Австрийцы же моментально превратились в «товарищей большевиков». Генерала одного хлопнули, своего конечно. Офицеров начали стрелять… В общем, повторение русской революции.
Одесситы матюкнулись, ибо только свой хаос пережили, теперь еще и австрийский надо как-то переживать.
Самозародились офицерские боевые дружины. Эти кое-как поддерживали порядок, гоняя гетмановцев, австрийцев и гоп-стопщиков. Впрочем, от пацанов с Молдаванки они тоже мало чем отличались, не брезгуя реквизициями. В реалиях той войны офицеры спокойно принимали десятки присяг. А как вы хотите? Сначала царю присягали, потом Керенскому, потом гетману, потом Петлюре, потом сами себе… Некоторые бегали из Красной в Добровольческую и наоборот. Офицерская честь?
В общем, опять бардак начался. И тут вмешалась Антанта. А именно — Франция и Англия.
Мало кто знает, но еще 23 декабря 1917 Англия и Франция подписали секретные протоколы по разделу Советской России.
Франции отходила западная территория по линии Керчь-Ростов-на-Дону-Курск. Бриттам все, что восточнее.
Одесса вошла в зону Франции, естественно.
Клемансо потребовал еще в октябре 1918 (ДО окончания войны с Германией) ввести войска на Украину. Генерал Франше д’Эспере резонно сказал — там, мол, слишком холодно, может только Одессу возьмем? Помнили, лягушатники, судьбу Буонапартия. И вообще, генерал предложил через Венгрию в Германию сходить.
Тут русские либералы от Добровольческой армии (окститесь, не было там монархистов, разве что единицы) открыли очередной болтологический центр в Яссах. Французы и англичане не принимали участия в Ясской конференции. Лучше всего о ней скажет Владимир Гурко, тот еще монархист и имперец: «Бесцельность производимой работы, думается, сознавалась каждым. Это не мешало, однако тому, что пускали в ход все доступные каждому красноречие и спорили до потери голоса и изнеможения сил». О чем спорили? Ну… Как нам обустроить Россию, а как же? России, в целом, насрать было на ясских мечтателей, ей надо было выживать как-то. Единственной силой, которая смогла обуздать тот хаос оказались большевики. Без всяких оценок — это исторический факт. Пока белые болтали, большевики делали. И учились на своих ошибках.
Но тут Скоропадский уперся рогом — Одесса це Украина, ага.
В конце концов, французы плюнули и ввели Средиземноморский англо-французский флот в Черное море. Цель? Оккупация портов от Одессы до Таганрога.
Тем временем, бешеные петлюровцы подошли к Одессе. И ее опять никто защищать не хотел — 600 штыков гетмановцев, бывших червоных гайдамаков, да пара сотен добровольцев-офицеров.
А тут еще и Мишка Япончик выплыл. По Молдаванке чужим пройти было нельзя. Снимали все — вплоть до нижнего белья. Мишка обнаглел настолько, что разнес отделение Державной Варты (типа полиции гетмана), а потом бросил бомбу в Русский театр, где офицеры бухали «Шустовский». Заодно отходящий австрийцев и немцев чувствительно грабили.
Злоключений добавила эпидемия холеры.
Французы привезли сербов и поляков. Те немедленно сцепились с немцами.
В общем, тот еще праздник жизни.
Клемансо явно руководил по глобусу — он потребовал выдвижения на Киев, ЮзовкуДонецк, Харьков. Большевиков он всерьез не воспринимал, а зря. В планах было отправить на Украину 12 французских дивизий. Генерал Бертелло телеграфировал, что у него только три есть, и то, одна с испанкой лежит в госпиталях. Он предложил сформировать смешанные дивизии — греко-румынско-французские. Офицеры, естественно, французы, мясом все остальные.
Настроение же у французских солдат было, мягко говоря, не очень. Задолбались воевать, хотелось домой, к мадамам своим. А их с одной войны на другую посылают.
В начале декабря 1918 года в Одессу прибыл капитан Эмиль Энно, вице-консулом назначенный. Поселился в гостинице «Лондонской» на Приморском бульваре. Начал с того, что объявил порт и Приморский бульвар вместе с Потемкинской лестницей зоной французских интересов. Читай — территорией Франции.
Одесса планировалась как база для наступления на Москву силами трех армий — гетманской, Добровольческой, Польского легиона. И немножко французской. По пути еще не забыть Петлюру разбить. А, еще и итальянцы приехали. 2 декабря с броненосца «Мирабо» высадились первые французские части. 17 декабря они перешли «границу Франции с Одессой» возле Оперного Театра. Начался период в жизни одесситов, когда выходя за хлебом до булочной приходилось пересекать пару государственных границ.
Но тут буча в самой Франции началась. Социалисты начали критиковать Клемансо в парламенте. «Народ устал от войны». Ллойд Джордж потер унылое британское лицо и сказал, что большевизм рухнет сам. Американский Вудро Вильсон высказался против интервенции, что не помешало потом пендосам таки поучаствовать в ней.
Задержка, в общем. Энно клятвенно уверяет Скоропадского, что сенегальские стрелки вот-вот на Киев пойдут, это Булгаков в «Белой Гвардии» хорошо показал. Тем временем, правосеки-петлюровцы берут Раздельную.
Дальше анекдот чистой воды — французы туда посылают пару немецких (!) батальонов. Немцы, пожав плечами, спокойно едут до Раздельной, там договорившись с петлюровцами едут домой кушать баварские сосиски. Под Раздельной Польский легион ревет ревмя и кроет французов пся кревом. А как им не реветь? Их 150 штыков. Гетмановцы туда 150 студентов отправляют и 100 конных полицейских. Добровольческая армия объявила нейтралитет, ага.
Гетмановцы плюнули и перешли на стороны Петлюры. Не все. Некоторые ушли на Дон, к Деникину.
В Одессу вошел Петлюра. Их было много, поэтому, когда в Малом переулке случилась свара между поляками и австрийцами — люлей отхватили все.
Французы призадумались — че делать-то? Единственный союзник исчез, а большевики активности не проявляли.
И опять про Мишку Япончика — этот под красно-черными флагами штурманул городскую тюрьму. Чтобы французы не мешались — пели «Марсельезу». 700 человек освободили, 60 жандармов были растерзаны, а начальника тюрьмы сожгли живьем. Петлюровцы бросились в погоню — успели дать залп по толпе. Убили около полусотни бандитов. Кто ж их считал? 16 декабря Мишка Япончик призвал не грабить рабочие кварталы. Был прав — взять там было нечего. А вот казначейство 18 числа грабанул — 2 лимона унес.
За некоторое время до этого в город прибыл генерал Гришин-Алмазов — соратник Колчака, один из организаторов мятежа белочехов.
Наконец, 17 числа в городе высадились зуавы — сенегальские и марокканские стрелки. Французы решили вытеснить петлюровцев из города, но руками Гришина-Алмазова.
Ночью с 17 на 18 на Польском спуске начались бои между белогвардейцами и петлюровцами. На все это дело лениво смотрели французы и угрюмо большевики. Бои шли два дня — по городу лупили французские орудия с эскадры, петлюровцы путались в топографии города — фактически повторилось январское восстание большевиков. Как обычно, пострадали вокзал, центр и Новый рынок. Потери с трех сторон — добровольцы, петлюровцы и мирные жители — от 100 до 120 человек. А хрен его знает, где похоронили. Это ж не большевики, которые всех в одной могиле похоронили.
Потом опять начались долгие формирования каких-то правительств. «Совещание» было создано. туда вошли — профсоюзы, «Союз возрождения России», Земско-городской совет Юга России, кооперативы, «Национальный Центр», Совет государственного объединения России, ДобрАрмия. Начали решать вопрос о государственном устройстве. И тут же задолбали и Гришина-Алмазова, и французов.
И тут Гришин-Алмазов послал куда подальше Деникина. Он не желал подчиняться никому. Создал свое правительство, отказался выполнять приказы деникинского Особого Совещания. В правительство набирал знакомых — своих и своего советника В. Шульгина. Так министром внутренних дел стал бывший могилевский губернатор Пильц.
Денег, как обычно, не было. Французы не давали, а Деникин свои не слал. Пошли по пути большевиков — нашли станок, начали печатать деньги гетмана, да. Деникин обозвал Алмазова «одесским сепаратистом», бывший министр финансов УНР Бородаевский заявил французам протест и потребовал, чтобы станок ему передали. Бородаевского тут же арестовали. Всего Гришин-Алмазов напечатал 523 миллиона карбованцев.
