На капитана с гномом насела не меньшая толпа пауков. Корвум крутился, как юла, ловко принимая атаки на щит, и тут же колол мечом из-под него в незащищенное брюхо паука. Торнбрук махал посохом не хуже шаолиньского монаха, дробя суставы мохнатых ног и паучьи головы. Оба были перемазаны зеленой кровищей с головы до пят. Я опомнился, вскинул арбалет, прицелился и выстрелил в кучу мельтешащих тел. Болт пробил насквозь одного, и застрял где-то в толпе. Я лихорадочно принялся перезаряжать арбалет, как в этот момент прямо из стены, порвав паутину, выпрыгнула троица членистоногих. Руки дрожали, болт никак не хотел вставать в пазы, а пауки все ближе. Меня качнуло, мимо пронесся Эредор, на ходу он выбросил вперед руки, и пауки споткнулись, запутались в собственных ногах. Они зашатались, будто пьяные, задергались, сталкиваясь друг с другом. Блеснули два клинка, и в потерявших ориентацию пауков влетел вихрь из лезвий. В стороны полетели какие-то ошметки и брызги крови. Эльф работал руками с точностью и скоростью автомата, его кинжалы мелькали, словно лопасти вентилятора, расчленяя и пронзая все на своем пути. Один проход – и от пауков остались жутко искромсанные тушки.
Но остальные все перли и перли в нескончаемом потоке, разбегаясь по стенам и окружая нас. Оказавшись в круге за спинами профессиональных воинов, мой мандраж прошел, мозги прояснились, появилось чувство локтя и защищенности. Я перезарядил арбалет, четко, как на тренировке, присел на одно колено и стал выцеливать особо крупных особей. Щелк, легкий толчок в плечо и короткая деревянная стрела со стальным наконечником насквозь пробивает головогрудь, вырывая с другого бока куски хитинового панциря. Щелк, и решившего зайти сбоку паука сбивает с ног и отбрасывает на собратьев.
Виолетта, похоже, выдохлась, каменные лезвия и разрывные булыжники все реже слетали с ее рук, а пауки все ближе и ближе. Я успел выстрелить еще один раз, когда капитан закричал:
– Огонь! Торнбрук, сожги их к демонам.
Отскочив в середину круга, образованного отрядом, гном крутанул свой обляпанный кровью посох. Потом дернул что-то в коробе на спине, и с одного бока вывалилась тонкая кишка, а с другого выскочила изогнутая ручка. Соединив шланг с посохом, Торнбрук принялся быстро дергать вверх-вниз за рукоять на боку.
Капитан продолжал что-то кричать, но все заглушал рев гнома, который то ли пел, то ли молился. Наконец он отпустил рукоятку, натянул на глаза свои очки-консервы, одним махом опрокинул в себя пузырек с зельем и взвыл:
– Ортодруил!
Посох гнома сверкнул искрой и выдал гигантский шар ревущего пламени. Огонь мгновенно поглотил стоявших перед ним пауков. Задние попытались спастись бегством, но тщетно, алхимический огнемет гнома бил метров на пятнадцать, сжигая все на своем пути. Меня сбили на землю как раз в тот момент, когда разбушевавшийся гном повернул свою коптилку в мою сторону. Пламя прошлось над головой, а вслед за ним по мне прошелся коваными сапогами и сам гном. Окружившие нас пауки бросились бежать. Удушливый запах паленой плоти распространился по всей пещере. Торнбрук дико гоготал в перерывах между залпами и остервенело дергал за рукоятку, когда струя огня уменьшалась. Рядом на земле лежали остальные члены отряда.
– Лежи, не дергайся, сейчас у него топливо закончится, и он остановится.
– У кого, гнома или огнемета?
– У обоих, – капитан улыбнулся ослепительно сверкнувшими на грязном лице зубами.
– Как свалится, хватай его за ноги, я за руки и тащи к Виолетте.
– Понял, – я выставил вверх большой палец.
Тем временем гном, оставшийся без видимых врагов, принялся палить паутину и коконы. Горела она плохо, так что всеобщего пожара можно было не опасаться. Огнемет пшикнул, в последний раз, осветив дальние закоулки пещеры и погас. Торнбрук слабо проревел свое:
– Ортодру… – и свалился лицом вниз, как бревно.
Я со всех ног бросился к упавшему. В наступившей темноте найти абсолютно черного от копоти гнома удалось, лишь споткнувшись об его тело. Глаза еще не привыкли к полумраку после яркого пламени. Быстро нашарив ноги, я схватил их и сунул подмышки.
– Взяли-и-и, – скомандовал капитан, подхватывая тело под руки, и мы потащили его к магессе. Та стояла, как статуя Свободы с шариком-маяком в высоко поднятой руке.
– Пошли, пошли, пока пауки не вернулись, нам в ту сторону, – Виолетта махнула рукой куда-то в бок.
– Стойте, – взбунтовался я, – так далеко мы его не унесем.
Несмотря на свои метр с кепкой, весил гном неожиданно много.
– Снимай с него ранец, – сам не заметил, как приказал это капитану. Дождавшись исполнения, я бросил собственный рюкзак Виолетте и огрызком веревки связал гному руки. Просунув между ними свою голову, взвалил гномью тушку себе на спину. Капитан, поначалу стоявший столбом, кивнул и, тоже сбросив свой рюкзак, принялся напяливать ранец Торнбрука на себя. Эльфу досталось нести вещи капитана.
– Все, бежим.
Елки-палки, если бы я знал, что этот гном даже без ранца столько весит, я бы десять раз подумал, а стоит ли… но теперь ведь не бросишь. Капитана вот тоже пошатывает, неслабенький, видать, у гномика багаж. Успокаивало то, что все пауки разбежались и попрятались, и нас никто не преследовал.
Впереди послышался шум бегущей воды.
– Пере… йдем… реку… там… от… дохнем, – сообщил Корвум, обливаясь потом и дыша, как загнанная лошадь.
На ответ сил не осталось, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Передвигать ногами становилось все труднее. А вот и река. Узкий тоннель перехода пересекала широкая гладь реки, противоположного берега было не видать. В воде тут и там торчали камни, судя по ним, течение реки было довольно спокойным. Эредор подставил плечо вконец обессилевшей Виолетте. Вместе они вошли в воду и побрели вброд.
Я, не в силах больше терпеть, рухнул на колени у самой воды.
– Пиииить!
– Нет, – схватил меня за плечо капитан. – Надо перейти реку, на ту, на ту сторону.
С помощью Корвума я кое-как поднялся на ноги. Цепляясь друг за друга и пошатываясь, мы вошли в ледяную воду.
Мои глаза чуть не вылезли из орбит, а челюсть свело от нестерпимого холода, когда вода полилась в сапоги. Идти пришлось медленно, осторожно выбирая, куда наступить. Эредор с Виолеттой к тому времени выбрались на берег и активно раздевались. У самого берега я поскользнулся на гладком камне. Ноги разъехались, и я шлепнулся в воду, подняв тучу брызг. На сушу выбрался уже на карачках, гном на моей спине на падение в воду никак не отреагировал, продолжая пребывать в отключке. Я скинул его на гальку и свалился рядом, сжимаясь в позу эмбриона и дрожа как осиновый лист на ветру. Корвум, как моя личная Немезида, возник надо мной и принялся пинать ногами приговаривая:
– Вставай, вставай, засранец, ты у меня так просто не сдохнешь.
– А-а-а, – я заорал, вскочил и бросился на эту сволочь. Удар, еще удар в голову только разбили мне кулаки в кровь о стальной шлем. Грудь, живот, руки, везде мои удары натыкались на броню. Извернувшись, я схватил капитана за наплечники и двинул ему коленом в пах.
– Т-вою ж м-м-мать!
Корвум стоял, хватая ртом воздух и держась за причинное место. Я схватился за ушибленное колено и свалился на гальку.
– Больно-то как, у-у-у, у тебя что, яйца железные?
– Зачем ты меня туда ударил? Это нечестный удар.
– А ты? Какого хрена ты меня как собаку паршивую ногами пинал?
– Охх о-о-оууу, – капитан скривился, – я же тебя дурака от смерти спасал. Загнулся бы от холода и поминай как звали.
С этими словами капитана до меня дошло, что мужик то и вправду за меня переживает, а я ему по яйцам. Нехорошо.
– Эй, вояки, раздевайтесь, пока не простыли, – крикнул эльф, сидевший у костра, который развел из нескольких огонь-камней.
– Прошу простить меня, капитан Корвум.
Я с трудом поднялся на ноги, злость прошла, оставив после себя холод, усталость и чувство стыда.
– Ладно, пойдем к огню. А-то недолго и заболеть.
У костра, в свете пляшущих языков пламени, стояла полуголая Виолетта. Ничуть не стесняясь, она скинула мокрые штаны и нагнулась за своим рюкзаком. Белая упругая попка, как луна, засверкала в темноте.
Я замер в нерешительности. Сзади послышался тихий смешок и ойканья. Виолетта резко обернулась и зло уставилась на меня.
– Ты куда это пялишься, а?
– Я… я никуда. Я просто… – я слегка попятился, вроде тут не комплексовали насчет голого тела, но кто этих магов знает.
– Хах, Виолетта, не пугай парня, он и так весь дрожит.
– Я… я на косу смотрел.
Шагнувшая почти вплотную магесса остановилась в недоумении.
– Чего?
– Я, говорю, коса, она до пола была и вдруг до… пояса стала, – пробормотал я, стараясь изо всех сил смотреть Виолетте в глаза, а не ниже.
– Ну да, ладно, будем считать, что я поверила, – ухмыльнулась магесса и бросила на меня снисходительный взгляд.
– А что до косы, – она потеребила кончик волос, – это все издержки профессии, – и вернувшись к вещам, продолжила переодеваться.
