Я сказал с великим облегчением и даже руки чуть опустил, повернулся к автомобилю, указывая пальцем.
– Вон там на заднем сиденье! В моей сумке!.. Можете забирать вместе с сумкой…
– Сумка нам не нужна, – пробормотал он, – а вот посылочка…
Он открыл дверцу, все заинтересованно перевели взгляд на его склонившуюся спину. Сумку, конечно, брать не станет, это улика, слышно было, как раздернул «молнию» и начал рыться в вещах.
Я задержал дыхание, сейчас или никогда. В обеих ладонях возникли пистолеты, и я, сомкнув кулаки и чуть сцепив большие пальцы, разом нажал на курки, малость разведя стволы.
Двое, что стоят почти рядом, задергались и выронили пистолеты. Шофер при первом же услышанном за спиной выстреле длинным прыжком метнулся под защиту своего авто. Третий из нападавших начал поворачивать голову в мою сторону, я выстрелил в него из двух стволов, он в ответ выпустил целую очередь, но пули ушли в небо, а он завалился на спину, продолжая давить на спуск.
Водитель нападавших уже убрал ноги с педалей, а руки с баранки, высунулся с автоматом, когда только и успел схватить, что значит – спецназ, но выстрелить не успел, пули моих пистолетов звонко били в распахнутую дверцу, с хрустом звякнули и красиво взметнулись осколки стекла.
Я даже не успел понять, ранил ли, он красиво выпрыгнул из авто на ту сторону, ушел кувырком шагов на пять и ухитрился из этого немыслимого положения выстрелить трижды одиночными, а потом вскочил и успел метнуться за дерево.
Мои пули сорвали кору в том месте, куда он прыгнул. Дерево не в три обхвата, стоять за ним можно только выпрямившись, я выстрелил дважды, сшибая кору с одной стороны, потом так же точно с другой, но, увы, вроде бы не зацепило.
Он как-то слишком быстро выпрыгнул из-за дерева, выкатился на траву и оттуда выпустил длинную очередь. Пули застучали по кузову такси. Я хотел выглянуть, но тот явно стрелок получше, чем я, да и реакция у него должна быть профессиональная: успеет нажать на курок раньше меня, потому высунул кисть с пистолетом и выстрелил несколько раз неприцельно в ту сторону, со злой радостью чувствуя, как звякает металл, а патронов у меня хватит…
Я торопливо стрелял по нему, однако гад успел вскочить в машину, я всадил в нее еще три пули, но она круто развернулась, я успел увидеть залитое кровью лицо, дважды нажал на скобу, и авто с треском врезалось в дерево, не завершив поворота.
Почему-то ожидал взрыва, в кино всегда взрываются так, будто шесть бензовозов в одном багажнике, но там всего лишь скрипело железо в такт раскачивающемуся дереву.
Шофер поднялся из-за пробитого пулями такси, глаза расширенные, с уважением покачал головой.
– Ну ты даешь!.. Я как будто снова в горящем Кувейте!..
– Ты цел?
– Абсолютно, – заверил он, – но как ты их… Я бы твои пистолеты заметил сразу, где ты их прятал? Теряю хватку, теряю…
Я нагнулся к одному из убитых, он застыл мордой в луже своей же крови, пальцы вцепились в рукоять пистолета.
– Это как сказать, – ответил я.
Он спросил быстро:
– Ты о чем?
Я зашвырнул свои пистолеты в кусты, пусть исчезнут там, а не на глазах у водителя такси, а пистолет нападавшего высвободил из цепкой хватки, бросил шоферу.
Тот поймал достаточно ловко одной рукой, причем точно за рукоять.
– Это зачем? – спросил он в недоумении.
– Мне засвечиваться нельзя, – сказал я быстро. – Потому это ты всех уложил, понял?
Он спросил:
– А ты где был?
– Прятался в салоне, – сказал я. Оглянулся на изрешеченный пулями бок, уточнил: – А потом под машиной. У тебя внедорожник, как раз с моим пузом поместился со всеми удобствами.
Он охнул:
– Но…
– Видеорегистраторы уже не ставят, – напомнил я, – а со спутника здесь, под деревьями, ничего не увидишь. У них все продумано. Так что держись этой версии. Внаглую!
Он сказал с неохотой, но зато с еще большим уважением:
– Ну, парень, ты стоишь больше, чем я сейчас увидел… Хорошо, прикрою. Но с меня пиво!
– Договорились.
– Но чего они напали?
– Мы не знаем, – ответил я. – Бандиты, наверное. Какая-нибудь новая гэтэа. Увидели, что везешь пассажира, решили убить и ограбить… Но ты пассажира готов защищать ценой жизни, как все таксисты, верно?..
– Гм, – ответил он в сомнении.
– Отнял у одного пистолет, – сказал я, – и всех уложил. Как в старое доброе время.
Впереди за деревьями блеснул свет фар, в парке блаженная тень, как в эллинском раю, дешевенький автомобиль двигается осторожно, словно за рулем домохозяйка после трех уроков.
Сквозь ветровое стекло я увидел одного человека в пустом салоне. Он остановил машину шагах в десяти, вышел с осторожностью, лицо бледное.
Я увидел, что сейчас снова метнется за руль и даст задний ход.
– Погодка к дождю? – крикнул я.
Он вздрогнул, но пересилил себя и заставил себя пойти к нам, хотя вижу, как всего трясет от ужаса и отвращения при виде трупов в лужах алой крови.
– Что… что здесь случилось?
Я отмахнулся.
– Да мелочи жизни. Не обращайте внимания. Как всегда, слово за слово… Так как погодка?
– Давно такой не было, – ответил он заученно на пароль, – с весны прошлого века…
Я вытащил из-за пазухи конверт и сунул ему в руку.
– Езжайте обратно. Через пять минут здесь будет полно копов, ментов и полиции с омоновцами. Теперь они все бегают бригадами и заносят друг другу хвосты на поворотах, чтобы не поскользнуться.
Он ухватил конверт, тут же заглянул, тем самым выдав, что не простой курьер, а понимает, что за штука там поблескивает на плате россыпью кристалликов.
– Да-да, – ответил он быстро, – исчезаю!
Мы смотрели, как он развернулся и унесся со всей возможной скоростью.
Шофер сказал за моей спиной:
– Видать, ценную штуку вез?.. Оружие?
Я пожал плечами.
– Сейчас все стараются приспособить как оружие.
– Так и есть, – ответил он невесело, – думал, совсем ушел от того времени… а оно и тут достало.
– Так и живем, – сказал я.
– Не скучаем, – согласился он. – Но ты уверен…
– Да, – ответил я. – Я простой, ничем не приметный курьер.
– Ну да, – сказал он, – а как же. Это сразу видно.
– Потому просто прятался, – сказал я – подробностей даже не видел. Только слышал выстрелы! Так что наши показания вообще не смогут сверить.
Он кивнул и уже более внимательно и профессионально оглядел трупы: кто в какой позе, кто получил пулю раньше, кто позже и почему этот лежит с раскинутыми руками, а этот скрючился и подтянул колени.
Я первый услышал далекий шум авто, даже не услышал, а как-то ощутил, это все еще работает мой перевозбужденный организм, что временно обострил все чувства до такой степени, что вот-вот смогу видеть через деревья.
Полицейский автомобиль, совсем не бронированный, выметнулся с огромной скоростью, едва успел затормозить, почти уткнувшись носом в такси.
Мариэтта и Синенко выскочили с разных сторон машины уже с пистолетами в руках, напряженные и готовые к стрельбе.
Я крикнул:
– Тихо-тихо!.. Все в порядке.
Мариэтта увидела трупы, пробежала чуть уже по инерции и быстро сунула пистолет в кобуру.
– Да, – ответила она резко, – в твоем порядке!
– Я ничего, – сообщил я.
Синенко встретился со мной взглядом и почему-то покачал головой, а Мариэтта спросила едко:
– Что, эти снова друг друга перебили, а ты, как всегда, ни при чем?
Шофер посмотрел на меня с живейшим интересом. Я помотал головой.
– Нет, что ты!.. Они не перебивали друг друга…
– Наконец-то!
Я указал на шофера.
– Вот он всех перебил. Скучно ему после войны в Кувейте, вот и…
Она разозленно повернулась к шоферу, тот скромно кашлянул, поклонился.
– Капитан Коваленко из двести сорок второй воздушно-десантной. Сейчас в отставке. Мельчает народ, мельчает. Да и не справиться простым бандитам с командиром отделения синих беретов, это я о себе…
Синенко взял его за плечо.
– Расскажи мне, дружище. Я тоже был в Кувейте, как раз в день, когда дамбу взорвали… Нас потом с милю несло!
Мариэтта смотрела злыми глазами, я сказал миролюбиво:
– Ты же сказала, тебе еще три часа дежурить! Или четыре? Я все время помнил и, как видишь, уложился. Я свободен, как птица в небе. Поехали?
Она огрызнулась:
– Не хами. Все очень серьезно. Стой здесь. За нами мчатся эксперты. Посмотрят, что здесь не так… и увидят, где ты врешь.
– Да, – согласился я, – увидят.
Она посмотрела зло.
– На этот раз точно попадешься!
– Я уже попался, – согласился я. – Тебе. Ты такая цепкая… Так вцепилась, так вцепилась!
Она фыркнула:
– Мечтай, мечтай.
– Хорошо, – сказал я печально, – но тогда кофе подаешь ты. Прямо в постель. А я буду лежать, как султан…
