— Давай помогу. Одна ты и до утра не управишься.
— Пожалуйста, — не стала отказываться миледи.
Изготовлением и копированием батареек, а затем и других необходимых для любого хозяйства вещей мы занимались часа четыре. А когда работа закончилась, совершенно умотанные, плюхнулись на длинную и широкую лавку перед не менее длинным и широком столом.
— Устала? — спросил я, найдя среди хлама чайник с водой, налив из него полную кружку и протянув её баронессе.
— Есть немного, — кивнула женщина.
Отпив половину, она вернула мне кружку обратно:
— Спасибо. Одна я и впрямь до утра б провозилась.
Сказала и вдруг посмотрела на дверь:
— Это тебя жена попросила, да?
— Что попросила? — сделал я вид, что не понял.
— Ну… чтобы ты это… помог?
Я залпом выпил остатки воды и поставил кружку на стол.
— Нет. Я пришёл сюда сам. Потому что это мой дом, а ты в нём хозяйка.
— Хочешь сказать, что…
Договорить ей я не позволил. Обнял за талию, притянул к себе и впился в её губы своими. Но буквально через секунду вдруг ощутил, как её руки с силой упёрлись мне в грудь.
— Нет, Дир! Не надо, — выдохнула она, кое-как вывернувшись из объятий. — Не делай того, о чём потом пожалеешь.
— Уверена, что я пожалею? — заглянул я ей прямо в глаза.
Мой взгляд она выдержала.
— Нет, не уверена. Поэтому и прошу: не спеши. Я знаю, твоей жене снится будущее, но будущее, оно всегда вероятное, мы можем менять его своими поступками. А прошлое, и я это точно знаю, уже не изменишь.
Я глубоко вздохнул, убрал с её талии руки и отвернулся к столу.
— Ладно. Я понял. Прости.
— Ты тоже прости меня, — виновато пробормотала Паорэ.
— Тебя-то за что? — поднял я бровь.
— Ну… наверно, что провоцировала… Но если ты хочешь…
Я вновь повернулся к ней.
— Мы можем просто поговорить, — закончила Пао.
«Вот ведь… чертовка!»
— Помнишь, ты обещал рассказать про барьер? Ну, в смысле, как ты собираешься с ним разобраться.
— Помню.
— Расскажешь?
— Да.
Ещё раз вздохнув, я начал рассказывать.
Мы разговаривали до утра. Просто беседовали и ничего больше. А потом я ушёл. Просто ушёл, пожелав ей хорошего дня.
Спать после новой бессонной ночи хотелось неимоверно.
Побродив минут пять по двору, я отыскал тот навес, под которым вчера сидел Гас, и без особых раздумий завалился на найденный там же топчан. Барон я, в конце концов, или не барон? Где, блин, хочу, там и сплю. Ну, или где место найдётся.
И мне было совершенно не стыдно за то, что случилось в реакторной.
Скорее, я был раздосадован.
С этими женщинами вообще никогда не поймёшь, что же им собственно нужно…
Глава 12
Следующие несколько дней прошли в обычной рутине.
Утром я заходил в госпиталь проведать, как там Анцилла, и спросить у Сапхата, когда её выпишут. Тот каждый раз обещал, что вот-вот, ещё пять-шесть дней и леди окончательно выздоровеет. Я делал вид, что не верю, и требовал ускорить процесс. Док разводил руками и уверял, что делает всё возможное, но ускорить выздоровление не в состоянии.
После моего визита в больницу в соседнем строении собирался «малый баронский Совнарком»: кроме меня там присутствовали всё тот же Сапхат, Гас, Паорэ и пара «общественных представителей». Последние менялись каждые сутки, решающего голоса не имели, зато могли напрямую доносить до начальства информацию с мест, густо приправленную просьбами и пожеланиями трудящихся.
Именно этими просьбами и пожеланиями, а заодно и проверками мы занимались практически всё остающееся до вечера время. Принимали ответственные решения, раздавали приказы, убеждали личным примером, носились по сёлам и весям на шаттле, на лошадях, на своих двоих, отправляли и принимали донесения, изготавливали промышленную продукцию, меняли её на продовольственную, реквизировали и секвестировали излишки, изобретали новые налоги и отменяли старые, взимали недоимки и раздавали плюшки и пряники…
Короче, дел было столько, что к концу дня ноги едва носили. Но всё равно — вечером я опять заглядывал к Анцилле, а после желал спокойной ночи Паорэ. И ни там, ни там, увы, не обламывалось. У первой по объективным причинам — доктор, эдакий негодяй, запрещает. А у второй из-за чрезмерного количества тараканов в прелестной головке — типа, нельзя, и всё тут, а когда будет можно, не знаю…
К исходу четвёртых суток у меня даже сложилось впечатление, что дамы действительно договорились и теперь просто испытывают господина барона на прочность: выдержит или нет? Но каждая при этом вовсю рекламировала соперницу. Зачем? Мысли, конечно, на этот счёт были, однако проверить их здесь и сейчас я не мог. Единственное, что оставалось — это ждать и надеяться…
На пятый день в поместье вернулись те, кого многие ждали. Причём, с нетерпением.
Мне повезло. В минуты, когда они прибыли, я оказался совершенно свободен от своих баронских обязанностей. Как, впрочем, по какой-то необъяснимой причине, свободными оказались и остальные члены Совета: Паорэ, Сапхат и Гас.
Док просто вышел на улицу «перекурить», Пао ругалась о чём-то с работающими в поместье строителями, Гас под своим навесом проверял инвентарь для очередных военных занятий.
Я же впервые за последние несколько суток наслаждался дневным общением с Ан.
Сегодня Сапхат наконец-то позволил ей самостоятельно выйти на воздух. Но только с сопровождающим, а не в одиночку. Присматривать за выздоравливающей экселенсой вызвался, ясное дело, её законный супруг, и никого другого рассматривать в этом качестве я, безусловно, не собирался.
Сказать, что Анцилла чувствовала себя не слишком уверенно, значит, ничего не сказать.
— Ой! Кажется, я ходить разучилась, — первое, что сказала она, поднявшись с кровати.
Тем не менее, до выхода на террасу она всё же дошла, пусть и не без поддержки с моей стороны. А дальше я просто усадил её в плетёное кресло и вместе с ним перенёс поближе к перилам. С крыши больничной пристройки, превращённой в огромный балкон, открывался отличный вид и на двор, и на ворота с калиткой, и на дорогу, и на дремучий лес, начинающийся в тине от замка.
— Вы куда-то туда бегали? — указала Анцилла на камыши за дальней стеной и перекинутый через них мостик.
— Кто мы? Куда туда? — не понял я сказанного.
— Вы с Пао. В святилище, — уточнила супруга.
Я мысленно чертыхнулся, но ответил достаточно ровно, без раздражения:
— Да. Это там. Только этот мост новый. Старый взорвали при штурме.
— А что со святилищем?
— А что с ним может случиться? — пожал я плечами. — Стоит себе, как и раньше. Нам оно, кстати, не пригодится.
— Почему?
— Ну… потому что использованное. Больше энергии из него уже не получишь.
— То есть, меня ты туда уже точно не поведёшь? — снова уточнила Анцилла.
А я снова ругнулся. И вновь про себя.
Обижаться на экселенсу было бессмысленно.
Сам в своё время обо всём рассказал, сам теперь и расхлёбываю.
— Как думаешь, как там сейчас наш Талвий? — спросил я, подняв к небу глаза.
Ход был беспроигрышный. И Ан на него, конечно, купилась.
Сразу забыла и о святилище, и о вопросе, и о той подковырке, которую в него так хитро вложила.
А вот о сыне она могла говорить часами…
На этот раз мы проговорили о нём всего минут двадцать. А потом Анцилла неожиданно вскинула голову и обратила внимание на шум у ворот:
— Там, кажется, кто-то приехал.
Я, тоже увлёкшийся разговором, нехотя повернулся на скрип раскрываемых створок.
В замковый двор въехали три повозки. В первой и третьей сидели бойцы с оружием. Из второй, крытой, когда она остановилась, выбрался мой старый знакомый — дядька Аркуш, староста Склинки, тот самый, поставлявший мне по просьбе Паорэ девок, ветеран подпольной борьбы с захватившими баронство разбойниками.
Следом за Аркушем из возка вышла Нуна. У неё на руках сидела маленькая девочка в пёстреньком платьице.
