Пока я разглядывал эту компанию, из-за спин вошедших вышел мужчина с крупным округлым лицом, и воскликнул:
— Лида? Лагутина?
— Ой, Станислав Адамович! — и Лида кинулась вперед, а мужчина шагнул ей навстречу и заключил в крепкие объятия.
После обмена дружескими восклицаниями («Как у тебя учеба продвигается?», «А вы по нас в Питере не скучаете?», «А ты сама по ЧК не соскучилась?») Лагутина повернулась ко мне:
— Знакомьтесь, Станислав Адамович, это мой товарищ — Виктор Валентинович Осецкий из Наркомата внешней торговли, — с этими словами она снова развернулась к мужчине и, в свою очередь, представила его:
— Это Станислав Адамович Мессинг, он был моим начальником, когда я работала в МЧК.
Сюда что, чуть не вся коллегия ОГПУ пожаловала? Только Феликса Эдмундовича не хватает! Впрочем, наверное, так и есть — в разговоре, который вели между собой вошедшие, мое ухо выловило слова «заседание коллегии».
Между тем руководители ОГПУ подошли к огневому рубежу и в тире зазвучали выстрелы, многократным грохотом отражаясь от стен закрытого помещения. Кое-кто из них стрелял из своего оружия, а кто-то, как и мы с Лидой, получил по нагану здесь, в тире.
Стреляли не все. Мессинг, стоя в стороне, переговаривался с невысоким худощавым мужчиной в очках, с маленькими усиками, почти полностью умещавшимися под носом:
— Миша, «окна» на финской границе нами плотно контролируются… — тут он оглянулся и резко оборвал фразу, которую произносил громким голосом, пытаясь перекричать грохот выстрелов. — Но об этом потом.
«Окна» на финской границе? Они должны сыграть весьма важную роль в завязывающейся сейчас операции «Трест». Но показывать свою осведомленность, да и вообще интерес к операциям ОГПУ, совершенно не к месту. Ну, крутят сейчас чекисты «Синдикат-2», скоро закрутят «Синдикат-4» и «Д-7». Так и пусть крутят. Без меня. Кстати, кто такой этот Миша? Вроде бы, и его фотографию я когда-то видел, но сегодня мне так и не пришло никакой помощи внезапным озарением, позволяющим в нужный момент внезапно извлечь из головы отсутствовавшие там ранее точные даты, имена, цифры, факты.
Мессинг, прервавший деловой разговор со своим коллегой, снова обратился к Лагутиной, стоявшей рядом со мной шагах в трех-четырех от него:
— Кстати, Лида, ты мне так и не ответила: скучаешь, небось, по чекистской работе?
— Интересная и нужная работа есть не только в ЧК, — похоже, сентиментальной ностальгии по чекистской романтике она не испытывала. — Так что по работе скучать не приходится. Вот по товарищам некоторым скучаю.
— Понимаю, — слегка кивнул Станислав Адамович. — После гражданской, когда нам пришлось по макушку вывозится и в крови, и в грязи, многие предпочли уйти он нас. Причем не скажу, что ушли худшие кадры. Феликс Эдмундович буквально скрепя сердце отпускал. Но, Лида, в ОГПУ ведь и поинтересней работа есть. Вот, например, у Миши. — Он качнул головой в сторону своего собеседника:
— Хочу вас познакомить. Это, Лидуся, Михаил Абрамович Трилиссер. У него в отделе работа тонкая, можно сказать, интеллектуальная. Как раз для такой девушки, как ты, — и он широко, доброжелательно ей улыбнулся.
— Что же это вы у меня перспективные кадры сманиваете? — решаюсь вмешаться в разговор. Не то, чтобы я хотел удержать Лиду от работы в ОГПУ, но почему бы не воспользоваться этим поводом, чтобы завязать знакомство? Рискованное, конечно, знакомство, но при случае может весьма и весьма пригодиться. Теперь, когда фамилия была названа, я припомнил должность этого человека. Начальник ИНО ОГПУ — это фигура.
— Это как поглядеть, Виктор Валентинович, кто у кого сманивает. Лида — наш старый, проверенный кадр! — немедленно отозвался Мессинг.
— Ладно, ладно! — иду на попятный. — Признаю ваш приоритет. Думаю, что Лидия Михайловна способна стать украшением вашего аналитического сектора.
Трилиссер и Мессинг молча переглядываются. Наконец, Михаил Абрамович прерывает паузу:
— Думаю, что я не выдам большую государственную тайну, если скажу, что у нас в отделе сектора под таким названием нет.
— Дело не в названии. Но неужели у вас нет группы специалистов, которая занимается сбором и сопоставлением разведданных, которые поступают по вашей линии, по линии военной разведки, по линии НКИД, от Коминтерна, от корреспондентских пунктов за рубежом, и просто от наших граждан, командируемых за границу, составлением обобщающих сводок и анализом таких сводок? — собственно, мне самому интересно, создан уже у них такой аналитический сектор, или им можно подкинуть эту свежую идею.
Станислав Адамович реагирует немедленно:
— А ведь он дело говорит, Миша! Такую группу было бы полезно создать, и стягивать туда информацию из всех возможных источников.
Трилиссер, судя по всему, так же первым делом реагирует на возможность сосредоточить в своих руках все потоки разведывательных данных, а не на необходимость их аналитической обработки. Но раз уж такие сводки будут делаться, следующим логичным шагом будет налаживание аналитической работы с содержащейся в них информацией.
— Ты сам знаешь, Станислав, — недовольно бурчит Михаил Абрамович, — что даже новую штатную единицу заполучить для нас большая проблема, не то, что новое структурное подразделение. Хотя я бы тоже эту идею покрутил. Что-то тут есть перспективное. Вместо разрозненных сведений можно будет иметь полную картину, осветить вопросы с нескольких сторон…
— Со штатами, конечно, сейчас тяжело, — соглашается Мессинг. — Но можно ведь найти способы и внештатных работников привлекать. Таких, скажем, как Лида. Да и Виктор Валентинович тоже, я смотрю, мужик с головой… — и он бросает на меня быстрый, цепкий взгляд.
— Э-э, нет! — немедленно возражаю я. — Я до ваших секретов касательства иметь не хочу. Хотя подсказать кое-что могу. Взгляд со стороны, под другим, так сказать, углом зрения, иногда бывает очень полезен.
— Чтобы что-то дельное посоветовать, надо знать нашу кухню изнутри, — уверенно заявляет Трилиссер.
— Смотрите сами, — отвечаю я. — я тут вам расскажу кое-что, а вы мне даже не сообщайте, насколько близко к истине мои догадки, и есть ли в них какой-то смысл. Но попробуйте над моими словами задуматься. — Не давая им времени возразить или остановить меня, продолжаю:
— Думаю, что сейчас основная активность ИНО ОГПУ, как, впрочем, и КРО, нацелена на белогвардейские эмигрантские организации, такие, например, как РОВС. Это вполне логично. Сегодня именно эти организации, а не Польша, Румыния, или другие страны «санитарного кордона», представляют собой непосредственную опасность для СССР. В то же время через эти же организации нашей разведке легче проникать за границу и создавать зарубежные резидентуры. — Трилиссер и Мессинг внимают мне молча, не порываясь что-либо сказать, и лишь Станислав Адамович, при признаке обозначившейся паузы, один раз поощрительно кивнул головой.
— С другой стороны, такая ориентация работы не имеет дальней стратегической перспективы. Сила, значимость и влияние этих организаций за предстоящие пять-шесть лет — в том числе и вашими усилиями — будут сведены к очень низкому уровню. Да и мировая политика делается отнюдь не эмигрантами, постепенно теряющими остатки почвы под ногами. А ведь нам надо держать руку на пульсе политики основных империалистических держав, не так ли? — Мессинг вновь кивает головой, не столько в знак согласия, сколько поощряя меня продолжать. Продолжу, мне не жалко.
— Итак, нам нужна агентура в правительственных и военных кругах ведущих империалистических государств. Но где ее взять? Можно, конечно, пойти по традиционному пути прежних мастеров шпионажа — играть на людских слабостях, используя шантаж и подкуп. Не отвергая целиком возможностей, которые дает этот путь, хотел бы предложить другой подход. Сейчас среди молодежи на Западе, в том числе принадлежащей и к выходцам из среды господствующих классов, есть немало людей левых, социалистических убеждений. Стоит поискать таких молодых людей, которые в большинстве своем не очень-то и скрывают свои взгляды, в лучших университетах на Западе. В перспективе именно из выпускников этих университетов будет рекрутироваться правящая элита. Полагаю, что в случае удачи мы получим в этой, труднодоступной для нас среде, ценную агентуру, которая будет работать на нас из идейных побуждений. — На этом все же делаю паузу.
Станислав Адамович с улыбкой смотрит на Трилиссера:
— Ну, Миша, я же говорил, — голова!
Трилиссер же буквально сверлит меня пристальным взглядом, но продолжает сохранять молчание. Видимо, он подозревает, что мне есть еще, что сказать, и желает, чтобы я выложился до конца. Ладно, не буду разочаровывать Михаила Абрамовича:
— Есть еще одно соображение. Подозреваю, что сейчас, после мировой войны и тяжелых послевоенных лет, разведывательные службы империалистических государств сидят на относительно скудном пайке. Это ограничивает их возможности по части организации плотной сети наружного наблюдения, состоящей из опытных филеров, по части организации надежного радиоперехвата, да и вообще по части использования наиболее современных технических средств контроля и проверки для противодействия нашей разведке. Но эта, благоприятная для нас ситуация, в перспективе неизбежно изменится. Поэтому, полагаю, уже сейчас кадры наших собственных разведчиков надо готовить с учетом этой перспективы, прививая им соответствующие конспиративные навыки. Кроме того, ОГПУ надо бы озаботиться разработкой собственных технических средств для обеспечения разведывательной работы. Ну, например, ориентировать Нижегородскую радиолабораторию на работу по миниатюризации радиопередатчиков и по объединению в одном агрегате радиоприемных и передающих устройств. Да и более компактные и более емкие аккумуляторы для радиостанций вам не помешают. Если же передатчик питать от сети, его расположение можно засечь выборочным отключением электричества.
