки. Знаете, насколько я удивилась тогда, когда в имении явился парень. Голый и в халате. Халат все достоинства еле прикрывает. А потом совершенно без сомнений этот парень взял и поцеловал мою руку. Сам. Просто наклонился и прижался губами. Это… В отношении Аракчеевых, это — жест наивысшего доверия. Ладно. Идемте, Княжич. Тут пусто. Следов нет никаких. Единственное… Мы ведь Вас осмотрели по возвращению в Академию. И на голове не было такой уж глубокой раны. Если бы Вас ударили сильно, как Вы говорите, то она должна была остаться. А несильным ударом не вырубили бы. Значит, били воздухом, я так думаю. Долгоруковы… Неожиданно.
Наталья Алексеевна обошла меня и направилась к машине. Я резвым козликом поскакал за ней, потому что сильно захотелось уточнить, какие, на хрен, Долгоруковы. Нет, чисто в общих чертах, я помню и знаю, ещё один Правящий род. По той информации, которую рассказывал Колька, их прародитель — Вельзевул. И?
— Наталья Алексеевна, драгоценная моя, а можете уточнить, о чем была речь? — я догнал графиню и пристроился рядом, стараясь идти нога в ногу. Учитывая, что Аракчеева — женщина миниатюрная, мне приходилось семенить, как японской гейше.
— Сила Долгоруковых связана со стихиями. Воздух. Только они могут ударить воздухом, как тупым предметом. Поэтому на голове у Вас не было следов, какие могли бы быть. Вы можете себе представить, Княжич, как надо бить Высшего, чтоб вырубить его? Я сейчас о примитивных, физических способах. Да вот… Сами проверьте…
Аракчеева покрутила головой, а потом, заметив у стены дома небольшой кусок железной трубы, который валялся на земле, быстрым шагом подошла ближе и подняла его. Так же шустро вернулась ко мне, затем
