— Я и убил.
— Не только наглый, но ещё и храбрый и, похоже, довольно сильный, да? — улыбнулся Гелиод, грозя мне пальцем.
— Не жалуюсь.
— А ты что молчишь тебе есть что сказать по этому поводу? — повернулся лев к Парису.
— Ничего кроме того, что я собираюсь помочь Альрату тебя прикончить.
— Нашёл себе подельника и сразу отыскал храбрость? Что-то при нашей последней встрече ты не был таким смелым, всё за спину отца спрятаться норовил.
— Многое изменилось за эти семь лет, — буркнул однорукий. — И дело не в других.
— Что же, я рад, что ты смог обрести веру в себя, — одобрительно кивнул Гелиод. — Правда, жаль, что так поздно.
Я успел увидеть лишь золотой отсвет и среагировал скорее на чистых рефлексах. К счастью, этого оказалось достаточно. Я успел поймать удар алебарды льва за несколько мгновений до того, как она обрушилась на голову Париса. Однако мощь, сокрытая в этом ударе, явно нанесённом без особых усилий, мощь, а также окружившее Гелиода видимое сияние означало, что наши проблемы на этом только начинаются.
Четвёртая из шести Кар и вторая Кара разума — Кара сомнений. Проходящих через неё богов начинают глодать мысли, в обычное время показавшиеся бы абсурдными. “Правильно ли я поступаю?”, “Зачем я продолжаю идти по этому пути?”, “Есть ли смысл в моих стараниях?” — и это были лишь цветочки. В конце концов боги четвёртой Кары могли начать сомневаться даже в собственном существовании и нередко кончали жизнь самоубийством, лишь бы разрешить внутренние противоречия.
Однако подобную цену они платили за первый по-настоящему важный шаг на пути Власти — применение техник. До этого момента праджню боги могли использовать только в чистом виде. Но на четвёртой Каре становилось возможно использовать её для особых навыков. И золотое сияние вокруг Гелиода было, похоже, как раз таким навыком.
Объём энергии на этой Каре практически не менялся, но техники значительно увеличивали возможности богов, особенно если подходили к ситуации. Лев, похоже, использовал технику, суть которой состояла в прямом физическом усилении. Грубо, но эффективно, что и говорить. Мощь его ударов определённо превосходила всё, на что были способны боги третьей Кары
И это уже было далеко не то же самое, что во время боя с Федром. Гелиод не просто превосходил меня в каком-то одном аспекте вроде скорости. Благодаря технике он был сильнее во всём. А ещё, это хорошо ощущалось, в отличие от большинства моих противников до сих пор, он был по-настоящему хорошо тренирован. В бою с ним мне нельзя было пренебрегать ни одним из своих козырей.
— Не дай вмешаться Дирику! — рявкнул я, даже не думая, послушается ли Парис моих слов. Он обязан был послушаться, если хотел сегодня выжить.
Открыв тайник в алебарде почти на распашку, я оставил себе всего полчаса жизни, подняв уровень усиления ещё на несколько крат. Сработает ли это — хороший вопрос, однако без этого меня в любом случае ждало поражение, так что раздумывать было бессмысленно. Мощным взмахом я оттолкнул Гелиода — и тут же набросился на него со шквалом атак.
Поначалу мой напор его явно удивил и благодаря эффекту неожиданности я какое-то время одерживал верх. Даже смог немного ранить его в плечо. Но продлилось это недолго. В какой-то момент он взял себя в руки, стал серьёзнее, перестал отступать, и воздух вокруг нас загудел от взмахов пары алебард.
Впервые с моего попадания в Земли Богов я встретил противника, использовавшего то же оружие и тот же стиль боя, и находившегося на том же уровне мастерства. Да, возможно в моей жизни было куда больше войн, чем у этого Гелиода, и опыта у меня было куда больше. Однако мои навыки за сто тысяч лет покрылись толстенным слоем ржавчины и пыли, хорошо ещё что не пропали полностью. Так что сейчас мы и правда были примерно равны.
Более того, после того, как я усилил себя, расширив втекающий в тело поток энергии, физическая мощь, его и моя, также почти сравнялась. Я немного выигрывал в силе ударов за счёт большей длины рук и оружия, он ровно по тем же причинам чуть превосходил меня в скорости. Однако эта разница была мало значительна.
В результате получилось, пожалуй, лучшее сражение за всё время моего пребывания в Землях Богов. Начал я сражаться из необходимости, потому что этот Гелиод в любом случае напал бы, узнав, кто мы такие и что сделали с его крёстным племянником. Но довольно быстро все подобные причины отошли на второй план. Я сражался с достойным противником на пределе своих возможностей — и это было единственное, о чём стоило думать.
Лев, однако, моей радости, похоже, не разделял. Чем дольше мы бились, тем более хмурым становилось его лицо. Возможно, ему не нравилось, что ему не удаётся убить какого-то безызвестного мужика из заброшенного квартала. Возможно дело было в том, что я явно не применял никаких техник и при этом всё равно ему не уступал — и это его бесило. А может быть он был зол из-за того, что ему никак не удавалось отомстить убийце сына его друга. Впрочем, это как раз вряд ли.
Так или иначе, с каждой минутой его недовольство росло, а атаки становились всё агрессивнее. В какой-то момент остриё его алебарды пронеслось всего нескольких сантиметрах от моего горла, и я отчётливо почувствовал дыхание смерти на затылке.
Однако, если говорить откровенно, это было именно то, что мне сейчас требовалось. С момента попадания в Земли Богов прошла всего пара недель, а моя сила выросла в несколько десятков раз. В жизни до работы лодочником я в принципе никогда не добирался до подобной мощи. Боги же, даже очень одарённые, вроде Париса, шли к такой силе годами. Так что это был колоссальный, катастрофический рост.
И как бы я ни старался сохранять стабильность, я чувствовал, что постепенно теряю контроль. По неосторожности начал ломать предметы, мои движения в повседневной жизни, стали резкими и дёрганными, даже управлять энергией, с чем у меня никогда не было проблем, стало куда сложнее.
Мне было необходимо как-то стабилизироваться, вернуть взаимодействию разума и тела естественность. Возможно было положиться на неторопливую практику. Со временем всё произошло бы само собой, всё-таки человеческий мозг был поразителен в своей способности приспосабливаться к чему угодно. Однако ждать было не в моём стиле. Тем более останавливать свой рост я не собирался.
Так что куда логичнее, пусть и намного опаснее, смотрелся второй вариант: довести себя до грани возможного. Поставить свои тело и разум в положение, при котором они либо умирают, либо идеально синхронизируются между собой. Умирать, прежде чем исполню обещание и отомщу, я не мог себе позволить. А значит выбора у меня не оставалось.
Я продолжал атаковать, блокировать, уклоняться, исполнять финты и обманки, вновь атаковать… взмахи, уколы, вращения, проносы… я вкладывал всего себя в каждую атаку, поставив единственную цель — убить своего противника. И плевать, что он был богом. Сделать так, чтобы его перестало биться его сердце, перестали перекачивать воздух его лёгкие, перестали сокращаться его мышцы. Чтобы его разум померк и погрузился в вечную темноту…
Перед внутренним взглядом проявилась картина бескрайних вод Ахерона. Чёрная совершенно непрозрачная вода накатывала волнами на борт моей лодки, высоко взлетали брызги, оседая на коже. Я почувствовал качку, ветер, даже чуть солоноватый привкус на губах. Мои руки совершенно точно сжимали древко алебарды, но мне причудилось то, чем она была раньше — старым потрескавшимся веслом, с помощью которого я прокладывал путь через реку загробного мира…
Неожиданно во всём теле я ощутил странное онемение. И это уже не было иллюзией, наоборот, онемение стремительно усиливалось. Дошло до того, что, когда лезвие алебарды Гелиода чиркнуло меня по плечу, я понял это лишь по давлению и толчку, а не по боли. Это было настолько странно, что тот боевой транс, в который я вошёл, сам собой рассыпался, видение Ахерона пропало, и почти тут же рассеялось и онемение, оставив меня в недоумении относительно произошедшего.
