— Всем сделать десять шагов назад, — приближаясь к ним, приказал он и остался сам на том расстоянии, на котором приказал быть подчинённым. Я наклонившись, шагнул внутрь один.
Связанная, сильно избитая, иудейка лежала на тонкой подстилке. Когда я вошёл, она вздрогнула, но затем с ненавистью посмотрела на меня.
— Чтобы ты сдох египтянин, — прошипела она злобно, — чтобы твой ч…н отсох и ты не смог иметь больше детей, чтобы боги прокляли тебя и весь твой род.
Она продолжала проклинать меня, а я подошёл ближе и держа незаметно для неё в руке амулет Пазузу, положил ладонь на её плечо, мысленно представив заполнение четырёх крайних ячеек в пространстве амулета.
— Y37, Z37 — Y38, Z38, — произнёс я и девушка тут же исчезла.
Убрав амулет обратно в кошелёк, я отряхнул руки. Мне было противно даже прикасаться к девушке с психологической точки зрения. Я поверил иудейке, впустил её в свой внутренний круг, полюбил и планировал быть вместе с ней, но не смог рассмотреть её истинные чувства ко мне и тотальную ненависть ко всем египтянам. Можно было быть твёрдо уверенным в том, что это чувство было привито ей отцом или семьёй и не сомневаться, что первосвященник испытывал ко мне схожие, если небольшие чувства ненависти.
— «Похоже с иудеями мне и правда не удастся договориться, заложников они мне так и не предоставили, только постоянно ноют Иамунеджеху про то, чтобы мы вернули им их святыни, — понял я».
Выйдя из палатки, я качнул головой в сторону Хопи.
— Пост снимите, но палатку оставьте, будто она всё ещё в ней находится, но присматривайте издалека, будут ли попытки её выручить.
Он поклонился и старшему поста прошептал команды. Тот подозвал остальных легионеров к себе и вскоре осталась одна небольшая палатка, вокруг которой все снимали шатры и навесы, передвигая лагерь в сторону захваченного города. Сам же центурион не смог сдержать любопытства и на секунду заглянул внутрь, прежде чем присоединиться ко мне.
Поскольку вокруг была деятельная суета и колесница просто не могла проехать среди таскающих вещи людей, я отказался от услуг Тушратта и пошёл пешком, посчитав, что так будет быстрее.
— Может Его величеству найти дом в городе? — тихо поинтересовался Хопи, — там и кухня приличней, чем наши котлы.
— Поищи, — задумчиво ответил я, сам ещё не отойдя оттого, что только что случилось. Влюблённость в иудейку никуда не делась и убийство её собственными руками, вызывало во мне разные эмоции. Основными из которых были почему-то усталость и опустошённость. Не хотелось ничего делать, а просто лечь и не вставать больше.
— Мой царь, я тут подумал, — Хопи точно видел моё апатичное состояние и всячески пытался растормошить меня, — нужно организовать несколько отрядов из личных сотен Его величества, которые при захвате города будут идти во второй линии и сразу по захвату домов важных людей или магистратов, изымать всю их переписку, а также проводить быстрые допросы на местах. Ведь сегодня мы смогли раскрыть иудейский заговор только благодаря случайной находке и внимательности центуриона, захватившего людей, управляющих городом.
Я покивал головой.
— Отличная, идя Хопи, займись, — вяло согласился я.
— Тогда Его величество будет не против, если я повышу одного из своих опционов до центуриона? — осторожно спросил он, — давно уже пора было разделить сотни чисто на охранников и боевиков. Не все горят желанием лазить ночью по стенам.
— Ну тогда сделай так, что в охрану легионеры смогут перевестись по личному представлению центуриона и только после пяти лет служения боевиком, как ты их назвал, — согласился я, — чтобы все прошли сначала через осады, ночные атаки и прочие удовольствия.
— Я об этом не подумал мой царь, — он с восхищением посмотрел на меня, — но среди нынешних охранников будут тогда недовольные тем, что их опять пошлют в бой.
— Мне глубоко плевать на их желания Хопи, в целом для охраны у нас есть меджаи, мои гвардейцы нужны только для важных для меня заданий и охраны мест типа мастерской Небсения, а если они хотят греть зад на тёплом месте, пусть сначала докажут это своей преданной службой.
— Я так и сделаю мой царь, — обрадовался он, — повышу преданного мне человека до центуриона, чтобы он отвечал за охранников и мы заново загоним самых вялых их них на стены при следующей осаде.
— Знаешь что, — я задумался, принимая решение, — хотел сделать это по возвращении, как награду за весь поход, но ладно…
Я повернулся и направился к тому месту, где обычно в лагере находились мастерские Небсения. Возле его большого шатра и десятка меньших всё время слышался звон молотков о наковальни, а также поднимался дым от переносных печей и кузнец.
При виде меня мастеровые бросили работу, чтобы низко поклониться, а уже через пять минут выбежал и сам главный ювелир.
— Мой царь, — он поклонился, не сильно удивлённый моим появлением, поскольку я был частым гостем в его владениях. Мы постоянно обсуждали с ним улучшения чеканки, как сделать деньги менее стачиваемыми или подделываемыми, так что да, я бывал у него достаточно часто, чтобы моё появление вызвало у кого-то удивление.
— Дай мне тот жезл, который я просил тебя сделать для Хопи, — попросил я и он отдал приказ своему помощнику, который стремглав бросился в шатёр и вернулся со шкатулкой из простого дерева.
— Я не успел изготовить хранилище из чёрного дерева, как просил мой царь, — он извиняющее на меня посмотрел, протягивая шкатулку.
— Ничего страшного, я сам пришёл раньше времени, — я открыл крышку и удовлетворённо покивал. Жезл был именно таким, какой я хотел.
Взяв его в руку, я повернулся. Хопи замер.
— На колено, — приказал я.
Он мигом упал на одно колено и склонил голову.
— У названия преторианцы слишком плохая история, — пробормотал я едва слышно.
— Своим именем царя Верхнего, Нижнего, Южного и Северного Египта, — уже громче сказал я, — создаю официально свою личную гвардию. Тебя Хопи, жалую званием примипила с личным подчинением только царю . Отныне подразделение гвардии выводится из состава легионов и будет полностью самостоятельным. Кроме этого, должность позволяет тебе назначать внутри гвардии центурионов, опционов и деканов, которые будут подчиняться только тебе. На вступление в гвардию может претендовать любой легионер, отслуживший в войске не менее трёх лет и имеющий личную награду «Сокол» не ниже второй ступени. Ставки гвардии будут тройными по сравнению с простыми легионерами.
С последним словом я прикоснулся жезлом к плечу Хопи и сказал.
— Поднимись примипил моей личной гвардии.
Нубиец с расширяющимися от волнения ноздрями и широкой улыбкой на лице принял жезл и низко мне поклонился.
— Моя душа и сердце навечно принадлежат моему царю, — срывающимся от волнения голосом ответил он.
Небсений с улыбкой поздравил его и вручил шкатулку.
— Я тебе потом сделаю, как и планировал Его величество из чёрного дерева, — сказал он примипилу. Тот отрицательно закачал головой.
— Эта будет для меня много ценнее, — сказал он.
— Поздравляю Хопи, — улыбнулся я, настроение после награждения немного поползло вверх, — отметим потом, а пока идём посмотрим, что интересного нашли ещё в городе легионеры. Нужно же чем-то заняться, пока переносят шатёр.
Новоиспечённый примипил аккуратно положил жезл в шкатулку, поклоном поблагодарил Небсения и сразу стал серьёзным, привычно встав за моим правым плечом.
Глава 12
Ночью меня снова разбудили, поскольку прибыл Менхеперресенеб и доложил, что да, мы успели вовремя, поскольку уже в дневном переходе от нас находится сборное войско амореев и иевусеев. Это стало понятно по их разному вооружению и тому, что два лагеря стояли отдельно.
— Общая численность обоих войск не превышает тридцати тысяч мой царь, — тихо рассказывал мне Менхеперресенеб, пока я одевался.
— Они встали на ночь? — спросил я.
