— Давай сначала обговорим наши бонусы, что нам дадут в управление, а потом уже покупать акции поедем, — спорил я.
— В корне неверно, надо ехать всем вместе в нашу гильдию и продавцу, и покупателю. Так мы проявим уважение и к тем, и к тем, — парировал Бурхес.– Только ты знаки доблести надень.
Все графские знаки– две блямбы знаков доблести тринадцатой ступени за военные заслуги и двенадцатой — за магические, плюс алмазный знак девятой ступени за дипломатические успехи я, конечно, нацепил на себя. Ну и маг я уже аж одиннадцатого ранга. Неуч, разумеется, по большому счёту, десятка полтора заклинаний на этом ранге освоил, но кое-что могу.
Едем почти в центр столицы к мэтру Портесу, продающему акции. Почему мэтру? Он кроме принадлежности к крупной купеческой фамилии ещё и в солидном ордене состоит. Собственно, желая поменять звание мэтра на звание главы ордена, он и решился продать ненужные ему родовые акции с целью нанять солидный отряд для войны.
— Я ждал вас. Рад, что у вас всё получилось с набором необходимой суммы! — радовался при встрече с нами Портес, молодой ещё парень, недавно взявший дела семьи в свои руки, после гибели родителей. При этом он выказывал положенные моему статусы знаки уважения, ублажая моё эго.
— А что вам эти акции приносили? Я про доходы, — спросил главное я.
— Я глава двух компаний, одна судоходная, вторая газеты и книги издаёт, видели, может быть, «Столичный лист»? У нас печатают, — ответил парень.
— Видел, — припомнил я.
Издание газет тут в зачатке полнейшем, в ходу ручной набор подвижными литерами, это самое начало книгопечатания, а если ещё добавить сложности с бумагой и её дороговизну, становится понятно, почему книги тут такие дорогие, а газеты обычно на одном листке идут по серебрушке. Новые, а читаные уже дешевле. Обычно, если покупает, например, торговая лавка «Листок императора» с новостями двора и разными указами, то потом продаёт его чуть дешевле, прочитав и переписав основное. Хорошо хоть алфавит тут буквенный, аж но двадцать шесть букв, но я привык. Когда я попал в тело Гарода, тот уже был грамотный.
— Шесть грузовых кораблей работают по кругу для нашей гильдии, я там глава, получаю тысячу золотом за работу, которую, собственно, сам и не делаю. Рисков минимум, флот у нас речной, пиратов нет, если на мель где сядем — одна беда. Сама компания приносит около сотни золотом дохода, при обороте в двенадцать тысяч, но это политика фамилии Бро, это вам уважаемый Бурхес должен был уже пояснить, — продолжал парень. — А вот газеты издавать гораздо выгоднее, у меня своя типография, самая современная, зеркальные буквы, пресс, краски, запас бумаги. Доходы последний год с этого дела — в районе двух с половиной тысяч золотых марок в год в качестве жалованья, и три сотни в качестве прибыли, после уплаты налогов императору и столичную управу, конечно. Многое зависит от цены на краски и бумагу. Но сейчас цены на сок «плиса» упали — урожайные года, и краска недорогая. Бумага каждый год чуть дешевеет тоже.
— И какой общий тираж вашей типографии? — заинтересовался я.
— Тираж от трехсот до трех тысяч в день, в зависимости от заказов. В среднем — больше тысячи листков газетных в день. И книг несколько тысяч в год. Работой завалены, дело перспективное, ну в столице, конечно.
— Это за год выходит тысяч сорок золотом? Я про оборот? — посчитал в уме я.
— Это хозяева газет продают их по серебрушке, а мы им печатаем за сумму в два раза меньшую, но оборот за прошлый год составил семнадцать тысяч по газетам, четыре тысячи по книгам, — сверился с записями мэтр Портес.
— Меня всё устраивает, можем сегодня завершить сделку, — решился я на вложения капитала без мнения Пьон.
Едем в гильдию, обычно там один-два человека из старших семей, но сегодня около десятка собралось. Удачно вышло, у казначея гильдии в личной жизни приятное событие — внучка первая родилась. Поэтому нас приняли незамедлительно и, в целом, дружелюбно. Не нас, а Портеса, его неплохо знали почти все. На меня, такого красивого, и на Бурхеса, такого старого, чуть ли не основателя семьи, посмотрели вполглаза. Хорошо хоть выпить предложили, но я отказался. Предложили, но без должного уважения, как по мне. Я Граф всё-таки и заслуженный кавалер знаков доблести. Выгляжу пацаном, а Бурхеса никто и не припомнил, вот и сидим мы, слушаем, но сами в разговоре участия не принимаем, не спрашивают нас ничего и не предлагают.
— Жаль, но это твое решение, Портес. Мы согласны закрепить за вами обе компании и судоходную и печатную, — прожевав кусок дичи, важно сказал мне и Бурхесу богато одетый член совета гильдии. — Правда, в голосовании вы лично, граф, участия принимать не можете, вы не член фамилии Бро.
Я молчу, но меня немного бесит их важность, вжился я в роль аристократа уже.
— Напоминаем, продать акции вы без нашего разрешения не можете, как и сами компании, мы со своей стороны не можем изменить ваши доходы. Дела отлажены, налоги — пять процентов с оборота в казну императора, и десять процентов с прибыли в столичную управу. Но есть к вам предложение от меня лично, — важно сказал дядька. — Я могу поменять вашу судоходную компанию на производство краски, там та же железная тысяча в год, ну а доходы — пока тоже сотня, но падают, зато вам по профилю будет.
Я задумался, если цена падает, то, возможно, доходы упадут, и тогда оклад мой урезать надо будет, с другой стороны, если я правильно помню из местной школы, то «плис» — это кустарник, растущий в степи. Из его черного сока делают чернила, которые хорошо ложатся на местную рыхлую бумагу, на которой и печатают недорогие книги и газеты, жары он ещё не любит и растёт не везде, а у меня степь под боком. Мне бы с Пьон посоветоваться, но как тут сказать, мол, извините, я посоветуюсь с женой. Смех.
— Я согласен, — твердо говорю я.
Подписываем бумаги, и я предупреждаю:
— В голосованиях торговой гильдии фамилии Бро меня заменит старейшина и история вашей гильдии, имперский маг седьмого ранга Бурхес Бро.
В первый раз интерес возник на лицах собравшихся.
— Итак, у меня три своих голоса, девятнадцать от графа Гарода Кныша и пять от Бартина Бро. Итого с двадцатью семью голосами я обладаю более чем тремя четвертых процента от общего количества и по уставу имею право на вхождение в расширенный совет фамилии. А точнее, у меня сейчас 0,77 процента общих голосов.
Народ даже жевать перестал.
— Вот как, — сказал счастливый отец внучки. — В малом совете у нас восемь семей, у которых больше пяти процентов голосов, и в большом было шестнадцать, где у каждого больше трех четвертей процента. Получается, вы, уважаемый, будете семнадцатым членом большого совета. И хоть голосов у вас самый минимум, вам полагается жалованье, приемная тут в гильдии, деньги на расходы, собственный штат доверенных лиц. Это, это…
— Звучит как тост? — подсказал я.
Предложение было принято на ура. Я ушёл с Портесом отсчитывать золото, лежащее в моём дилижансе, и охраняемое и Маликом и Борилом, и ещё десятком наёмников, а старый шельма остался с новыми коллегами бухать.
— Не жди меня, — шепнул донельзя довольный Бурхес.
Я поехал смотреть свои новые производства краски и печатной продукции, а он остался. Мне ведь он не говорил про то, какие бонусы получит, если у него в управлении будет такое количество голосов, хотя я и не спрашивал. С другой стороны, я ему только на год выдал разрешение на управление акциями, как и его дружок. С Бартином пусть сам разбирается, я вложил капиталы и уверен — выгодно!
Но по приезду в печатный цех, я уже не был так уверен в этом. Единственный достойный аппарат — это новый и большой пресс, остальное делалось вручную тремя десятками наборщиков и прочих подсобных рабочих. Механизации минимум. Сел, полистал книги учёта, нихрена не понял, озадачу этим Бурхеса. Управляет цехом печати молодая девушка, дальняя родственница Портеса. Менять или нет? Потом я уже один поехал смотреть производство краски. Так вот, там было видно, что управляет опытный руководитель, старенький дед, тоже из рода Бро. Чистота, порядок, два десятка отжимных деревянных баков с тяжестями сверху кучи растительной жижи в них, блестящий бронзовый, явно дорогой чан для брожения сока — дерево не подходит, сок едкий. Потом сушилка, не магическая, а на угле, растирочный аппарат. И готово — на выходе порошок, который после разведения особым составом используется в империи как чернила. Тут работали всего десяток мужчин и два раба, как мне пояснили, на вредных для дыхания работах их не жалко.
