обожгло ухо. — Магическую воронку они создадут не сразу, не забудь их как следует удобрить.
— Да знаю я, знаю. — И я как наяву почувствовала колючие семечки в своем кулаке. — Ты останешься?
— Не могу, любовь моя, — вздохнул Артур так скорбно, что даже я, Ася, готова была поверить в его искренность. — Мне еще надо напитать силами руническую вязь. Но потом, когда все свершится, я твой навечно.
В голову ударила эйфория, и я скрипнула зубами от досады. Самые щекотливые Настины эмоции по-прежнему не желали меня оставлять.
От обещания Артура стать моим навечно я вздрогнула и, стряхнув морок, задумалась, как выяснить, не останется ли мне от него подарок. Все-таки если я… то есть Настя, забеременела, то лучше мне об этом узнать пораньше.
Поговорить с кем-нибудь из сельчанок?
Мысль не сказать чтобы хорошая, но сейчас у меня вообще кризис идей. Будь я в своем мире, я бы просто пошла в лабораторию и сдала кровь на гормон ХГЧ. Но здесь вместо лаборатории светлая магия, которой, к слову, в Ведунах уже нет. Остается темная, но я все равно понятия не имею, как с ней управляться. Так что почему бы не обратиться к знаниям и опыту, накопленному поколениями женщин.
А пока надо было заняться делом. И я перебрала уже расфасованные сборы трав, а потом решила воспользоваться маленькой печкой в своей комнате. Открыла вьюшку, выгребла золу из зольника. Вопрос, чем топить, не стоял: пламя мне нужно было погорячее, поэтому дрова остались не у дел.
Я принесла шесть брикетов торфа — Игнат накопал его вчера немало, но я решила поэкономить — и разложила их в горниле в два ряда. В чулане из маленького сундука выгребла остатки стружек и посыпала ими торф. Добавила старую газету и чиркнула спичкой.
Если пламя опять не пожелает разгораться, то придется сегодняшние планы отложить до того дня, когда у меня появится керосин. Это был плохой вариант, ведь лекарство для Софии Дмитриевны нужно приготовить как можно скорее. Да и я вряд ли усну, если не поговорю с Матреной. А идти к ней с пустыми руками мне не позволяла совесть.
С напряжением я следила за хилым огоньком, который, оставляя свернутые в трубочку черные огарки, поглощал тонкие газетные листки. Постепенно синее свечение у его основания исчезло, а сам огненный язычок увеличился в размере. Он подхватил стружки и перекинулся на брикеты торфа. Я закрыла заслонку, и вскоре огонь бодро загудел.
Затем я приготовила чугунок с водой, чтобы разместить его в горячих углях, как только печь выгорит, и задалась новым вопросом. Сейчас-то у меня всего пять бутылей и я в них не запутаюсь, но, когда наберется несколько десятков, не ошибиться станет сложнее. Надо позаботиться о том, чтобы обозначить отвары на бутылках. Поэтому мне нужна писчая бумага, ручка и, видимо, чернила.
Список необходимых вещей расширялся с скоростью, достойной заправского шопоголика. А на все про все у меня один серебряный. И мое сердце тронуло чувство благодарности к Элиану. Без его помощи восстановление лавки затянулось бы на долгие месяцы.
Я повертелась на месте, пытаясь поймать ощущение, чего же еще мне не хватает.
Ну конечно!
На работе я привыкла к белому халату. Здесь тоже имеет смысл заказать себе униформу. Вот бы найти хлопковую ткань. И портниху. И водяную баню для приготовления отваров, и посуду красивую и крепкую, и… Размечталась я на славу и чуть не пропустила момент, когда пришла пора поставить чугунок в пышущие жаром угли.
Через час вода вскипела и я залила ею травы. Прошло еще немного времени, и дом заполнился душистыми ароматами. Я процедила отвары в бутыли и деревянными пробками плотно их закупорила. Повертела их в руках так и этак и усмехнулась, потому что выглядели они как настоящее зелье из фэнтезийных романов.
Затем взяла бутыль с зельем от бессонницы и отправилась к Матрене.
Шла я неторопливо. Еще час назад я не сомневалась, что кому, как не местным женщинам, знать все о такой деликатной теме, как беременность. Но сейчас меня глодали сомнения. Что, если Матрена шепнет новость кому-нибудь на ушко под большим-пребольшим секретом? И завтра об этом будет знать все село…
Не то чтобы меня волновало мнение местных о моей личной жизни. Угроз Игната я тоже не боялась. Дело было снова в Элиане. Что он подумает, когда и до него долетят слухи?
Впрочем, он обо мне и так ничего хорошего не думает. А если найдет магические воронки под полом, то мою репутацию будет не спасти. В общем, возможная беременность — меньшее из грядущих зол. Так успокоила я себя и, открыв калитку, прошла во двор.
— Добрый день, — погромче крикнула я, завидев сгорбленную спину на огороде.
Женщина выпрямилась и повернулась ко мне. Ее слегка морщинистую кожу разгладила улыбка.
— Добрый день, Настя! — она швырнула в кучу к сорнякам еще несколько стеблей. — А я думаю, что-то ты не идешь и не идешь. И Крошка заскучала по своей лекарке.
— Ей стало хуже? — Я уже начала прикидывать в уме, какие еще снадобья могу приготовить.
— Нет, что ты! Не кровит больше моя кормилица. И аппетит вернулся. Только молоко еще немного горчит. Так это я ее выпустила на прилесок и она там одуванчиками объелась.
— Я рада. — Мои губы сами растянулись в улыбку, а с плеч словно гора упала.
Все же я не ветеринар и лечить буренку мне было страшно. Что, если бы я не справилась и кормилица Матрены не выжила? Меня могли бы объявить виноватой.
— Матрена, могу я с вами кое о чем посоветоваться? — прогнала я мысли о Крошке и решилась на разговор.
— Конечно, Настенька. — Сельчанка подошла к умывальнику и подставила руки под струю воды. — Я со всей душой помогу, чем смогу.
Но глаза женщины смотрели настороженно. И я, озадачившись, чуть не передумала спрашивать. Но потом набрала полную грудь воздуха и торопливо, не давая себе времени передумать, произнесла:
—
