Валентин, тем временем разложил криминалистический чемодан, извлек оттуда набор дактопорошков в алюминиевых баночках, очень похожих на те, в которых пленки диафильмов хранятся. Выбрал баночку с черным магнитным порошком, взял в руки магнитную кисть и обработал поверхность стопки над расстеленным на столе листком желтоватой бумаги.
Я с интересом наблюдал за его манипуляциями. И, естественно, на стопке нашлась куча пальчиков, которые оставил Кулебякин. Они прямо-таки чернели жирными папиллярными линиями. Свежими и контрастными.
Валентин даже довольно заулыбался — понятно, на месте преступления-то редко такие наловишь.
Эксперт снял следы на специальную пленку с липким желатиновым слоем и перенес их на отфикисированную в растворе закрепителя (чтобы не потемнела на свету) и высушенную глянцевую фотобумагу. Вот таким простым и волшебным способом папиллярные узоры очутились на новой белоснежной подложке, на которой их удобно рассматривать и изучать под лупой, тыкать в них иголочками.
Иголочки — это отдельная песня. Валентин скрупулёзно переставлял их, водя по папиллярным линиям. Находя признак в узоре, эксперт упирался острием иголки в него, чтобы не потерять. А потом другой иголочкой пытался найти и обозначить аналогичный признак на другом следе.
Таким нехитрым и эффективным способом криминалист фиксировал обнаруженные в следах детали, чтобы глаз их не потерял — но сам не оставлял следов. По левую руку на столе у Валентина лежал отпечаток пальца руки (тоже на отрезке фотобумаги под слоем липкой пленки) со шприца, по правую — несколько пальчиков, откопированные только что со стопки Кулебякина.
— Ну что? — смотрел я через плечо криминалиста, пытаясь разглядеть эти пресловутые совпадения.
Но без увеличительного стекла хрен что разглядишь. Причем, Валентин использовал не громоздкую и неудобную криминалистическую лупу, а легкую и небольшую, на удобной кольцевой ножке-подставке. Такую лупу не надо было держать постоянно в руках, она просто ставилась сверху на след своей рамкой-ножкой и при необходимости передвигалась на нужный участок папиллярного узора. Как оказалось, лупа эта вообще-то была вовсе не для дактилоскопических целей.
Как пояснил Валентин, сей простейший прибор предназначен для просмотра проб зерна различных культур и продуктов их переработки, как он выразился, при определении сорной и зерновой примесей, зараженности и поврежденности зерна вредителями, стекловидности, типового состава и другое. Из всего этого я понял лишь пару слов, но криминалист сказал, что сельскохозяйственная лупа удобнее криминалистической в разы. Он первый в области стал использовать такие лупы для дактилоскопических исследований. Даже подготовил по ним материалы в штаб главка, оформив это как передовой опыт. Пусть, мол, и другим экспертам обеспечат. Но это, понятно, дело долгое.
— Пока совпадений не вижу, — пробубнил Валя, не отрывая свои окуляры от зерновых — то есть, пальчиков. — Но я не все еще просмотрел. А вообще, судя по толщине папиллярных линий, наличию широких пор в них и характеру узоров, есть сходство.
— Он? Или не он? Скажи! Не томи…
— Пока не могу ничего сказать. Ведь эти перечисленные мной сходства не учитываются в дактилоскопическом исследовании. Нет пока такой методики.
— Что ты мне тогда втираешь? Похоже, говоришь…
— Ну, это моя экспертная интуиция говорит. Что пальчик со шприца и пальчики со стопки похожи. А вот для идентификации — это надо частные признаки найти, детали.
— Ищи, Валентин, ищи, на тебя вся страна смотрит.
Прошло минуты три. Мне они показались очень долгими. Я выглянул в окно. В вольере поскуливает Мухтар. Ничего, друг, потерпи, сейчас буду… Почешу за ухом, как ты любишь.
— Есть! — воскликнул вдруг эксперт, отбросив свою привычную флегматичность. Я даже вздрогнул от неожиданности и отошел от окна. — Есть совпадение!
— Ты уверен? — неприятный холодок коснулся спины, будто ледяными пальцами.
Не хочу думать плохо про шефа, но…
— Сейчас еще побольше совпадений найду и точно скажу, — уверенно закивал Валентин. — Так-с… Вот тут крючок и вот тут встречные линии, а вот тут островок и…
— Короче, Склифосовский, — прервал я его. — Это он?
— Да, да… Совпадающие признаки образуют индивидуализирующий комплекс, достаточный для категорически положительного вывода.
— Скажи по-русски! Он?
— Да…
— А ты не ошибся? — пытался я защитить Кулебякина.
— Ошибка исключена, мой опыт позволяет это утверждать, — важно проговорил Загоруйко. — Могу сфотографировать и сделать разметку совпадений в увеличенном формате, и тогда сам увидишь, что…
Я с горечью преувеличенно махнул рукой — ладно ещё, со стола у него ничего не смёл.
— Да что мне твои разметки, ты мне на словах скажи, зуб даешь, что совпадение истинное?
— У нас так не говорят в милиции, но… так и быть, как говорится, даю.
— Хреново…
— Что не так? — с тревогой посмотрел на меня эксперт. — Позволь спросить, где ты взял эту стопку?
— Спасибо за службу, Валентин, но разметку ты сделай на всякий случай… А я пойду.
— Я так понимаю, ты знаешь, чьи пальцы на стопке? Ты сегодня с ним выпивал…
— С чего ты взял? — вскинул я бровь на эксперта, уж очень он удивлял меня своей проницательностью.
— На внутренней поверхности стопки имеется запах сивушных масел и спирта. Учитывая летучесть этанола — из стопки этой пили совсем недавно. Ну и от тебя немного несет подобным запашком.
— Есть такое, выпивал я с ним. Проверял. А он, получается, проверочку не прошел…
— Я так и подумал. Ловко ты его… Я так понимаю, он и есть Кукловод?
— А я тебе разве про Кукловода рассказывал? — продолжал удивляться я прозорливости эксперта.
В голове была каша, столько всего навалилось в последнее время и столько событий произошло, что я уже сам не помнил, что именно говорил Валентину. Все-таки для игр в шпионов другая, особая подготовка нужна, а не опыт сидельца и не набор навыков выпускника школы милиции. Но я быстро учусь, очень быстро… Если надо, и шпионом заделаюсь, лишь бы поймать Кукловода.
— Конечно, говорил, — заверил эксперт. — Я хочу тебе помочь его взять…
— Извини, Валентин, но чем ты мне поможешь? Закидаешь его умными словечками? Обсыплешь дактопорошком или ударишь очками. Да? Ты драться умеешь?
— Нет… Мама всегда говорила, что физической силой проблемы решать нельзя.
— Слушай… — меня вдруг осенило. — А ты ведь можешь мне помочь… Да…
— Чем? — оживился криминалист. — Проследить за ним?
— Нет… Дай мне свой пистолет.
— Пистолет? Но это же нарушение! Передавать служебное оружие иным лицам категорически запрещено. Даже проверяющим в руки не даем.
— Валентин, ты опять? Во-первых, я не иной, а во-вторых, ты забыл, какое задание мы выполняем? — я многозначительно перевел взгляд вверх, скользнул им по потолку, обозначая важность миссии. — Кто, если не мы?
— Ах, да, да! — закивал Загоруйко. — Просто во мне всегда борются два человека. Тот, который строго соблюдает приказы и регламент, слушает наставления старших — и тот, кто теперь работает под прикрытием. Тайно и, в некотором роде, нелегально. Могу я себя так называть? Я же под прикрытием?
— Конечно, — заверил я. — Еще под каким прикрытием. Давай сюда волыну.
— А у меня нету, — растерянно пожал плечами Валентин.
— Как нету? Куда дел? — я даже чуть не сплюнул, стоило тогда ему всю эту демагогию разводить?
— Так я его не получаю. В комнате хранения оружия у меня ПМ, в дежурке.
— Ну так иди и получи, делов-то, — поморщился я.
— А не будет это слишком подозрительно? Не получал почти никогда, а тут на ночь глядя пойду за пистолетом? Может, завтра? С новой дежурной сменой одновременно чтобы…
— Нет, Валя, никогда не откладывай на завтра то, из чего можешь выстрелить сегодня.
— Я понял, я сейчас, — и эксперт спешно вышел из кабинета.
А я запер за ним дверь, проинструктировав его перед этим насчет условного стука.
