Дольше всего, кстати, мне пришлось объяснять, почему нам надо лететь на север, а не на юг, запад или восток, и почему цель расположена именно в нашем баронстве, а не в каком-то ещё. Долгие объяснения были вызваны тем, что нужные сведения я почерпнул из допросов мастера Растуса, а обе дамы чувства к нему питали отнюдь не дружеские.
Паорэ провела в поместье барона Асталиса несколько месяцев и провела их вовсе не гостьей, а объектом исследований, и Растус с ней, ясное дело, не церемонился. Анциллу же, когда она попала в руки к южанам, сей господин просто пытал и травил ядами.
Честно сказать, меня прямо-таки подмывало прикончить этого гада самым жестоким и наиболее изощрённым способом. Однако, увы, пришлось наступить на горло собственной песне. Обещание сохранить пленному жизнь, если он честно ответит на все вопросы, надо сдерживать, даже если этот пленный — подонок, каких поискать. Впрочем, поскольку о качестве сохранённой жизни речи не шло, дальнейшее существование могло стать для Растуса весьма и весьма неприятным.
Так или иначе, на все вопросы он отвечал охотно и без специального принуждения. Жаль, правда, покойный Асталис посвящал его не во всё, что задумывал, но в плане информации о барьере этот источник оказался для меня полезнее сотен и тысяч архивных рукописей.
Доктор был абсолютно прав. Асталис с помощником действительно готовили эликсиры для увеличения индекса барьерного сходства. И случайно попавшая к ним Анцилла стала для них настоящим подарком судьбы. Индивидуум с индексом «двадцать четыре» — такого они ещё никогда не встречали. То, что она не с Флоры — вопрос понятный, но требовал уточнения. Допрос неизвестной длился около суток. Психотропные вещества, по словам Растуса, применялись по полной программе, однако узнать что-то важное им так и не удалось…
Даже не представляю, как Ан это выдержала. Я бы, наверно, не смог…
Поняв, что использовать пленную как-то иначе, чем просто исходник для эликсира, уже не получится, Асталис приказал помощнику приступить к «вытяжке ингредиентов». Для Растуса это стало в новинку. Ведь раньше с захваченными инопланетчиками его хозяин поступал по-другому. «Охотой» на них он занимался уже лет тридцать. Время от времени палил в небеса из скрут-пушек и ждал, когда в образовавшуюся в защите дыру проникнет какой-нибудь гость. Разведывательные корабли появлялись над Флорой достаточно часто, и не попробовать запустить в разрыв беспилотник или шпионский шаттл — от подобной возможности мало кто отказался бы.
Дроны-разведчики люди Асталиса «сбивали» узконаправленными антиэлектрическими импульсами. Крупные челноки барон старался захватывать. В первую очередь, его интересовали люди, во вторую — инопланетные технологии.
В схроне-зиндане, из которого я вытащил Растуса, барон хранил наиболее ценные, с его точки зрения, образцы чужой техники. Ничего интересного, кстати, я среди них не нашёл. Обычные вещи, привычные большинству обитателей космоса. В этом компоненте, в отличие от медицины и биологии, отсталость флорианской цивилизации выглядела неоспоримой.
Что же касалось людей, здесь главный архистратиг Княжества действовал строго в духе средневековых властителей. Если захваченный в плен чужак ни на что не годился, его просто утилизировали. Отсев производили по индексу барьерного сходства. Первоначальными фильтрами служили баронские скрутобойки. Выжил после расстрела — можно работать дальше, не выжил — и пёс с ним.
С выжившими поступали по-разному. Паорэ, к примеру, исследовали в баронских лабораториях около полугода. Правда, она и попала к Асталису не напрямую, а через несколько лет после своего появления на планете, успев стать «невыездной». Нас с Гасом «мучили» меньше. Каждого всего по четыре недели, а затем, поставив рабские метки, отправили в соперничающие кудусы. Цель — заставить нас развиваться и развивать свои индексы. На Флоре, как сказал Растус, бытовала теория, что барьерное сходство растёт вместе физическими и психологическими кондициями носителя.
Мой случай эту теорию подтверждал, случай Гаса — серединка на половинку.
Господину Асталису для создания эликсиров требовались объекты с максимально возможными индексами. Вот он и пытался выращивать их, как умел. С Пао он меня, кстати, свёл специально, чтобы проверить ещё одну из имеющихся гипотез. О том, что мол если скрестить высокоиндексных мужчину и женщину, их дети будут иметь индекс не меньший, чем у родителей. И если эту цепочку продлить на несколько поколений, то через них можно вывести целую породу «барьерных доноров». Точь-в-точь как с собаками.
К счастью, мы с Пао реально «скрестились» только тогда, когда уже сняли с себя рабские метки, поэтому результаты «эксперимента» остались для нашего бывшего хозяина неизвестными. С другой стороны, благодаря нашему удачному бегству, Асталис получил информацию гораздо более важную, чем подтверждение какой-то дурацкой теории.
Как сообщил на одном из допросов Растус, бежать из Ландвилия нам помогли. Точнее, не стали мешать. Какие конечные цели преследовал его сюзерен, мастер не знал, но промежуточные были ему известны. Асталис хотел проникнуть за пределы Княжества, а для этого ему требовалось преодолеть полосу огненного тумана. Через неё, как гласили легенды, могли пройти только те, чей общий суммарный индекс превышал то ли пятьдесят, то ли семьдесят, то ли вообще сто единиц.
Экспедиции, отправляемые к границам личным приказом Князя, ничего не добились. Бо́льшая часть погибла, выжившие или теряли разум, или ничему никому не могли рассказать, просто потому что не помнили.
Занимающиеся этой темой учёные пришли к выводу, что группы должны состоять только из высокоуровневых, с индексом каждого не меньше пятнадцати, а возможно и двадцати. Мало того, они предположили, что перейти границу можно лишь в одном месте, но это место не имеет постоянной привязки к пространству. Год-два, и оно смещается в новую точку, возможно, на сотни или даже тысячи тин в ту или другую сторону вдоль туманной стены. И отыскать, а точнее почувствовать это место опять же могли только высокоиндексные. Их, как сказал один из исследователей, должно туда тянуть неосознанно, они должны просто идти в направлении перехода, думая, что рвутся к свободе.
Учёных, изучающих феномен, курировал барон Асталис. Полной информацией о результатах исследований владели лишь он и Князь…
— То есть, он дал мне и моему другу сбежать, только чтоб проследить, куда мы направимся, надеясь найти точное место этого перехода? — спросил я у Растуса.
Бывший мастер кивнул:
— Скорее всего, милорд. Но у него были ещё какие-то приспособления (о них он мне не рассказывал), которые потом подтвердили, что план сработал и место перехода и в самом деле где-то в баронстве Румий. Где-то на севере. Но, где конкретно, я сказать не могу, хоть убейте.
Имперский полевой полиграф «мигнул» зелёным, сообщив, что Растус не врёт.
— А нас он зачем искал, да ещё с целой армией?
— Не хотел терять ценных исходников. Из вас можно было вытянуть несколько доз отличного эликсира. А армия — это для захвата баронства, чтобы никто не мешал. Времени было немного, переход мог сместиться в любой момент, а переговоры с хозяевами могли занять целый год, такое уже бывало.
— Ага. Значит, сегодня он всё ещё там, раз вы опять к нам припёрлись?
— Видимо, да, милорд.
— Ясно. Но есть одна нестыковочка, — почесал я несуществующую бороду и уставился на допрашиваемого.
— Какая, милорд?
— Почему твой хозяин искал только нас и не искал госпожу Паорэ? У неё же ведь тоже высокий индекс, не так ли?
— Её считали погибшей, милорд. «Сладкий приют» во время беспорядков сгорел, все, кто там был, погибли.
Детектор лжи опять подтвердил, что Растус говорит правду.
— Кто его поджёг, выяснили?
— Да, милорд. Его крышевали «шершавые», поэтому ваши друзья…
— Друзья? Какие ещё друзья?
— Ну, эээ, ваши коллеги по ремеслу, «честные убийцы».
— Понял, — остановил я его. — Можешь не продолжать…
