Те, как по команде, засмеялись и начали негромко повторять на все лады слова маршала. — Дело в том, капитан, — Георгий Константинович снова уперся тяжелым взглядом в лицо Дивина, — что в одном таком эшелоне, что ты тогда раздолбал ночью на станции, находился генерал-полковник Ханс-Валентин Хубе. Он, понимаешь ли, прибыл вступить в командование первой танковой армией, а ты его на небеса отправил! Да еще и не одного, а со всем штабом! Так что упокоил ты три десятка больших чинов гитлеровских.
— Надо же, — искренне поразился экспат. — Не знал.
— Так и мы лишь недавно узнали, — ухмыльнулся Жуков. — Когда разведка все выяснила и досконально проверила. Никакой ошибки: угробил ты, капитан, фашистского командующего!
— Служу Советскому Союзу! — браво рявкнул Григорий.
— Погоди, оглушил, — шутливо сказал Георгий Константинович, тряся головой. — Не дослушал ведь, торопыга эдакий. — Маршал вдруг преобразился. Улыбка с его лица исчезла, взгляд стал тяжелым и властным. — А сколько за тобой сбитых немецких самолетов числится? Из тех, что ты в темноте посшибал?
— Девять, товарищ маршал.
— Девять? — с недоумением оглянулся на Шепорцова Жуков. — А мне только что комполка рассказывал, будто два десятка уже набежало. Кто из вас врет?
— Разрешите, я объясню? — поспешил прийти на помощь побледневшему подполковнику Дивин.
— Валяй.
— Дело в том, что большую часть фрицев я сбивал над территорией, которая пока находится в их руках. И поэтому подтвердить факт уничтожения вражеского самолета не представляется возможным. Вы ведь знаете, для того, чтобы зачли сбитого, нужно предоставить документальное подтверждение, вплоть до шильдика с заводским номером его мотора. А у меня в наличии только рапорт от штурмана и стрелка. Да и то, если они успели что-нибудь рассмотреть.
— Вон оно что, — протянул Георгий Константинович. — Тогда понятно. Ну а что ты хотел, капитан, на словах кто угодно и что угодно может рассказать. Взять, хотя бы, тебя: кто еще может также ночью видеть? А за сбитые самолеты премия полагается. И немалая. Поэтому и требуется подтвердить все. Но, знаешь, — повеселел маршал. — Все равно, молодец ты! И потому… Николай Александрович, тебе слово.
Из-за спины Жукова появился Член Военного Совета фронта. В руках его была красная папка, а поверх нее лежала коробочка из красного же бархата.
— По поручению Президиума Верховного Совета СССР, — откашлялся Булганин [15]. — За героизм, мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецкими оккупантами…
Из штаба Дивин вышел в некотором раздрае. Остановился у крыльца, сбил на затылок шапку и с шумом втянул в себя прохладный освежающий воздух. Поймал насмешливый взгляд бойца охраны и встряхнулся.
Собраться!
Григорий взвесил в руках полученную папку, зажал ее под мышкой и не торопясь, смакуя момент, раскрыл коробку. Золотая Звезда Героя сверкнула на солнце.
— Ничего себе! — завистливо протянул рядом кто-то. — Вас можно поздравить?
Дивин поднял голову. Рядом с ним стояли старший лейтенант Матюшкин и еще двое смутно знакомых экспату летчиков.
— Ты о чем это?
— Это вам сейчас маршал Жуков вручил? — спросил с придыханием и щенячьим восторгом в глазах Матюшкин. — Сам⁈
— Да нет, — пожал недоуменно плечами Григорий. — Генерал Булганин. Член Военного Совета фронта.
— Охренеть!
— Товарищи офицеры, вы бы отошли в сторонку, — посоветовал недовольным голосом один из охранников Жукова, подойдя к ним от броневика. — Давайте не будем здесь устраивать митинг.
— Да-да, конечно, — засуетился Матюшкин. — И правда, чего мы здесь стоим-то? Кощей, ты сейчас куда?
— Спать.
— Как…спать⁈
— Каком кверху, — насупился Дивин. — Ну чего зенки вылупил? Меня после ночи подняли, в штаб вызвали, а отдохнуть не дали. Башка трещит, словно с похмелья. Так что я сейчас обратно в землянку и придавлю минут так шестьсот.
— Охренеть! — снова сказал старший лейтенант и уставился на Григория очумелым взглядом. — Вторая Звезда и…спать пойду! — два других летчика тоже смотрели на Дивина с недоумением.
— Да что ты привязался-то? — обозлился экспат. — Да, именно: спать. Мне Шепорцов разрешил к себе в полк смотаться, так что отдохну сейчас и вечером на У-2 к своим ребятам наведаюсь. Сначала у них награду обмоем, а уж потом, как вернусь, и с вами посидим, обещаю. Не боись, не зажму выпивку. Все, извините, братцы, пойду я пока.
— Опять ты меня обскакал, Кощей, — с притворным сожалением сказал Прорва под одобрительный смех всех собравшихся в летной столовой. Майор Воронцов вместе с Багдасаряном порывался устроить полковой митинг — штука ли, дважды Герой Советского Союза у них появился? — но Григорий уперся и отказался наотрез. Не лежала у него душа к пышным церемониям, хоть убей. Одно дело, посидеть с немногими оставшимися еще в штурмовом полку «старичками» и разделить с ними нечаянную радость, и совсем другое — сидеть свадебным генералом и слушать трескучие казенные фразы.
— Какие твои годы, — усмехнулся Дивин. — Нагонишь еще.
— Эх, не скажи, Гриша, — закручинился Рыжков. — Ты же сам все прекрасно понимаешь: мы в самом пекле постоянно, со смертью в орлянку играем. Сегодня жив, а завтра…
— Брось ты тоску нагонять, — бросил с досадой Валиев. — Что ты все в последнее время то и дело про смерть вспоминаешь?
— И то верно, — кивнул Прорва. — Давайте лучше выпьем за моего лучшего друга и тезку! — он поднял кружку с водкой и протянул ее к экспату. — За тебя, Кощей!
— Когда возвращаться думаешь? — подсел к Дивину майор Карпухин.
— А хрен его знает, — мотнул головой Григорий. — Вы же знаете, приказ генерала Громова. Летаю пока на бомбере, бью немчуру по ночам. Сейчас вот на их истребителей переключился. Кстати, нам недавно станцию радиолокационную подтянули, так дело сильно продвинулось. Пусть и не слишком надежная техника, но все равно существенно подспорье.
— Как же, слыхал, — закивал контрразведчик. — РУС-2, если не ошибаюсь. Видел я справку обзорную по ней. Не совсем, правда, уяснил, как она фурычит, — Дмитрий Вячеславович смущенно улыбнулся.
— Шикарная вещь, доложу я вам, — улыбнулся Дивин. — Благодаря этой станции мы заранее можем определить, сколько и даже на какой высоте фрицев летит. Ребята из обслуживающего персонала руку набили и теперь даже довольно точно говорят, какой именно самолет засекли. Вроде как по размеру и яркости метки на экране видно, где бомбардировщик, а где истребитель.
— Ничего себе, — поразился Карпухин. — До чего, оказывается, техника дошла. И далеко она так видит?
— Да, пожалуй, километров на сто точно добивает, — прикинул в уме экспат. — Может, чутка подальше. Поэтому, можно сказать, что нынче мы прозрели. И теперь бьем гадов не только благодаря моим способностям.
— Кощей, а вот, кстати, можешь нам помочь в одном деле? — спросил вдруг Григория Воронцов.
— В каком именно?
— Приказ мы из дивизии получили, — комполка досадливо дернул щекой. — Второй день гадаем с Зотовым, как ловчее его выполнить, да пока что-то туго идет. В общем, велено заблокировать и проштурмовать аэродром под Никополем. Там нынче драчка разворачивается нешуточная — место уж больно важное и для нас, и для фрицев.
— И что в нем такого? — удивился экспат.
— Марганцевые месторождения неподалеку, — просветил его Зотов. — А это первейшее сырье для выплавки высокопрочных сортов стали. Смекаешь? Потому фрицы в никопольский плацдарм вцепились и никак оттуда уходить не желают. По данным разведки там не только наземных войск до черта, но и большая часть их 4-го воздушного флота сосредоточена. А ты, небось, помнишь, какие зверюги там обретаются.
— «Удет», — прикрыл глаза Григорий. — Знатные вояки. Немало они нам крови попортили.
— Вот-вот, — скривился Воронцов. — Нынче из-за распутицы ни мы, ни гансы не летаем толком, поэтому возникла мысль застать этих галлов на земле и хорошенько им врезать. Заодно пехоте поможем.
— Чего ж мне об этом никто не говорил? — удивился экспат. — В бомбардировочном полку ведь взлетная полоса специальными плитами оборудована, так что подняться в воздух не проблема. Дали бы команду, давно уже навестил бы их ночью, да приласкал, как следует.
— Кто ж его знает, почему тебя к этому делу не привлекли, — тяжело вздохнул Зотов. — Бардак наш обычный. Как говорится, правая рука не знает, что делает левая.
— Погоди, Алексей Алексеевич, — поморщился Воронцов. — Тут ведь не все так просто. Понимаешь, Кощей, покрытие это для ВПП [16] — штука редкая. Их и так по пальцам одной руки у нас на фронте перечесть можно. Для тебя, понятное дело, выделили. А нам кто его даст? Вот и вязнем в грязи по уши.
— Я слышал, истребители какие-то шторки из фанеры для радиаторов
