— Нда-а-а, — протянул Геркан, уже третий час кряду записывая на камеру то, как почти двухтысячное войско в едином порыве попыталось с ходу сбить засевшего в обороне противника, но, наткнувшись на оборонительный огонь, мигом залегло и даже начало откатываться назад там, где это позволял рельеф местности. — Это вам не это, — многозначительно произнес он в ответ на вопросительный взгляд также занимающегося съемками Романа. — Одной молодецкой удалью войну не выиграть. Думать тоже надо. А вот как раз последнего я тут совсем не наблюдаю. И ведь даже разведку не провели. С ходу сунулись!
Атака на укрепления устроенные мятежниками на «Лысой горе», что преграждала путь к Уэску с юга и юго-запада, откровенно не задалась с самого начала. И тут дело было даже не в огневых средствах противника — судя по всему у того имелось не более трех легких горных пушек и полудюжины пулеметов при батальоне пехоты. Главной проблемой являлось полное отсутствие должного командования и какого-либо взаимодействия у сторонников республики. Анархисты, тут и там на три буквы громогласно посылали своих командиров, пытавшихся поднять свои подразделения в атаку. Итальянцы же вовсе слушали лишь своё начальство, и плевать хотели на пожелания испанцев. Сунувшиеся было вперед эрзац-броневики, называемые на местный манер — «тизнаос», мгновенно получили огненный привет от вражеской артиллерии и прекратили всякое участие в битве. А что касалось артиллеристов. Они просто-напросто загорали, наблюдая издалека, как гибнет хлынувшая вперед настоящей живой волной пехота. И лишь сейчас в их стане начиналось хоть какое-то шевеление, после того как в ту сторону умчался размахивавший пистолетом кто-то из командования колонны. В общем, то, как не надо воевать, было продемонстрировано идеально.
— И что теперь будет? — меняя пленку в своей камере, уточнил Роман. Кадров полнящихся смертью он уже успел наснимать сполна, теперь же кровь из носа требовалось заснять момент триумфа, иначе подобные материалы, будучи отосланными в Москву без «хэппи-энда», могли быть превратно поняты большим начальством. Ведь вид поражения своих возможных ставленников, не был нужен никому. Наоборот! Требовалась красивая картинка их триумфа!
— Если снарядов в достатке, — Александр мотнул головой в сторону дружественной артиллерии, — и найдется хоть один понимающий офицер, то за полчаса они камня на камне не оставят от позиций обороняющихся. Во всяком случае, те еще ни разу не поменяли положения своих пулеметчиков и пушек. Откуда прежде били, оттуда и продолжают вести огонь, насколько я могу судить. Ни ложных позиций, ни запасных. Про окопы и ДЗОТ-ы даже говорить не приходится. Честное слово, прямо смертники какие-то. — Это вообще была какая-то местная особенность совершенно непонятная краскому. Испанцы готовы были строить всевозможные баррикады хоть по десять штук подряд на погонный километр каждой дороги и тропки, но вот копать, за редким исключением, они отказывались наотрез. Были ли тому причиной распространенная чуть ли не везде каменистая почва или же неучастие местных в Первой Мировой Войне, где зарывание поглубже в землю являлось чуть ли не единственным, что сберегало жизнь, Геркан не знал. Однако факт оставался фактом. Желающих подрабатывать землеройками здесь не наблюдалось, ни с той, ни с другой стороны. Вот и рассматриваемые им в одолженный бинокль фортификационные сооружения обороняющейся стороны выглядели как нагромождение поваленных деревьев и камней, но никак не траншеей полного профиля.
Спустя же минут десять его слова подтвердились. Расчеты притащенных с собой десяти пушек, потратив на пристрелку с полдюжины снарядов, сперва накрыли позиции своих коллег по ремеслу, а после одно за другим подавили пулеметные гнезда и прошлись фугасными гранатами по всей видимой длине укреплений. В результате изрядно воодушевленные открывающимся видом бойцы анархистов смогли найти в себе силы пойти на еще один штурм и ворваться на разбитые заграждения. Правда на этом их пыл и численность подошли к концу, отчего соваться непосредственно в сам город они уже не рискнули. Тот так и остался в руках мятежников. На такой вот неоднозначной ноте завершилась поездка кинохроникеров на Арагонский фронт, поскольку время утекало, и Александр торопил своих сопровождающих двигаться дальше. Впереди их ожидал Мадрид, где Геркан планировал получить необходимый для последующей работы мандат и уйти в свободное плавание. Уйти, дабы получить, наконец, возможность без лишних глаз и ушей пообщаться с тем человеком, ради встречи с которым он, рискуя своей шеей, исподволь сподвигал аж самого Сталина к идее отправки именно его персоны в Испанию.
[1] Смешников Борис Федорович — генерал-майор авиации. В описываемый период имел звание полковника. Направлен в Испанию в качестве военно-воздушного атташе при полпредстве СССР. Псевдонимы «Алкала», «Камарадо Борис».
[2] Кузнецов Николай Герасимович — адмирал флота Советского Союза. В описываемый период имел звание капитана 2-го ранга. Направлен в Испанию в качестве военно-морского атташе и главного военно-морского советника республиканского ВМФ. Псевдонимы «дон Николас», «Лепанто», «Николас Лепанто».
Глава 14
Дон Алехандро Сильвер
— Михаил Андреевич, я полагаю, — данные об этом человеке и его возможном месте пребывания всплыли в памяти Александра 1 августа 1933 года точно так же, как некогда в сознании проявилась информация о владельце выигрышного лотерейного билета. И вот, спустя почти две недели скитаний по территории Испании, в том числе спустя четыре дня обивания всевозможных порогов в неспокойном Мадриде, где очень активно действовала пятая колонна, он все же оказался в Лос-Алькасарес — любимом месте летнего отдыха богатейших семей со всего региона Мурсия. Именно здесь вот уже как более двадцати лет располагалась одна из важнейших военных школ Испании, где молодые люди постигали науку управления летающими машинами, что наземного, что морского базирования. Благо солидных размеров закрытая бухта позволяла не опасаться крупных морских волн, что было идеально для гидропланов. Как раз сюда после многих перипетий занесло бывшего лейтенанта Российского Императорского Флота, удостоенного многих боевых наград морского летчика — Крыгина Михаила Андреевича. Человека очень нужных Геркану талантов, на которого у краскома имелась хоть какая-то теоретическая возможность воздействовать ради достижения именно своей цели.
— Совершенно верно, — весьма удивившись, что прошедший в ангар незнакомец обращается к нему на русском языке, тем не менее, кивнул головой один из наиболее опытных республиканских пилотов. Попав в Испанию еще в 1922 году, он, вместе с рядом бывших сослуживцев, очень скоро поступил на службу только-только начавших активно развиваться морских военно-воздушных сил королевства. Он же единственный из всех русских пилотов-эмигрантов не подался на сторону мятежников, которых в ряде новостных изданий уже начинали обозначать как «белые», тем самым ставя знак равно, между нынешними событиями в Испании и полтора десятка лет, как отгремевшей гражданской войной в России. — С кем имею честь?
— В местных краях с недавних пор известен, как Алехандро Сильвер, — приподняв традиционный для испанского республиканца берет, шутливо представился Геркан. — По факту же — Серебров Александр Никифорович, кинооператор Московской студии кинохроники, — озвучил он следом часть разработанной для него легенды. — Прибыл снимать документальный фильм о происходящих в данной стране событиях, — нацепив головной убор обратно на голову и поправив тот так, чтобы смотреться максимально франтовато — как раз на местный манер, на всякий случай тряхнул он плечом, на котором висела на ремне репортажная камера «Аймо». Так сказать, в доказательство своих слов о принадлежности к кинематографической братии. — И после долгих мытарств по всяким ведомствам мне подсказали, что именно вы сможете стать для меня великолепным проводником и заодно переводчиком. И вот! Я перед вами, Михаил Андреевич!
