— Так и есть на самом деле. Как могут люди писать то, о чем сами не знают.
— Как же не знают? Ведь все не с бухты-барахты берут.
— Откуда люди, написавшие это, могут знать то, что происходило во дворце. Как можно утверждать некоторые вещи, если ты сам не видел этого.
— Что же там такого написано, что так встревожило тебя? — Ангелина пыталась выхватить у Мурада ноутбук, но тот вцепился в него мертвой хваткой.
— Постой. Может быть, потом я и расскажу тебе, но не теперь, — пообещал он. — Главное то, что там описана вся моя жизнь до самой смерти. Это и грустно.
— Что именно?
— Знать, когда ты умрешь.
— Но это не факт, что когда ты вернешься, вспомнишь о том, что здесь было.
— Главное, что я точно вернусь. Но вот когда, — Мурад потеребил подбородок, — и каким образом? Я думаю, что неспроста я попал сюда. И должно произойти что-то особенное.
— Что ты имеешь в виду?
— И сам пока не знаю. Но я должен это выяснить, — он поднялся с колен, подошел к окну и молча долго смотрел в одну точку.
Ангелина не смела нарушить тишину, дав возможность султану переварить новую для него информацию.
— Кстати, — оглянулся Мурад, поймав взгляд Ангелины, — как твой отец? Уже сделали операцию?
— Стой, — привстала та с дивана. — Но откуда ты знаешь об операции? Я как раз хотела тебе рассказать об этом.
— Сказала твоя подруга, — улыбнулся он.
— Майка?
— Именно.
— Но она-то откуда знает? — Лина почесала затылок. — Хотя это же Майя. Она всегда знает все и обо всем. Кстати, где она? Она мне звонила. Сказала, что вернулась. Но почему?
— Она поссорилась со своим возлюбленным, — Мурад продолжал смотреть в окно. — Потому и вернулась.
— С Аликом?
— Не знаю его имени. Но твоя подруга осерчала на него. Злость и обида заполнили ее душу до краев.
— А где она сейчас? — не успела Ангелина закончить предложение, как послышался звук поворачивающегося ключа в замочной скважине. — А вот и она! — Ангелина вскочила с места и бросилась в коридор.
— Аааааа! Линусик! — Майя, едва переступив порог квартиры, бросилась на шею подруге, перекрыв той доступ кислорода.
— Майка, — пропищала та. — Пусти! Задохнусь же.
— Подруга! Я так соскучилась! — немого разжав руки, продолжала девушка.
* * *
— Ты можешь себе представить? — уже вскоре Майя отводила душу, жалуясь подруге на своего недавнего возлюбленного. — Я сама застукала их. Эта швабра. Да что он в ней вообще нашел? — злость переполняла девушку.
— А мне твой Алик никогда не нравился, — пыталась Ангелина ее успокоить. — Рано или поздно это должно было произойти.
— Что? И это все, что ты мне можешь сказать?
— А что ты хотела услышать? Что все образуется рано или поздно? И он к тебе вернется? — Ангелина подошла к холодильнику, вынула сыр, колбасу, свежие овощи.
— Ну, хотя бы! — всхлипнула Майя.
— Да забудь ты его уже. — Вы с ним не пара, пойми! Найдем мы тебе получше.
— Получше? — запричитала та.
— Эх, помнится, кто-то не так давно утверждал, что мужской инстинкт — это нормально, — Так, может, и нет никакой проблемы. Подумаешь, парень изменил.
— Лина, ты что? — причитала Майя. — Я сама их видела, своими собственными глазами. Тут совсем другое!
— Другое?
— Ну, да. Одно дело, когда ничего не знаешь. Совсем другое — убедиться в этом лично.
— Ладно, хватит сопли жевать. Тоже мне, проблема. В жизни есть проблемы и поважнее, — Ангелина тяжело вздохнула и протянула подруге разделочную доску и нож. — На-ка лучше бутерброды сделай. Со вчерашнего дня ничего не ела.
— Прости, — спохватилась Майя. — Что я, правда, несу? — она взяла из рук Лины доску, тот самый нож с синей рукояткой и принялась за дело. — Я знаю о твоем отце.
— Откуда? — глаза Лины заблестели.
— Ольга Николаевна позвонила. — Как он?
— Уже сделали операцию. Врач сказал, выкарабкается.
— Я, правда, рада.
— Я знаю, — улыбнулась Лина.
* * *
В дверь кухни постучали. И вскоре в проеме двери показалась голова Мурада.
— Эй, вы! — буркнул он. — Мы сегодня трапезничать будем? От голода колени уже трясутся.
Девушки переглянулись и захихикали.
— Скоро обед будет готов, — ответила Ангелина.
— Я обожду снаружи, — радостно произнес султан и прикрыл за собой дверь.
— Кстати говоря. Что это за новый друг? Он прописался здесь? — не упустила возможности поиздеваться над подругой Майя.
— Это очень долгая история, — замялась девушка. — В общем Мурад… — подбирала она слова… — одним словом, он оказался в трудной ситуации… И… он немного поживет у нас, на кухне, разумеется. Ты же не против? — с надеждой в голосе посмотрела Ангелина на подругу.
— Твои друзья — мои друзья, — гордо ответила та. — Тем более, он — хороший человек. В этом я уже убедилась.
— Ты уже познакомилась с ним?
— Более чем, — загадочно ответила та.
— Что это значит? Майя, ты меня пугаешь, — покачала головой Лина.
— Нет, в хорошем смысле слова, конечно же. Он сегодня помог одному человеку, — Майю так и распирало рассказать Лине правду, но, вспомнив об обещании Мураду держать рот на замке, она лишь улыбнулась.
— Это, каким же образом?
— Когда-нибудь он сам расскажет тебе. Я обещала ничего не говорить.
— Ух ты! У вас уже появились общие секреты.
— Ладно, — поспешила подруга перевести разговор на другую тему. — Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? Я собираюсь в клуб. Может, прихватим твоего мачо и махнем все вместе?
— Нет, на сегодня у меня другие планы, — с грустью в голосе ответила Лина, вспомнив о предстоящем свидании с Самохиным.
— И что за планы?
— Расскажу тебе следующий раз, не обижайся.
— Да без проблем!
* * *
В это время вновь отворилась дверь кухни:
— О чем вы думаете? Как я могу сидеть на месте, когда запах снеди повсюду.
— Проходи, — Лина жестом предложила султану войти.
Обед уже был на столе. Салат из свежих овощей, украшенный зеленью, бутерброды с сыром и с колбасой и главное горячее блюдо — пельмени, аромат которых и заставил султана нарушить беседу девушек.
— Пельмени! — восторженно произнес он, потирая руки и отодвигая стул.
— Эй, высочество! — остановила его Лина. — А как же гигиена? Ну-ка быстро мыть руки! — показала она ему на дверь.
Тот повиновался и, опустив голову, направился в ванную комнату.
— Высочество? — переспросила Майя.
— Это его прозвище, — выкрутилась Лина.
— Да, весело тут у вас.
Через минуту все трое сидели за столом. Султан уплетал пельмени за обе щеки, всякий раз зажмуриваясь от удовольствия и причмокивая. Майя и за едой рта не закрывала, продолжая хаять своего недавнего бойфренда, рассказывая снова и снова уже в новых подробностях о неудачном отпуске. Ангелина же молчала, переводя взгляд то на подругу, которую она любила как сестру и была благодарна за то, что та всегда была рядом, то на правителя великой империи, о чем Майя даже не догадывалась. Да и Лине с трудом верилось, что за одним столом с ними сидит Мурад третий, двенадцатый султан Османской империи. Глядя на довольное лицо падишаха, испачканное по уголкам губ кетчупом, только по его гордому взгляду и то, с каким серьезным видом он нанизывает пельмени на вилку, можно было догадаться, что он — не просто парень из соседнего двора. Хотя сейчас Ангелина хотела бы именно этого. Девушка понимала, что с каждой минутой ее все больше и больше тянет к загадочному Мураду. Что она знает о нем? Только то, о чем гласит «Википедия» и та таинственная книга, что она прочла. Но так ли это на самом деле? Правда ли то, что о нем говорят? Или под маской непобедимого падишаха, у ног которого весь мир, скрывается совсем другой человек с добрым сердцем и открытой душой?
* * *
Настя, прикрывшись пледом, подошла к окну и раздернула шторы. Несмотря на вечерний час, а большая стрелка огромных настенных часов, украшающих комнату, была прямо в вертикальном положении, маленькая же застыла на цифре восемь, солнце еще боролось за свои права и не спешило покидать свой пост, из последних сил освещая землю.
В комнате стоял дым сигарет.
— Мне пора, — не обернувшись, тихо произнесла девушка.
— Как? Ты только недавно пришла? Может, задержишься еще на часок? — Смурной лежал на кровати и, затягиваясь снова и снова, пускал кольца дыма.
— Я же сказала! — буркнула Настя в ответ.
— Ну, хотя бы еще полчасика, — парень затушил сигарету и, натягивая на ходу брюки, подошел к девушке, обнял за плечи.
— Пусти, — пыталась та освободиться из его объятий.
— Ты всегда так говоришь, — обиженно произнес он. — Приходишь, когда тебе вздумается, уходишь, когда захочешь. А как же я? Как же мои чувства?
