так как мой начальник, к которому я письменно обращалась уже четыре раза в течении двух последних лет, не хочет даже мне ответить.
Я испанка, член партии. Сперва я была членом Французской коммунистической партии, потом состояла в Каталонской коммунистической партии. Во время войны в Испании (1936 г.) я начала работать с товарищами из НКВ. Я уже 2 года 9 месяцев в Советском Союзе, не получив за всё это время другого задания. Четыре года уже сидит мой сын в тюрьме в Мексике. Я считаю, что если здесь нет для меня работы, то могли бы дать мне возможность работать на освобождение моего сына, задание, которое поручено другим не имеющим к этому делу тот же самый интерес. Мне совсем не понятно, почему не хотят меня слушать после того, как с меня попросили самую большую для матери жертву и что я с радостью отдала моих сыновей, их свободу и их жизнь ради помощи Советскому Союзу. Один находился во Франции и уже очень давно, как ничего не знаем о нём. Другой находится в Мексике в условиях, которые Вы хорошо знаете. Не могу Вам дать письменно больше деталей, но Вы можете узнать больше у товарища Берия.
Дорогой Сталин, Вы только можете понимать коммунистки матери, которая потеряла одного сына в защите Мадрида, а другие два страдают за нашу родину — Советский Союз. Я прошу Вас ходатайствовать, чтобы я могла ехать в Америку и заниматься этим, раз здесь в СССР я не могу быть полезной. Я знаю, что одно Ваше слово стоит больше, чем все просьбы, которые я могла бы дать.
Я очень надеюсь, что после этого письма положение, в котором я сейчас нахожусь, не будет продолжаться.
Я очень Вас благодарю и желаю вам долголетнюю жизнь.
КАРИДАД МЕРКАДЕР
Москва, 1/7 Большая Садовая, кв. 54
Каридад Меркадер
В начале войны Каридад Меркадер была эвакуирована в Уфу, но как мы видим в декабре 1943 года она снова жила в Москве.
В 1944 году Каридад Меркадер получила разрешение переехать в Мексику. Каридад была единственной из сотрудников советской разведки, которая 9 мая 1945 года, как «Клавдия», получила персональную телеграмму от Берии за подписью «Павел», поздравлявшего её с Победой и сообщавшего об освобождении из фашистского концлагеря младшего сына Хорхе. Телеграмму Каридад вручил резидент советской разведки в Мексике Григорий Каспаров. Впоследствии Каридад переселилась в Париж, откуда два раза приезжала в гости к сыновьям, проживавшим в Москве. В Париже она и умерла в 1975 году. До самой смерти она получала пенсию от советского правительства.
(с) из интернета и Судоплатова. Пишет gistory.
Идёт собрание в колхозе. Председатель говорит:
— Надо смотреть правде в глаза, положение дел у нас очень плохое, хуже некуда. Мы глубоко в ж… пе.
Голос из зала:
— Товарищ председатель! А вы не приукрашиваете?
Пятнадцатого сентября вернулся из Ташкента Пётр Оберин с женой. Прилетели на самолёте. Привезли и часть навербованных девушек. Четверых. Тишков их одел, пусть и не в платья от Димки Габанова, но прилично, купил зимнюю одежду вдобавок и отправил поездом в Краснотурьинск. Будут поднимать производство ковров на новую высоту. Понимая, что у них ни кружки, ни вилки, выдал каждой девушке по пятьсот рублей на обзаведение хозяйства.
И вот выдавая деньги, Пётр вдруг сложил в голове интересные цифры. Ковёр 2*3 метра. Стоит четыреста рублей. Дорого. Вне всякого сомнения. А теперь назад. Зарплата работницы 80 рублей. Срок, даже у стахановок, три месяца. Огромное количество шерстяных ниток. Потом перевоз в другой город и стрижка. Потом на какие-нибудь склады, дальше магазин и наценка магазина. Вывод: производство ковров в СССР — бизнес убыточный. И не просто убыточный, а серьёзно убыточный. И спрашивается, зачем он повесил это ярмо на колхоз «Крылья Родины»? Мёд — понятно. Выращивание луковичных на срезку и на продажу самих луковиц — это огромная прибыль. Ансамбль «Крылья Родины» уже заработал несколько миллионов долларов. Зелёные не дадут, но и боны это тоже не плохо. Государство налог возьмёт, тут и ежу понятно, но теперь точно хватит денег и на инструменты очень качественные и на электронику и электрику.
Правда, с переездом Маши — Вики в Москву в Краснотурьинске держать всех певцов и музыкантов не сильно правильно. Пока Штелле не решил, как выходить из этой ситуации. С одной стороны, там всё отлажено и даже вовсю идёт строительство трёхэтажного дома для творческой интеллигенции. С другой стороны — Вика Цыганова и он. Как новые песни разучивать? Как репетировать? Так ведь ещё и Высоцкого туда лечиться от алкоголизма отправил.
После гастролей все уже уехали на Урал. И уехали не просто так. С довеском солидным. Громыко не поскупился. Представил весь коллектив к наградам, а Брежнев с радостью помог Председателю Президиума Верховного Совета СССР Николаю Викторовичу Подгорному быстро указ опубликовать. Всем дали ордена «Знак почёта», в том числе и Высоцкому, а Марии Петровне Тишковой и главе делегации — Петру Михайловичу Субботе ордена «Трудового Красного Знамени».
Самое интересное, что когда награды вручали в Свердловском зале, то Пётр подумал, что это, наверное, чуть ли не единственный раз, когда глава делегации не просто пиджак для ордена. Пётр Михайлович уезжал весёлым толстячком, балагуром, а вернулся седым, худым и с чёрными пятнами вокруг глаз. Хапнул горя.
Отметили дело это в ресторане «Прага», а на следующий день, все и отправились «домой» в Краснотурьинск. Остались только Маша и Керту Дирир. Ей по учёбе дела порешать надо.
Майора Штелле пока поселил на даче. Уже, понятно, осень, но потопят печку, не вымрут. Туда же отогнал и новую «Чайку». Здесь есть служебная машина, а Петру утром каждый день до Москвы добираться. Наргиз Оберину пока пристроили в редакцию «Молодой Гвардии» переводчиком на узбекский. Сейчас трудится над Буратинами и Рогоносцем.
Ещё через день уже поездом приехала остальная группа детдомовцев. Не все. Три человека передумали. Получилось двенадцать девушек и двадцать три парня. За время пути и пары составились. На всех джигитов не хватило, найдут, если захотят.
Пётр созвонился с Макаревичем.
— Марк Янович, сколько тебе ещё кадров надо и сколько сумеешь принять?
— Мы заканчиваем двухэтажное общежитие. Уже внутренние работы идут. Отправляйте эти двенадцать пар. И пока больше не надо. Девушек в ковровый цех пристрою. Пока столько станков нет, придётся трёхсменную работу организовывать. Пётр Миронович, а что с автобусами и рафиком? — Кто о
