— Всем назад! — громко приказал я, не сводя глаз с судорожно дёргающегося "чёрного". Блин, да я, прям, Дарт Вейдер. Тьфу, ты, чёрт! Ну что за мысли в голову лезут.
— Исполнять! — в унисон мне крикнул Киров, отряхиваясь от снега. Охрана послушно сделала несколько шагов в стороны, не переставая, при этом, держать меня и пилота под прицелом.
"Чёрный" с почерневшим (хороший каламбур) лицом рухнул на колени, судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Слегка ослабил хватку на горле жертвы, чтобы он не помер раньше времени. Пилот с сипением втянул в себя морозный воздух и с животным ужасом посмотрел на меня. Ну так ещё бы. Он прекрасно видел, как одна из пуль попала мне в плечо, а на моём белом пальто (ну да, я тоже ещё тот пижон, купил себе пальто под цвет белого тетраграммотоновского костюма) нет и следа от попадания. Пальто я так же обработал Силой, как в своё время сделал со всей своей и Настиной одеждой. А что, и не пачкается, и гладить не надо, да ещё и, как оказалось, от пуль защищает. Во всяком случае от пистолетных точно.
А я, тем временем, продолжая Силой держать "чёрного" в оцепенении, положил ладони ему на виски. Контакт. Блин, но как же шарахает по мозгам при контакте вот с такими. Уже второй индивид мне попался с характерной паутиной на ауре и второй раз подряд такое противодействие. Так, что мы имеем? Гражданин Беляев Виктор Савельевич (надо же, тёзка), 1906 года рождения, член ВКП(б). Несколько часов назад получил от своего непосредственного начальника приказ срочно вылететь в Торжок и доставить оттуда особо важных пассажиров. Буквально через несколько минут с ним встретился его куратор по ордену и отдал приказ ликвидировать Кирова, которого и должны были забрать из Торжка. Приказ был взять на борт пассажира и сопровождающих, набрать максимальную высоту и бросить самолёт в отвесное пике. Точно такой же приказ получил и второй пилот, который сейчас безжизненной изломанной куклой валялся у самолёта.
Камикадзе, доморощенные, мать их! И что теперь с ним делать? Хм, а если попробовать воздействовать на "паутину" Силой? Я слегка дотронулся своим ментальным щупом до чужеродного образования. Паутина слегка сжалась и уплотнилась. Пилот рухнул на снег и забился в конвульсиях. Усилив воздействие и попытался растворить её светом. Паутина полыхнула яркой вспышкой и исчезла, а вместе с ней начала стремительно распадаться личность носителя. Мгновение и у моих ног лежало пускающее слюни растение в человеческом обличии. Мда, отсутствие результата это тоже результат. Во всяком случае теперь знаю к чему надо быть готовым. Лёгким касанием Силы прекратил мучения бывшего пилота. И…Меня не накрыло. Хотя ничего удивительного нет. Тогда я лишал жизни людей, имеющих своё сознание, а сейчас это был лишь биологический объект, как бы кощунственно это ни звучало.
— Виктор, ты как? — спросил Киров, однако стоя чуть в стороне.
— Всё в порядке, уже можно подходить, — я подхватил горсть снега и обтёр им лицо.
— Ты не ранен?
— Пулю для меня ещё не отлили, товарищ Киров, — я хмыкнул, глядя в лица охраны, которые были, мягко говоря, удивлёнными. Они тоже прекрасно видели, как меня мотнуло при попадании пули. Кстати, а плечо то уже и не болит.
— Что здесь вообще происходит? — задал вопрос старший из прилетевших.
— Вторая часть Марлезонского балета, — ответил я, поднимая со снега свою белую (удивительно, да?) шляпу. Да, я уже говорил что я пижон.
— Не понял, что?
— На товарища Кирова только что было совершено очередное покушение. Вот эти вот, — я кивнул на два лежавших трупа, — должны были поднять самолёт как можно выше и врезаться в землю.
— Ох, ё..! — НКВДшник потёр рукой вмиг вспотевший, хоть и морозец покусывал, лоб, — их же, вроде как, проверяли.
— Вот именно, что вроде как, — вмешался Киров, — однако как мы теперь в Москву попадём?
И тут я вспомнил о Сорокине с Гончаровым, наших пилотов с разбившегося самолёта. Они сейчас сидели в здании аэропорта. За ними, по команде Кирова, отправили одного из охранников.
— Ну что, пернатые, принимайте аппарат, — схохмил я, вспомнив один из любимых своих фильмов, — во, махнул не глядя.
— А эти что? — Сергей Сорокин кивнул в сторону трупов, которые уже оттащили в сторону.
— А эти суками оказались, — я сплюнул на снег, — хотели организовать нам рейс на тот свет.
Глава 9
В Москве садились на Центральном аэродроме, что на Ходынском поле. Прямо к самолёту подъехали две легковые машины и из одной из них вылез человек, знакомы мне по старым фотографиям. Власик, начальник охраны Сталина.
Он поздоровался за руку с Кировым, мне лишь сдержанно кивнул, просветив, будто рентгеном, внимательным взглядом.
— Товарищ Киров, товарищ Сталин приказал везти вас к нему. Прошу в машину, — он сделал жест рукой в сторону ближнего авто.
— Этот молодой человек поедет со мной.
Власик ещё раз внимательно посмотрел на меня, словно что-то решая про себя и молча махнул рукой. А я, уже по привычке, просканировал всех приехавших. К счастью "чёрных" среди них не оказалось.
Вечерняя зимняя Москва показалась мне какой-то мрачноватой и пустынной. Не было привычной мне с той, прошлой жизни, вездесущей рекламы, яркой подсветки зданий и бесконечного сияющего потока машин. Я задумчиво смотрел в окно, на Москву образца 30-х годов и морально готовился к самой важной встрече в своих обеих жизнях, встрече, которая должна изменить ход истории этого мира. Или не изменить, если Сталин мне не поверит. В последнем случае мне ничего не останется, как забрать Настю и, возможно Ольгу, и уехать за границу. Хоть в ту же Австралию, которую предстоящая война практически не коснулась. Вот только смогу ли я со стороны смотреть на те неисчислимые бедствия, которые обрушатся на мою Родину? Да что самому себе то врать? Не смогу. Обязательно вмешаюсь.
Так за размышлениями я и не заметил, как машины въехали на Красную площадь. И тут меня, что называется, приложило. Я увидел ЭТО. Горло сдавило, а глаза начало заволакивать предательской слезой.
— Остановите машину, — через силу прохрипел я.
— Не положено, — не оборачиваясь ответил водитель, а Власик закрутил головой по сторонам.
— Стой! — я Силой заставил водителя нажать на педаль тормоза. Авто остановилось и я буквально вывалился наружу и застыл, глядя вверх. Потоки Силы струились со всех сторон, проникая в каждую клеточку и вымывая оттуда всё чёрное и наносное. А я стоял, смотрел сквозь медленно падающие редкие снежинки и по щекам у меня текли слёзы. Вот то, что я, в глубине души, мечтал увидеть долгие-долгие годы. Вот то, чего не хватало мне для душевного спокойствия и равновесия. Над куполом Сенатского дворца, подсвеченное снизу прожекторами, гордо реяло Красное Знамя. Вот оно истинное место Силы России, вот ключ к Силе, который у нас вырвали с корнем в Том, далёком уже 1991 году [28].
Не знаю как долго я так простоял, мне показалось что целую вечность, но когда пришёл в себя, то увидел стоящего рядом Кирова. Он так же как и я смотрел на Красное Знамя, крепко сжав зубы. Похоже что до него только сейчас начало доходить, что же случилось Там, в Том мире-времени. Он положил мне руку на плечо и сказал;
— Здесь всё будет по другому, Виктор. А иначе и жить незачем.
И вот я сижу в приёмной Сталина. За столом с несколькими телефонами сидит бессменный секретарь вождя Александр Николаевич Поскрёбышев. Время от времени он поднимает трубку одного из телефонов и либо сам звонит, либо отвечает на звонки. На меня он особо не обращал внимания, во всяком случае явно. Раз кто-то сидит ожидая в приёмной Сталина, значит он тут и должен находиться. Власик сидел чуть в стороне, изредка бросая на меня настороженные взгляды. Очень ему не понравилось, как я заставил остановить машину на Красной площади и, если бы не слово Кирова, меня бы и близко сюда не пустили.
