Девушка слушала падишаха, затаив дыхание. Так хорошо и спокойно ей не было еще никогда. Она знала Мурада совсем ничего, но ей казалось, будто они знакомы целую вечность. Она ловила его взгляд, следила за каждым движением. Улыбку девушки вызывало то, как султан, перед тем, как отпить из бокала, зажмуривается и задерживает дыхание, с каким серьезным видом он выдавливает взбитые сливки, будто подписывает важный приказ. Ангелина понимала, что с каждой минутой ее все больше и больше тянет к этому парню. Не правителю непобедимой могучей державы, а простому юноше, каким он казался ей сейчас. Она гнала эти мысли прочь. Но они вновь посещали ее. Как бы она хотела, чтобы этот вечер никогда не кончался!
* * *
Разбудил Ангелину телефонный звонок. Она взглянула на часы — шесть утра. Кто бы это мог быть в столь ранний час.
— Алё, — зевнув, ответила девушка.
Голос на другом конце провода она узнала не сразу. Мачеха несла какую-то околесицу, то и дело всхлипывая и причитая.
— Ольга Николаевна! — не выдержала Лина. — Объясните толком, что произошло, — сердце же девушки забилось в предчувствии беды.
— Ночью папе стало плохо! — рыдала в трубку мачеха. — Его увезла скорая!
— Что? — Лина вскочила с постели и заметалась по комнате. — Как? Что с ним?
— Сердечный приступ, — продолжала причитать мачеха.
— Боже мой! — Лина села на диван, закрыла лицо ладонями, на глазах выступили слезы. — Как же так? Почему?
— Мы сейчас в пятнадцатой городской больнице. Отец в реанимации.
— Я еду! — Лина бросила трубку и вновь забегала по комнате.
Девушка открыла шкаф, потом закрыла, постояв какое-то время в оцепенении, вновь потянулась к ручке дверцы. Послушался стук в дверь.
— Позволь мне войти! — раздалось за дверью.
Ангелина промолчала. Она буквально сорвала с вешалки серое платье и натянула на себя. Стук повторился.
— Входи, — буркнула девушка, — и вновь заметалась по комнате в поисках сотового.
— Я всю ночь не спал, выучил все буквы. Вот смотри… — начал было Мурад с порога, но стоило ему лишь взглянуть на Ангелину, от его улыбки не осталось и следа. — Ты белее мела! Тебя кто-то обидел? — пальцы его невольно сжались в кулак.
— У папы сердечный приступ. Он в больнице, — даже не посмотрев на султана, через плечо бросила та.
— Я не знаю, что такое сердечный приступ. Но раз твой отец болен, позволь и мне поехать с тобой!
— Поехали! — Ангелина наконец нашла сотовый, оказавшийся под подушкой, схватила сумку, взяла с журнального столика ключи от машины и выбежала в коридор.
Мурада долго ждать не пришлось. Через минуту появился и он в голубых джинсах, рваных на коленках, и белой футболке. В другое время и при других обстоятельствах Ангелина не смогла бы оторвать восхищенного взгляда от его красоты и идеальной фигуры. Но только не сейчас. Её мысли были заняты совсем другим. Ее сердце обливалось слезами, а душа болела.
* * *
Всю дорогу никто из них не проронил ни слова. Мурад переводил иногда взгляд с дороги на Лину, но боялся нарушить тишину. Даже магнитола в салоне молчала. Ему до боли в сердце было жаль бедную девушки, глаза которой были мокрыми от слез. Ему искренне хотелось ей помочь. Но он не знал, как. Ангелина глаз не сводила с дороги. Но не замечала ни машин, которые, не смотря на ранний час, оккупировали шоссе в обоих направлениях, ни прохожих, спешащих на работу, ни сигналов светофора, пару раз проскочив на красный свет и лишь чудом избежав несчастья.
Мысли девушки были далеко отсюда. «Почему отец?» — думала она. Почему именно он, единственный родной человек, который остался у нее на всем белом свете. Они были в пути чуть меньше часа, но Ангелине казалось, что прошло три.
Припарковав машину у ворот больницы, Ангелина устремилась к главному ходу, даже забыв нажать на кнопку блокировки. Мурад не отставал ни на шаг. Узнав в регистратуре, где находится реанимация, девушка тут же бросилась к лестнице, не став дожидаться лифта. Буквально пролетев несколько этажей, Ангелина остановилась на четвертом. Она вошла в холл.
— Ангелина! Дочка! — со слезами на глазах к ней бросилась женщина. Мурад даже не успел разглядеть ее лица. Девушка ответила на ее объятья. Они простояли так несколько минут. Женщина плакала, уткнувшись Лине в плечо. На глазах последней тоже были слезы.
Мурад огляделся по сторонам. Обстановка угнетала. Просторный холл, белая плитка на полу, в светлый цвет выкрашены стены. Несколько кожаных сидений по одной стороне и огромная белая дверь с красной надписью «Реанимация». Мурад как раз пытался прочесть длинное слово, как услышал позади себя женский голос, до боли знакомый и родной. Его сердце в ту же секунду будто пронзило стрелой. Он застыл на месте, не в силах пошевелиться. На голос обернулись Ангелина и Ольга Николаевна. В холле возле лифта стояла Настя.
— Я принесла кофе, — ответила она, — в руках у нее было два бумажных стаканчика, от которых исходил чудесный аромат любого утра.
Мурад собрался с духом и медленно обернулся. Увидев, наконец, обладательницу голоса, он замер в оцепенении. В глазах его читалась боль и радость одновременно. Уголки его губ поползли кверху, а по щеке покатилась слеза.
— Ямур! — только и смог произнести юноша.
Настя переводила недоуменный взгляд то на застывших в объятьях сводную сестру и мать, то на незнакомого красавца, который, казалось, больше всех обрадовался ее появлению, но почему-то назвал чужим именем.
— Ямур! Это ты! О, Аллах! Спасибо тебе! — с этими словами Мурад бросился к Насте, заключив ее в свои объятья, да так крепко, что даже кофе расплескалось. — Ямур! Любимая! — как заведенный повторял Мурад.
— Да пусти ты уже! — оттолкнула Настя незнакомца и обратилась к матери. — Держи кофе! А тебе не принесла, — перевела она взгляд на Ангелину. — Не знала, что ты здесь. Уж извини! — с сарказмом в голосе произнесла она.
Ольга Николаевна и Лина были в не меньшем недоумении от увиденной им картины. В эту самую минуту дверь в реанимацию распахнулась, и на пороге появился мужчина в белом халате с надписью «кардиохирург Глеб Сергеевич» на бэйджике и в белом чепчике.
— Доктор! Как он? — бросились к нему женщины.
Настя лишь усмехнулась и вновь посмотрела на странного парня. Тот же глаз не сводил с девушки. Его сердце колотилось, ноги подкашивались. Султан не знал, что ему делать, как поступить. Он готов был расцеловать свою любимую, но в то же время что-то останавливало его. Мурад не мог думать в ту минуту только о себе, о своих чувствах, в то время как у Ангелины такое несчастье.
— Кризис миновал, — грубо ответил Глеб Сергеевич. — Он пришел в сознание.
— Что с ним, доктор? — спросила Лина, боясь услышать ответ.
— Что с ним? — повторил за ней врач. — Вы издеваетесь? Я несколько месяцев назад говорил ему, что операция просто необходима. Почему так затянули?
— Какая операция? — удивление было в голосе Лины. — Ольга Николаевна, — перевела она взгляд с доктора на мачеху, — вы что-нибудь знали об этом?
Та лишь опустила глаза.
— Он сказал нам об этом пару дней назад, — тихо произнесла женщина.
— Но как же так? — Лина готова была разрыдаться. — Почему он ничего не сказал мне? Своей родной дочери? Почему вы мне ничего не сказали об этом, как только узнали?
— Он хотел сказать тебе сегодня на дне рождения, — оправдывалась Ольга Николаевна. — Но не успел, — всхлипнула она.
— Но так же нельзя, Ольга Николаевна! — Лина закрыла лицо руками и тихонько заплакала.
— Ангелина! Дочка! — обняла ее мачеха. — Ты же знаешь, отец никогда не доверял врачам. Я пыталась его переубедить. Но он и слышать не хотел ни о какой операции.
— Знаете, что, дамы, о доверии и недоверии к врачам вы будете разговаривать в другом месте. А сейчас нам нужно срочно спасать человека. Вы его дочь, я так понимаю? — обратился Глеб Сергеевич к Лине.
Та кивнула.
— Как я могу обращаться к вам.
— Ангелина.
— Вот что, Ангелина, — взял врач девушку под руку и отвел в сторону, — у вашего отца серьезные проблемы с сердцем. Операция в таком случае неизбежна. Я говорил Павлу Петровичу еще полгода назад. Но он отмалчивался. Конечно, как дочь, вы должны были все взять в свои руки.
— Я не знала! — сквозь слезы проговорила Лина.
— Ладно, что уж теперь говорить об этом, — вздохнул Глеб Сергеевич. — Но его состояние критическое. Нельзя терять ни минуты.
— Что я могу сделать? Чем помочь?
— В том-то и дело, что только вы и можете, — вновь вздохнул доктор. — Понимаете, сама операция бесплатная. Но вот кардиостимулятор, — врач замолчал.
— Сколько? — подняла девушка заплаканные глаза на доктора.
— Лучше поставить немецкий. Поверьте моей практике. Он намного надежнее. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше для вашего отца.
