все же Ооцуцуки, что мне вообще ни к чему сила. Мое нынешнее могущество — и то лишь вынужденное. Надеюсь, мне хватит его на мой спокойный век. Именно ради этого я все ж стараюсь. Но мне любопытно изучить останки Шибая. И сейчас, когда у Сары уже свои дети, а Итачи кипит жаждой деятельности, на мой взгляд, не очень правильно становиться на их пути. Я бы предпочел дать им шанс получить выгоду от генома Шибая.
— Мне хватает того, что у меня есть, — с усмешкой ответил я Зецу, глядя при этом в небеса.
Там неестественно большая, багряная, словно покрытая океаном крови, Луна давно уже зависла в зените и совсем не торопилась из него уходить. На фоне ее алеющего диска отчетливо читалась парящая в воздухе человеческая фигура. Для Кецурьюгана расстояние было незначительным. Мне без труда удавалось рассмотреть движения Мадары и эволюции в его кейракукей. Резкий рывок рукой — Учиха отломил рог, закрывающий его лоб подобно протектору. Чакра уже до этого начинала клубиться возле его глабеллы. Она пульсировала, словно сердце. Или готовый к вылуплению кокон. Сразу после поглощения готового к цветению Шинджу в морфологии мозга Мадары начали происходить изменения. Это было видно по току чакры и крови. Я представлял этот процесс, он был мне знаком. Нервные клетки делились и дифференцировались. Возле эпифиза возникал новый орган, смещающийся ко лбу, в котором костные ткани образовывали отверстие. Пока кожная складка на лбу Мадары не раздвинулась, открывая третий глаз с кольцами Риннегана и томое Шарингана — красный Ринне Шаринган. Глаз Луны.
Через секунду мне уже не нужны были глаза, чтобы видеть ток чакры в Мадаре. Она была настолько велика, что я мог чувствовать ее кожей. Учиха контролировал ее печатью, она концентрировалась в глазах и лилась наружу, чтобы отразиться от Луны. На багряном диске ночного светила проступил рисунок из Ринне Шарингана. Черные кольца и томое словно были спроецированы незримым светом, исходящим из третьего глаза Мадары на Луну.
Вечное Цукиёми.
Когда я поднял ладони для хлопка, ко мне метнулась черная клякса. Шар Гудодама пролетел сквозь барьер из огненных перьев. Грохот грома — из все еще висящих за моей спиной молниевых колец вырвались разряды. Молнии бессильно скользнули по пульсирующему черному шару. Тот только скинул с себя несколько оболочек и продолжил полет, уже начав расширяться и закручиваться воронкой. Зецу явно учился, и эта его атака оказалась куда эффективней прошлых. Он сам по себе был воплощенной волей Кагуи, чья плоть — это чакра. В отличие от биджу, Куро Зецу не был разделен на части, в нем была сила всех элементов. Фактически он был Гудодамой с собственным сознанием. И границы его возможностей по управлению силами Джуби куда шире, чем у других существ в этом мире.
Чакра Стихии Молнии осветила мое превратившееся в дым тело изнутри за мгновение до того, как двойная спираль из черной чакры обрушилась на меня. Применив Тенсо, я во вспышке молнии сбежал от удара Зецу, чтобы оказаться в сотне метрах позади него. Грохот взрыва и ударная волна сотрясли все тело, стоило мне только полностью восстановить материальность. Вал яростного света и сметаемой им земли накатил и пронесся мимо, не в силах пробить купол из сгустившихся линз сжиженного воздуха — выросший вокруг меня черный панцирь Гэмбу рассек взрыв. И позволил завершить начатое.
Хлопок ладоней обернулся оглушительным треском, прорвавшимся даже сквозь грохот учиненного Зецу взрыва. И в тот же миг ночные сумерки начали сгущаться. Черные тени на земле поглощали освещенные зыбким лунным светом участки. Багряный свет стремительно угасал. Лунный диск в небесах быстро затягивала черная пелена, рисунок Ринне Шарингана на нем размылся и пропал.
Хлопок ладоней не был техникой. Это был лишь сигнал давно ждущему своего часа на Луне Шукаку, который на время заменил в ее сердце Чомея. Для биджу не составило труда за секунду покрыть всю видимую с Земли поверхность спутника черным песком. Для этого пришлось натаскать достаточно много сажи, но эффект был великолепным. Способность Луны отражать свет, ее альбедо, и так не высокое, снизилось до почти нуля. Вместе с покрывшим ее ограничивающим додзюцу барьером Шикоку Муджин, Луна за один вдох Однохвостого перестала быть пригодной для применения Муген Цукиёми.
С громким хлопком лопнула сфера Гэмбу. Глаз ожгло изнутри огнем от прилившей чакры. Вместо черного вертикального зрачка на миг в левой глазнице мелькнул сложный узор Мангекьё Шарингана. Гигантская черная спираль меча Нунобоко замерла в полуметре от моей головы, остановленная техникой Сусерибиме. Это додзюцу останавливало атаку противника и давало время на контратаку. Вновь глаз ожгло внутренним огнем чакры, рисунок Мангекьё Шарингана отпечатался на алой радужке. Причудливый клинок Нунобоко, напоминающий спираль ДНК, предстал для меня в новом виде. Это легендарное оружие по слухам принадлежало Рикудо. О нем немногое известно, но, кажется, его усиливает духовная энергия пользователя. В идеале этим «мечом» можно уничтожить мир. Но сквозь додзюцу Аджишики этот меч виделся сонмом ярких линий и точек. Резкий выпад — желтоватая аура вокруг ладони разорвала воздух резкими раскатами грома.
Футондзюцу Хекиреки, усиленное природной энергией, угодило ровно в уязвимую точку Нунобоко, которую показал мне Мангекьё Шаринган. С глухим треском сдвоенное острие оружия из Гудодама надломилось. Похожие на черные рога обломки отлетели в стороны. Я уже сделал движение вперед, готовясь развить контратаку, как почувствовал на себе тяжелый и полный ярости взгляд.
Волосы на голове зашевелились. Не от страха — просто незримая сила притяжения потянула их вверх. И вместе с ними с земли начали подниматься в воздух песчинки и камни. Прямо под моими ногами звонко треснула скала. От нее оторвался немаленький кусок, устремляясь к парящим в небесах черным сферам.
Чибаку Тенсей?
Пришлось резко остановить начатое движение. Тело налилось тяжестью, мышцы ожгло болью от напряжения. Я с силой на выдохе обрушил ногу на землю.
Корью!
Тянущиеся вверх волосы тут же упали на плечи. Что-то глубоко подо мной надсадно и громко загудело. Трещины по скалам побежали с
