истончённом месте, и Ломоносов видел, как все мгновенно переключились на огненную стихию, чтобы поджарить его внутри защитного шара.
«Целительная магия без некромантии, новые способы излечения, вплоть до отращивания конечностей. Сколько людей можно спасти, сколько покалеченных судеб, Господи помоги».
Но вот первый шар вскользь залетел внутрь, и спину Ивана объяло пламя. Боль тут же вытеснила всё, даже благие мысли. Он честно терпел и цеплялся за них, но в последний момент страх за собственную жизнь победил. Он не хотел уходить раньше времени.
Новый барьер загорелся внутри уже созданного яркой вспышкой, словно это солнце в темноте вспыхнуло, и все огоньки от заклинаний, включая свет от пожара, показались детской шалостью. Все, кто на него в этот момент смотрели, тут же ослепли, будто чья-то длань прикрыла им глаза, чтобы наказать.
После вспышки шар приподнял церковника. Его тело зависло в воздухе, а сами стенки барьера крутились и нагревались, а затем словно кто-то отпустил тетиву, и этот человеческий снаряд на невообразимой скорости врезался в кричащих магов и разбросал их ошмётки по всему усадебному парку.
Болид пробил с грохотом железные воротины, в считаные секунды оказавшись у выхода из поместья, а затем пронёс Ваню до крепостной стены, впечатался в неё и погас, чудом никого не убив по пути, но оторвав немало фонарей, лавочек и руку у памятника императору.
Всё произошло в мгновение, как вспыхнувшая в небе звезда светит в последний раз, перед тем как погибнуть
Мы упали, будто со второго этажа. Рука предательски хрустнула в плече. Её всё ещё держало жирное пузо раздувшейся мрази. Широко улыбаясь, Артист нагнул голову вниз, любуясь беспомощностью своего врага. Гнилой частокол зубов намекал о возможном пиршестве, а свисающие тряпки его губ подтянулись, оголяя ещё и серые дёсны.
Удивительно, но мы видели друг друга. Как будто наши контуры подсвечены белым в этой темноте и даже цвета различались. Когда я смотрел со второго слоя, тут была беспросветная мгла, но сейчас, находясь внизу, я понимал, что это не так. Здесь тоже был свой мир. Только я его не мог рассмотреть из-за нависшего сверху живота.
Руку, попавшую в биологическую ловушку, снова окутал барьер. За последние три дня я поднял церковную магию до пяти процентилей и уже мог позволить себе такие локальные фокусы. Это было лучше, чем оставаться внутри пузыря и не двигаться совсем.
В общем, как только конечность попала под защиту, я хотел взорвать это чудище. Существовал риск, что меня всё-таки заденет, но деваться некуда. Однако за секунду до использования стихии огня, я вспомнил одну неплохую технику.
«Экспансивный барьер», — прозвучало в голове голосом Вани, и плоть урода тут же растолкало в стороны, порвав мерзкий живот. Я отскочил назад и принялся лечить себя некромантией. Мой противник выглядел сейчас, будто ему в живот угодило невидимое пушечное ядро.
Меня, конечно, радовали вывалившиеся внутренности, но когда Артист снова менял личину, я заметил, как тот наращивает объём лёгких.
«Он приспосабливается!»
Тогда как я уже всё — не мог дышать. Со всеми этими скачками и движениями у меня окончательно израсходовался кислород. Вот-вот начнётся драка, а я не смогу даже нормально дать отпор. Но тут второй голос в голове сделал подсказку.
«…используй, когда в следующий раз в тень войдёшь».
Бенкендорф, мать его! Как в воду глядел. Я сунул руку в карман и судорожно нацепил себе на рубашку квадратный значок-артефакт.
«И как его использовать?»
Чёрт. Я не знал. Но сейчас это была не самая серьёзная проблема, потому что, когда я поднял голову, то понял — мы попали в гиблое место. Я смотрел за спину выпрямившемуся Артисту. Тот вырос аж на три метра, а его грудь выпирала так, словно он съел колесо. Ухмыляясь, некромант смотрел в мои удивлённо раскрытые глаза и думал, что всё — он победил.
Но правда заключалась в том, что никто из нас в этот момент не победил. Точнее, нас обоих сейчас как победят — мало не покажется. Свора теневых рыцарей беззвучно мчалась со спины Артиста. Их было больше десятка и все разной степени разложения. У кого-то часть лица была ещё целой, у кого-то и вовсе блестел один череп, но передвигались они для полуразложившегося состояния весьма бодро. Впереди всех на обглоданной временем лошади стремился врезаться в чужака их командир.
Меня начало трясти от нехватки кислорода, и палец нечаянно проткнуло иглой, в этот раз до крови. Я почувствовал, как она высасывается артефактом.
«Туда что встроен сумеречный гем?» — на последнем издыхании подумал я, и тут мне в ноздри хлынул приток свежего воздуха.
Я даже сначала удивился, не веря своим глазам. С опаской вдохнул второй раз — работает! В голове засветился обратный отсчёт: одна минута. Вот что, значит, приготовил мне Христ: возможность дольше находится в тенях. Спасительную минуту дыхания.
«И не прогадал».
Копьё командира врезалось сзади в ничего не подозревавшего некроманта. Ведь он мог чувствовать либо живое, либо мёртвое, а сумрачные воины ни к одной из этих категорий не относились. Оружие вылезло из груди, и теперь удивлённый взгляд кидал уже Артист.
Пешие отряды тоже присоединились к атаке на гиганта, не замечая меня. Я же скользнул тенью назад и притворился местным, покрыв себя двойником. Вдруг прокатит? Но видимо эти суровые ребята были слишком заняты крупногабаритной добычей, не размениваясь на мелочи.
Я смотрел, как острые мечи кромсают Артиста в мясо. Тот отбрыкивался и даже смог убить троих одним махом, но подкрепления всё приходили и приходили. Гора дымящихся трупов росла, но это не волновало бездушных рыцарей. Они словно неотвратимое зло накатывали и накатывали.
Стоило некроманту потерять ногу, как всё — его уже не отпустили. Он пыжился отрастить новую, прятался за шматами мяса и сала, но твари с методичностью бездушных скотобоев разделывали его тушу под корень. Звуковая магия в теневом пространстве, увы, не работала, а всё своё искусство некромантии он вложил в модификации собственного тела, вот и не мог дать достойный отпор.
Тело обступили со всех сторон и я уже не видел, что там творилось. Мясо отбрасывалось в задние ряды. Оно падало на землю, и некоторые рыцари кидались на него оголодавшие, готовые жрать эту мерзость за милую душу.
И я понял почему: те, кто отведал человечинки с «поверхности», тут же сами обрастали свежим мясом. У некоторых начали проглядываться утраченные черты лица: впалые дыры носов заполнялись хрящами, а в
