Аплодисменты, и слово снова переходит к Косыгину.
«Предлагаю назначить на пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР первого заместителя Председателя Совета Министров СССР Дмитрия Степановича Полянского». «Единогласно!». А вот этот может напрячь — большой опыт так сказать, Брежнева на трон сажал в числе прочих, а потом от вошедшего в силу Леонида Ильича за непокорность претерпевал ссылки аж послом в Японию и Нидерланды.
— Старшие товарищи не дали образоваться вакууму власти, — подвел я итог. — Можно выключать.
Мама выключила, и я выкинул происходящее за кремлевскими стенами из головы — все равно это не моя проблема, а дедовская. Он потом мне сам расскажет, с кем дружим, кого боимся, а кому нужно свинью подложить. В первом приближении все нормально! Стоил такой расклад пары жутко болезненных ранений? Пфф, да лучшего результата я и ожидать не мог! В Кремле-то про резкий личностный рост Андропова (с моей скромной помощью) никто еще не догадался, и радуются, что заполучили удобную марионетку. Наивные! Но хватит, перейдем к более приземленным, а потому — приятным, темам:
— Как у вас дела-то?
* * *
Похороны я смотрел уже по телевизору — привезли домашний, черно-белый из моей комнаты. Скромность, так сказать. Народу попрощаться пришло, как и ожидалось, толпы, и всех троих покойников торжественно захоронили в Кремлевском некрополе. Дед, который по должности распорядитель похорон, вместе с остальными товарищами толкал речуги про «подхваченное знамя» и прочее тематическое.
Ну а ко мне потянулась череда гостей, которые не давали скучать. Часть деятелей культуры я увидел впервые — понятно, зачем пришли, и я не подвел, пообещав после выписки сразу же заняться их репертуаром. Приходил и Полевой — штампик от Министерства общего машиностроения СССР «Марсианином» успешно получен, и книжку напечатают уже в апреле и мае — двумя номерами. Мама кроме этого съездила написала заявку на издание отдельной книжки — в июне, с иллюстрациями космонавта Леонова, который тоже приходил, вместе с коллегами, которым посчастливилось побывать в Кремле 22 января. Терешкова мне не понравилась — так-то ничего такого в эти времена, но я же помню, как она образцово-показательно голосовала за пенсионную реформу в будущем. Да и фиг с ней, «инклюзивность» не вчера придумали, вот и отправили даму в космос, какие с нее взятки?
Борис Николаевич, кстати, в последний раз навещает меня в качестве главреда «Юности» — уходит на повышение, вплоть до Министра культуры. С новым главредом "вопрос пока решается". Фурцева, соответственно, тоже возвысилась, заняв освобожденную Сусловым вакансию. Тоже приходила — повышением довольная страшно, передала коллективное письмо с подписями членов обновленного Политбюро и Генсека с пожеланием скорейшего выздоровления. Тоже нехилой силы бумажка, которая уходит в копилку активов. Ой, дайте только выйти, и такая движуха начнется, с такой-то крышей!
Фрукты, сладости и цветы не переводились, но место в палате не резиновое, поэтому раздаривал лишнее персоналу и передавал другим больным — пусть тоже немножко порадуются.
После похорон в телевизоре деда показывали редко — визит туда, встреча с теми-то, и все время с ним тусовались «товарищи», с которыми он демонстративно совещался. Перенимает дела, короче. Раны подживали, боль уменьшалась — та, что в груди. Плечо компенсировало — у меня теперь там железяк не меньше, чем костей. Ну Электроник!
Глава 16
О выписке объявили первого апреля. Я, естественно, принял это за шутку, но нет — правда. К этому моменту грудь меня почти не беспокоила, плечо — тоже, гипс сменили поддерживающей повязкой, но, увы, боксером с моими спицами в суставе мне уже не быть. Да и освобождение от физкультуры снова в действии.
Немного окрепнув, попросил привозить мне письма и каждый день добросовестно отвечал на три десятка, вкладывая в конверт фотографию, где я весь такой весёлый на Красной Площади на фоне ёлки — сделал еще до попадания в больницу. Приоритет отдавал детям и подросткам, а еще — не забывал регулярно звонить в МВД и КГБ, телефон в больничную палату мне провели ещё в конце января. После чего отправлял отчеты туда, где нехорошее действительно имело место быть. Лже-доносителям влетит от их местных участковых, поэтому отвечать смысла нет. Влетит чисто морально, это же не заявление с заведомо-ложными, а письмо малолетнему писателю.
На телефон надиктовал душещипательную трагикомедию «Друг» о необычном говорящем псе, пришедшем на помощь запойному пьянице. Сценарий для фильма вышел на загляденье — та же Фурцева была в восторге.
Судоплатова-старшего полностью оправдали ещё в конце января. На праздничном концерте 23 числа я увидел его в телевизоре: сидел в почетном втором ряду, в парадном генеральском мундире с наградами рядом со спокойно взирающей на окружающих женой. Вот за это родному деду спасибо нереальной величины!
Дамана не произошло — в начале марта провели масштабные учения, которые показывали и в телевизоре. Секретного «Града» не показали, но продемонстрировали его работу в финальной, так сказать, точке, накрыв парочкой пакетов пустынный островок неподалеку от Даманского. «То есть высадка десанта окончится провалом, товарищ генерал?» — вопрошал репортер. Китайцев впечатлило, и в СССР в начале июня прибудет их делегация, а пока народ радуется возобновлению дипломатических отношений.
Визит Никсона прошел штатно — они с дедом дежурно улыбались друг другу, много говорили о важности мира. А еще американского президента прокатили мимо митинга наших «волосатиков» — часть приперлась с хиппарской атрибутикой — хаератники, «пацифики», вот это вот все. Американцы впечатлились — в кровавом совке и вдруг такое! За это деду тоже спасибо — возглавляет наших неформалов, дает почувствовать Родину под ногами.
Ни Андропов, ни человек с монетой так и не пришли. Оно и неудивительно — в палате стопудово прослушка, а в больнице — стукачи. Нет, не как что-то плохое, а по долгу службы. Тем же долгом руководствовалась и охрана, которая все время торчала со мной в палате. Стыдно, но первое, чем я занялся, когда разрешили ходить в туалет самостоятельно — старый добрый подростковый онанизм. Ничего, повязку снимут, и пора переводить отношения с Соечкой на новый уровень. Каждый вечер ко мне приходила, лапочка.
Мама развернулась на полную и буквально задарила всех, кто меня лечил, подарками. И не ерундой ненужной, а одеждой, телевизорами, холодильниками, миксерами и прочим утилитарно-дефицитным. Она у меня практичная.
В школу мне ходить не надо, для разнообразия — легально, по больничному, но на мою любимую политинформацию выберусь — нравится ребятам чистоту понимания прокачивать. К Саяке в спецшколу тоже выберусь — обещал же. Мама рассказывала, что мою школу посетили Леонов, Магомаев, Зыкина, Кобзон с Гурченко, Пахмутова с Добронравовым. Хиль так вообще несколько раз пел в актовом зале. А из больших имён приходила аж САМА Фурцева.
В день выписки падал снег, и, покинув больницу, по пути к машине, я с огромным удовольствием ловил снежинки ртом. Свобода! Охрана помогла сгрузить в багажник кое-какие шмотки — телевизор с холодильником оставили в подарок хирургическому отделению, — и мы поехали домой, сопровождаемые той же охраной, но в машине.
— У нас и дома теперь охрана, — философски поведала сидящая рядом со мной — чтобы обнимать любимого сыночка — мама. — Две квартиры на первом этаже расселили, теперь там бугаи вооруженные.
— А раньше ты не рассказывала, потому что в палате прослушка, — кивнул я.
— Да! — обрадовалась пониманию мама и чмокнула меня в щеку. — В санаторий поедешь? В любой на выбор.
— Не-а, — покачал я головой. — Дел куча накопилась, пора разгребать.
— Ударник ты мой, — улыбнулась мама. — Завтра к тебе машинистку дед Паша приведет, знакомиться.
— Это хорошо, — одобрил я. — А почему дед Паша? МинКульт не выдает?
