Командиру второго батальона
405 гренадерского полка
121 дивизии вермахта
Майору Рихарду Бохентину.
Р А П О Р Т
Докладываю Вам, что 16 апреля 1942 г. мною, для расчистки и ремонта подъездных путей, было направлена группа солдат из числа первого отделения второго взвода моей роты, под командованием ефрейтора Мюртца. Указанная группа должна была прибыть в расположение части в 20.00. В обусловленное время группа не прибыла по месту расквартирования, поэтому, в 20.30 обер-фельдфебелем Мойсом был направлен посыльный для выяснения причин опоздания. В 21.45 посыльный доложил обер-фельдфебелю о том, что все, направленные для ремонта подъездных путей, солдаты погибли в результате нападения неизвестных. Мойс поднял по тревоге личный состав, отправил посыльного за мной (я находился в этот момент в расположении третьего взвода) и принял меры к эвакуации тел погибших солдат в расположение части.
В 01.48 все солдаты, принимавшие в этом участие, возвратились в деревню. Ввиду наступившей темноты, поиски нападавших и осмотр места боя не производились. Мною были осмотрены тела погибших и отдано распоряжение поместить их до утра под охрану.
Обо всем произошедшем было немедленно доложено по команде.
17 апреля 1942 г. в 10.35 из расположения штаба батальона прибыл обер-лейтенант Киршгофен, которому было поручено расследование данного происшествия. Сопровождая обер-лейтенанта, я, взяв с собою охрану, выехал на место происшествия. По его указанию, солдатами было произведено прочесывание леса. В дальнейшем, по его указанию, силами моей роты были организованы мероприятия по поиску нападавших. Указанные мероприятия продолжаются по настоящее время. Об их результатах мною будет подан отдельный рапорт.
Наши потери составляют:
Убитыми — 1 ефрейтор и 12 рядовых солдат.
Раненых — нет.
Пропал без вести старший стрелок первого отделения второго взвода пятой роты второго батальона Красовски Макс.
Исполняющий обязанности командира
пятой роты второго батальона
405 гренадерского полка 121 дивизии вермахта
Лейтенант Карл Морт.
Командиру 405 гренадерского полка
121 дивизии вермахта
Полковнику Фридриху Франеку.
Р А П О Р Т
Докладываю Вам, что 17 апреля 1942 г. мною был произведен осмотр места боестолкновения солдат первого отделения второго взвода пятой роты второго батальона 405 гренадерского полка с неизвестными.
В результате осмотра удалось частично восстановить картину боя.
Нападение было произведено в тот момент, когда все солдаты отделения собрались для принятия пищи. Солдаты, выполнявшие работы по расчистке подъездных путей, находились в этот момент без оружия, которое было составлено в пирамиду непосредственно около места принятия пищи.
Неизвестные, пользуясь густой растительностью, скрытно приблизились к обедавшим солдатам. В это время их обнаружил часовой — рядовой Рихард Файзер, который и открыл по нападавшим огонь из винтовки. Ответным огнем он был убит. Были убиты также и рядовые Морис Франк и Огюст Майерс. Неизвестные приблизились к солдатам и атаковали их холодным оружием. В результате этого погиб (зарублен топором) рядовой Гельмут Горстмайер. Рядовому Хорсту Фишману отрубили четыре пальца на левой руке и, при попытке спрятаться в кустах, расстреляли из огнестрельного оружия. Стрелявший по нападавшим из своего оружия ефрейтор Мюртц был жестоко убит — ему размозжили голову (по-видимому, тоже топором). Аналогично погиб и рядовой Феликс Равенворт. Рядовому Оскару Фельдмайеру в драке перерезали горло.
Трое солдат — старший стрелок Макс Красовски и рядовые Александер Платтен и Ханс-Мария Краус успели подобрать своё оружие и открыли огонь по нападавшим. Ответным огнем противника рядовые были убиты, а старший стрелок Красовски ранен (подобрано его оружие с окровавленным прикладом) и захвачен в плен. При дальнейшем осмотре места боестолкновения в пятидесяти метрах от места боя, в кустах, обнаружен труп рядового Вольдемара Фишке. По-видимому, ему во время боя удалось скрыться с места перестрелки, но неизвестные его обнаружили и зарубили топором.
Исходя из обстоятельств боя, можно сделать вывод о том, что непосредственно в нападении принимало участие не менее шести-восьми человек. Часть из них, вооруженная огнестрельным оружием, вела огонь с дальней дистанции, а остальные, приблизившись, атаковали солдат холодным оружием.
Различные виды повреждений на телах погибших, позволяют сделать вывод о том, что нападавшие использовали разные виды холодного оружия (топоры, ножи и дубины) и насчитывали не менее четырех-пяти человек.
В пользу этого свидетельствует и тот факт, что с места боя неизвестными было похищено 6 единиц огнестрельного оружия (пистолет-пулемет МР-40, принадлежавший ефрейтору Мюртцу и 5 карабинов КАР-98, принадлежавших погибшим солдатам) и все боеприпасы к ним. Указанного количества оружия вполне достаточно для вооружения тех нападавших, которые, по-видимому, огнестрельного оружия ранее не имели. Иначе нельзя объяснить факт их нападения с использованием такого оружия, как ножи и дубины.
Имеются основания полагать, что часть нападавших была уничтожена во время боя. Их тела унесены в лес сообщниками. Ничем иным объяснить тот факт, что значительная часть оружия погибших солдат была оставлена на поле боя, невозможно.
Полагаю, что таковыми нападавшими могли быть местные жители, не имеющие в наличии огнестрельного оружия и воспользовавшиеся для этого подручными средствами привычными для них.
По моему указанию организованы мероприятия по прочесыванию леса и поиску нападавших. О ходе этих мероприятий будет доложено отдельно.
Помощник начальника штаба
405 гренадерского полка 121 дивизии
Обер-лейтенант Ганс Киршгофен.
Утро было самым обыкновенным. Настолько, насколько оно может быть таким в захваченной немцами деревне. Население здешнее благополучно отсюда сдернуло, ещё до их прихода, и лишь пара-тройка совсем уж дряхлых стариков доживали здесь свой век. Немцы ограничились тем, что повыгоняли их из занимаемых домов и запретили совать свой нос в бывшие жилища. Для проживания им отрядили какую-то развалюху на краю деревеньки — мол, там и ютитесь. Правда, обложить их соответствующими повинностями никто не позабыл. Вывоз мусора, чистка нужников — им милостиво разрешили исполнять такие работы. Ясень пень, что кормить их никто при этом не собирался. Что в мусоре нашли — ваше! Жив — и радуйся тому!
Ещё вчера такое положение вещей казалось мне совершенно естественным, но вот сегодня… Я уже, на полном серьёзе, начал рассматривать возможность сунуть парочку гранат в занимаемую солдатами избу. Остановило меня только то соображение, что немцев в деревушке оставалось ещё до фига и перебить их всех мне одному — это даже не смешно. Просто полный идиотизм, граничащий с безумием. Максимум, что я смогу сделать после гранатных взрывов — это быстро смотаться в лес. И то, если о ч е н ь повезёт.
А вот что сотворят после взрывов в деревне немцы… тут воображение рисовало мне совсем уж мрачные картины. Проклятая память! Ведь помню же, что данная шатия-братия вытворяла на оккупированных землях всякие непотребства, но какие? Здесь — полный провал.
А что, кстати сказать, я вообще помню? Раскладываю перед собою винтовку, достаю масленку и тряпки — приступаем к чистке оружия. Хватит с меня и одной осечки! Стараюсь делать это тихо, чтобы не привлекать внимания часового. А попутно — думаю. И вспоминаю…
Я — не немец (и на том спасибо…). Русский — Максим Андреевич Красовский. Вообще-то, очень похоже на Макса Красовски, так что это я вовремя «вспомнил» тогда своё имя и фамилию. Что интересно, язык немецкий — тоже вспомнил (уже по-настоящему) и даже разговаривал. И меня понимали! Так, не спалился тогда — и хватит на эту тему. Всё равно, для осмысления дальнейших действий, мне это ничего пока не даёт.
Кем я был тогда?
Солдатом — точно был, слишком я хорошо помню эти бои. Чем, кстати, я воевал? Автоматом — это точно, а вот каким?
Посмотрев на лежащий у стены МР-40, отрицательно мотаю головою — не им. И пулеметы у нас были совсем не похожие на МГ и ZB. Вот «максим» — тот точно был! И я даже как-то из него стрелял.
Гранаты — тоже были непохожие, запал совсем не такой.
Хотя, память мне ехидно подсказывает, что М-24 я бросал — и не единожды. Вот ведь закавыка какая!
В голове вообще полный кавардак!
13 октября 1942 года — что за дата? Отчего я её вдруг запомнил? Вообще — странное состояние. Этот день з д е с ь — ещё не наступил. Т а м (знать бы, где…) — давно прошёл. Что тогда произошло? Не помню…
Помню — как воевать. Плохо или хорошо? Там уцелел, значит, воевал лучше тех, кто хотел меня убить. А вот поможет ли это знание здесь? Хрен его разберёт… Хотя прошедшая стычка вроде бы прошла неплохо, я остался жив и даже не ранен. Синяки и шишки — не в счет.
