— Думаю, понимаю, — кивнула я, улыбаясь.
— То, что я вам покажу, больше никто из наших не увидит, — неожиданно сказал Даниил. — И обсуждать мы это не будем. Хорошо?
— Хорош, как скажешь. — Я пожала плечами. — И давай мы на «ты» всё-таки, а? Знаю, я немолода, но всё-таки не совсем уж замшела.
— Хорошо, если вам так комфортнее… — он запнулся и поправился: — то есть, тебе. Хорошо, Скальди.
Мы шли довольно быстро. Но я не ощущала ни уже ставшей привычной одышки, ни тяжести в ногах. Это было приятно и удивительно. В груди появилось чувство радостного предвкушения. Я боялась спугнуть это состояние.
— Возможно, вы самый важный участник нашей команды… — продолжал Даниил. — То есть, пока что вы… ты, то есть.
— Всё в порядке, — вставила я. — Со мной ты можешь говорить совершенно свободно.
— Я знаю! — улыбнулся он. — Просто пока не очень понимаю, как. Просто ты… как бы так сказать? Ты — легенда. С остальными всё более-менее понятно: их вклад осязаем. Они учёные, политики, педагоги. Каждый сделает то, что нужно, после нашей поездки, и это будет просто и понятно. Новые материалы. Двигатели. Энергия. Теории… с вами всё гораздо сложнее.
— Почему же? — улыбнулась я.
— Вы Писатель. — В его голосе я отчётливо услышала эту большую букву «П». И не выдержала: прыснула.
— Что? Я… задел вас?.. Тебя?
— А ещё я музыкант. И немного поэт, — ответила я, расправляя плечи. Потом снова рассмеялась. — Да брось! Ты ставишь меня в неудобное положение. Я простой сетевой автор из Омска. Даже в узких литературных кругах не то, чтобы сильно известная. А ты говоришь так, будто я прям что-то эпохальное создала.
— Лицом к лицу лица не увидать, — процитировал Даня.
— Впечатляет, — ответила я. Потом вздохнула и добавила: — Слушай, не хочу рисоваться. Но ты точно и совершенно уверен, что я — так кто нужна?
— Если бы не был уверен, не предлагал бы показать то, что собираюсь показать, — ответил он.
— А что это?
За разговором мы дошли до моста и пересекли его, направляясь дальше по Ленина.
— Скоро увиди…шь, — ответил Даниил, с паузой перед окончанием.
— Ну ладно. Просто пойми: я простая. Привыкла быть такой. Понимаю, что сейчас со мной происходит что-то экстраординарное, но… кажется, психологи это называют «синдром самозванца».
— Ты не единственная. И не самая известная, если тебе будет от этого легче. Но моделирование показало, что коренная смена восприятия началась именно с ваших работ. Как тех, что уже лежат в сети, так и ещё не написанных. Вы умеете добираться до сердца. То есть ты. Извини, надо время привыкнуть. Просчитать это невозможно, пробовали и так и сяк… не работает. А у тебя получилось.
Я молчала в некоторой растерянности. А мы продолжали идти вперёд.
— Понимаешь, если бы не защитная реакция, которая позволила мне делать то, что я делаю — всё было бы очень плохо. Всё уже начинается, да ты и сама чувствуешь это, верно?
Я кивнула. Да, я понимала.
— Людям нужен стержень. Ощущение будущего. Только тогда оно может стать реальностью. В это время это не удаётся почти никому.
— Куда мы идём? — спросила я.
— Кажется, где-то здесь находится вход в подземелье, которое успели вырыть, когда тут собирались строить метро?
— А-а-а, — ответила я, — да, только надо ещё топать.
Я запнулась. В другое время это расстояние для меня могло бы стать непреодолимым. По крайней мере, пешком. А тут мне хотелось идти вперёд. Хотелось гулять.
— У нас впереди вся ночь, — ответил Даниил.
А у меня в сердце шевельнулось что-то давно позабытое. И это что-то придало мне новых сил.
— Да хоть бы до утра! — ответила я.
— Самое важное, самое ценное в человеке — это его воображение, — продолжал Даня. — Возможность создать что-то принципиально новое. И вера в бесконечный горизонт. Всё остальное — дело науки и техники.
— Согласна, — кивнула я.
— А самое страшное — это заставить человека поверить в тупик. Создать с помощью его собственного воображения стены, за рамки которых он выйти не может.
— Мне кажется, это делается сознательно, уже многие годы… — заметила я. — Так проще управлять, верно? Хотя я не политик, но многие это чувствуют.
— Ты не политик. Но знаешь, как разбивать такие стены.
Ограждение вокруг заброшенной стройплощадки несостоявшегося метро снесли. Теперь тут было что-то вроде парковой зоны. Часть тоннелей приспособили под пешеходные переходы.
— Нам сюда, — сказал Даня, когда мы уже начали спускаться по лестнице вниз.
Странно, я раньше не замечала небольшого коридора, который уходил строго перпендикулярно основному тоннелю. Тут было светло и чисто, горели под потолком светодиодные лампы, кажется, стены недавно покрасили, а пол был похож на мраморный. Я мысленно присвистнула.
— Вот сюда теперь, — мой спутник указал на поворот коридора.
У меня на мгновение резко закружилась голова, и я встала, схватившись за стену. Сердце сжалось при мысли, что сейчас вернётся привычная одышка. Но прошла пара секунд и отличное самочувствие вернулось.
— Всё в порядке? — обеспокоенно спросил Даня. — При первом переходе могут быть неприятные ощущения, не пугайся.
— Да… — ответила я. — Да, всё отлично!
Небольшая мраморная лестница. Мы поднялись по ней, и оказались посреди огромного мегаполиса. Вокруг небольшого скверика со старыми деревьями, где мы стояли, высились сверкающие стеклом и ночной подсветкой небоскрёбы самых причудливых форм. В воздухе с гудением сновали транспортные капсулы. А над головой двигались целые созвездия живых огней.
Новость и комментарии в TG-канале «SGS Новосибирск»*
Новость и комментарии в TG-канале «SGS Новосибирск»*
*Опубликовано по решению комиссии Правительства РФ по культурному наследию от 12.03.2043 г.
Перекрыли на въезд и выезд подъездную к «Звёздочке». Кто на месте, шлите в комменты, что там происходит?
Альбина: Дочь с друзьями уехала с утра, звонила минут десять назад, связь оборвалась. Теперь телефон выключен, дозвонится не могу. Очень жду новостей, не знаю, что и делать, собираюсь ехать туда.
Григорий: Уехал полчаса назад, всё тихо было.
Дмитрий: Живу рядом, в Академ. Похоже, что-то вроде взрыва было слышно. Недавно совсем.
СВ: У нас скорые под окнами проехали. 3 штуки.
Gerg: Бх-х-х… губер к нудистам приехал. Пукан рванул!
Альбина: Не смешно. Реально на месте есть кто-то?
Даня: Тоже со своими связаться не могу. Только что набирал.
Minhe: Только что рядом на такси проехал. Кордон на съезд, да. Фото отправить не могу, не грузиЦЦо(
Дин: Блин, только ехать собирался. Облом отдыху. Проблемы только там, или ещё где?
Мусичка: Говорят, состав с рельсов сошол. За платформой электрички.
Мяу: Тоже слышала.
Альбина: Что за состав? Кто-нить может сказать? До МЧС не дозвониться((
Minhe: Да химия какая-нить небось.
Даня: ППЦ((
Альбина: Должны же какие-то объявления быть? Там же люди рядом!
Gerg: Ой, да ладно! Замнут всё. Трупы по моргам раскидают и скажут, что «от естественных причин». Как в ковид скрывали!
Дин: Нигде фоток нет. И связь висит. Глушат, походу…
Мяу: Может, просто вышка во время крушения пострадала?
Дин: Может.
Альбина: А что, точно крушение? Нигде не вижу! Такси вызвала.
Даня: Телега тупит.
Дин: Есть такое.
Даня: Тоже на место еду. Если получится пришлю че там как.
Объяснительная записка*
*Центральный архив «Западно-Сибирской железной дороги»
Руководителю Дирекции тяги филиала ОАО «РЖД» «Западно-Сибирская железная дорога»
От машиниста 12 бригады Сухорукова Д. И.
На перегоне «Восточная — Шелковичиха» в 17.10 мною на путях было замечено постороннее сооружение, с виду напоминавшее пассажирский самолёт. Сразу после обнаружения препятствия мною было принято решение прибегнуть к экстренному торможению. Я осознавал, что экстренное торможение, с учётом массы состава и скорости (60 км/ч) не приведёт к полной остановке состава до встречи с препятствием. Однако полагал, что таким образом мне удастся минимизировать ущерб как имуществу ОАО «РЖД», так и обнаруженному сооружению. Спустя несколько секунд я обнаружил в кабине постороннего. Мужчина, лет сорока, в чёрной обтягивающей одежде. Мой помощник окликнул его, но тот не отреагировал. Он смотрел вперёд, на препятствие на путях. При этом он говорил что-то неразборчивое, возможно, на иностранном языке. Я хотел попросить его покинуть производственное помещение, но не успел этого сделать. На путях перед препятствием появился человек. Это был молодой парень в спортивных штанах, с голым торсом. Он был рыжий. Через секунду после того, как я его заметил, состав резко затормозил. Треснуло стекло в кабине, меня немного задело осколками. Через двадцать метров состав остановился, что явно противоречило накопленной инерции. Подозревая, что упустил ещё одно низкое препятствие, я выглянул наружу. Там я обнаружил, что кабина частично деформирована. К локомотиву, по путям, приближался рыжий мужчина. Он окликнул меня, но я не разобрал слов. После этого я почувствовал резкую боль в затылке и потерял сознание. Когда я пришёл в себя, то увидел, что нахожусь в машине скорой помощи. Я сразу поинтересовался у врачей о сохранности состава, но они отказались со мной разговаривать. Я настаивал, однако они сделали мне укол, после которого я почувствовал себя очень спокойно и уснул.
