Сталин уже хотел что-то сказать, когда я резко подошёл к Ягоде и с улыбкой на лице протянул ему руку, которую он, автоматически, пожал.
— Спасибо! Спасибо Генрих Григорьевич за отлично выполненную работу, — на лицах Сталина и Кирова застыло изумление от моей наглости. А у меня сработал Контакт. Мои предположения полностью подтвердились. Связан Ягода с орденом иллюминатов, хоть и не напрямую, а через куратора. А куратор у него уже известный мне "брат Клаус", через которого он и получает указания. Сам же Ягода боится до дрожи в коленях. Боится вызвать недовольство ордена, боится не угодить Сталину, боится…Да всего он боится. А уж сколько ещё мерзости в нём. И стяжательство, которым, кстати, грешат почти все чиновники, и порнография, которой у него забиты целые стеллажи. Есть, даже, резиновый член, как жемчужина коллекции. А ещё презрение ко всем, кто ниже рангом, к самой, главенствующей сейчас, марксистской идеологии. Мне вдруг со страшной силой захотелось встать под душ и тереться долго-долго самой жёсткой мочалкой, чтобы смыть с себя то чувство гадливости, которое я испытал. Ну и как вишенка на торте маленький карманный Браунинг, который он всегда носил с собой. И даже к Сталину пришёл с оружием, что было строжайше запрещено.
Я так же с улыбкой отошёл от Ягоды.
— Вам привет от брата Клауса, гражданин Ягода.
Мгновение ступора и Ягода резко выхватывает из кармана пистолет и… застывает в оцепенении с наполовину поднятым оружием.
— Вот, познакомьтесь, товарищи, с одним из агентов ордена иллюминатов, уже больше двухсот лет действующих против России, — я повернулся лицом к Сталину.
— Объяснитесь, товарищ Головин, что всё это значит- Сталин ткнул рукой с трубкой в сторону застывшего как статуя Ягоды.
— Разреши я объясню, Коба, — вмешался Киров, — Насколько я понимаю, Ягода был завербован теми, кто устроил все эти покушения на меня. А сейчас он решил разделаться и с тобой. Ты был прав, Виктор, — Киров тяжело вздохнул, — нужно чистить и чистить, и по жёсткому варианту.
— А с этим что? — Сталин кивнул в сторону Ягоды.
— А он парализован, товарищ Сталин. Это одна из моих способностей, появившихся в результате переноса.
— Одна из?
— А у него много талантов, Коба, — хохотнул Киров.
— А можно этого, — последнее слово Сталин словно выплюнул, — как-то разморозить? Его необходимо арестовать, доставить в камеру и допросить как следует.
— Боюсь, товарищ Сталин, что в этом случае он не проживёт и часа. Ордену свидетели и провалившиеся агенты не нужны, — я был на сто процентов уверен в своих словах. Скорее всего, Ягода даже не успеет живым покинуть территорию Кремля, — его нужно допрашивать здесь и сейчас. А протокол пусть ведёт товарищ Поскрёбышев. Он полностью верен вам, так же как и Власик.
— А если этот, — снова жест в сторону неподвижного Ягоды, — откажется говорить?
— А он не откажется, товарищ Сталин. Ну что, гражданин Ягода, — обратился я к живой статуе, — будешь каяться? Если согласен, я разрешаю тебе кивнуть головой.
Ягода судорожно кивнул, глядя на меня полными ужаса глазами. Сталин, тем временем, выглянул в приёмную и вскоре вернулся обратно в сопровождении своего секретаря и начальника охраны. И если Поскрёбышев отнёсся ко всему, увиденному в кабинете Сталина достаточно спокойно, во всяком случае вида не показал, то Власика чуть удар не хватил, когда он увидел Ягоду, застывшего с наполовину поднятым пистолетом.
Ягоду тщательно обыскали вызванные Власиком его подчинённые, забрали оружие, документы, сняли ремень, однако с места сдвинуть так и не смогли.
— Товарищ Головин, может его куда-нибуть усадить? — Сталин наконец-то раскурил трубку и слегка махнул ею в сторону Ягоды.
— Пусть постоит, товарищ Сталин. Чай не барин. Встать сюда, отвечать на вопросы, — приказал я уже, судя по всему, бывшему главе НКВД и указал на место перед столом для заседаний. Ягода сделал несколько шагов, при чём двигался так, словно был весь из дерева, и остановился где ему было указано.
— Вы, товарищи, общайтесь, — обратился я к Сталину с Кировым, — а мне бы чайку погорячее. И можно с каким-нибуть бутербродом, — уже до конца обнаглел я.
— Распорядитесь, Александр Николаевич, — кивнул Сталин Поскрёбышеву, — и возвращайтесь. Будете вести протокол допроса.
Допрос Ягоды шёл больше трёх часов. За это время я успел упиться вкусным чаем, наесться бутербродами с колбасой и икрой, почитать газеты. Да, прав был профессор Преображенский из "Собачьего сердца", когда говорил, что нельзя читать советские газеты до обеда. Всё излишне помпезно и в то же время тускло. Работать в этом направлении и работать. Пропаганда тоже оружие и не самое слабое.
Примерно через три часа из сталинского кабинета выглянул Поскрёбышев.
— Товарищ Головин, Вас просят зайти.
В кабинете Сталин нервно ходил за спиной Ягоды, Киров сидел за столом и перед ним стояла переполненная пепельница. Власик сидел чуть в стороне с бледным лицом. Увидев меня Сталин резко остановился.
— Товарищ Головин, сделайте так, чтобы этот мог ходить. Не нести же его до камеры на руках.
— Он не доживёт до следующих суток, куда бы вы его ни поместили, товарищ Сталин. Не проще организовать ему некролог? Мол, от сердечного приступа прямо на боевом посту скончался…и так далее. Его арест сейчас может послужить сигналом к активным действиям заговорщиков.
— Но он ещё многое может рассказать, — Сталин явно не хотел терять такой источник информации как Ягода.
— Думаю что не так и много он знает. Не та фигура, чтобы быть посвящённым во все тонкости. Он расходный материал, от которого избавятся сразу, как в нём пропадёт нужда. Вот брат Клаус, тот действительно знает много. И вспугнуть его никак нельзя.
Сталин раскурил свою трубку и несколько раз прошёлся туда сюда по ковру.
— Что ты скажешь, Сергей? — обратился он к Кирову.
— Я за некролог, Коба. Виктор прав, нам нельзя раньше времени разворошить весь этот клубок змей и никак нельзя упустить этого Клауса.
В глазах Ягоды, который всё это слышал и прекрасно осознавал, застыл нечеловеческий ужас.
— Как вы это предлагаете сделать, товарищ Головин? — Сталин с видимым удовольствием затянулся ароматным табаком, словно человек, только что принявший важное решение.
— То есть вы, товарищ Сталин, согласны с моим предложением? — на всякий случай уточнил я.
— Я нахожу ваше предложение своевременным, — Сталин вновь затянулся трубкой, — И товарищ Киров поддерживает ваше предложение.
— Тогда вызывайте медиков, — я быстро, пока Сталин не передумал, Силой остановил Ягоде сердце и в тот же миг рухнул на ковёр без сознания.
В себя я пришёл от жжения в носу. Судя по положению меня перетащили на диван, стоящий у стены и теперь какой-то человек, судя по всему, доктор, совал мне под нос ватку, смоченную нашатырным спиртом.
— Спасибо, доктор, я в порядке, — я перехватил руку врача, когда он, в очередной раз собирался подсунуть мне под нос своё хим оружие.
— Да, доктор, спасибо. Можете быть свободны, — Сталин со своей неизменной трубкой вошёл в поле зрения. Кстати, трупа Ягоды в кабинете уже не было.
— Как вы себя чувствуете, товарищ Головин? — чувствовалось, что спрашивал Сталин не из простой вежливости, а вполне искренне.
— Спасибо, товарищ Сталин, жить буду. Долго я?
Ответил мне Киров, подойдя со стаканом воды;
— Почти час. На вот, выпей, — он протянул мне воду, — чего это тебя, Виктор, так разморило?
— Обратный эффект он убийства разумного таким способом, — ответил я, залпом выпив воду и взглядом попросив ещё. Сталин жестом остановил Кирова, повернувшегося, было, за графином с водой, прошёл в дверь за своим столом и вернулся оттуда с глиняным бутылём.
