гляну!
Деда я с собой потащил почти зря. В помещении будущего «кафе-шантана» застали Мадам Иванову с Моней-Эммануелем и Арнольдиком. Для полного комплекта не хватало лишь литератора. Озвучив Свириду Решетникову, свои пожелания по реконструкции помещения и сцены, оставил его на растерзание любителей поторговаться. Сам же благополучно слинял, в твердой уверенности, что мадам с дедом, мозги «бригадиру» строителей заполощут основательно и скидку выбьют.
Довольный тем, что удалось часть работы свалить на Сару, я шагал по заснеженной улице и радовался хорошему дню, свободе и предстоящему безделью. Но как оказалось, радовался я напрасно. Когда подходил к дому, то навстречу мне вырулил городовой второго разряда Горлов Игнат Степанович.
— Здравствуйте Игнат Степанович, — весело поздоровался я. — Куда это вы так спешите?
— Дык, тебя ищу, Ляксей. Велено тебя в управу доставить.
— Вот как! — удивился я. — Кем это велено?
— Карл Оттович распорядился.
— Что прямо так и распорядился, мол, «арестовать и доставить»? — улыбаясь, спросил я.
Видимо или итальянцы нарисовались, или про полёты на параплане спрашивать будет.
— Да нет! Просил сообщить тебе, что ждут тебя в управе, — пошел на попятную городовой.
— Ждуут…! И кто ж меня там ждёт?
— Так знакомец твой, Гурьев Артемий Николаевич. Только он тебя припомнить не может, — сообщил Горлов, подозрительно меня рассматривая.
Это удар под дых. Говорила мама мне, что врать нехорошо, так не послушал я её. Заврался. Но кто же подумать мог, что этот Артемий в Барнауле появится так скоро.
Блин! «А не с итальянцами ли он приехал»? — вдруг осенило меня. А ведь точно. В прошлый раз Кешу Харина посылали, а сейчас кого посерьёзнее подтянули. Хорошо, что Горлов проговорился, и появление Гурьева сюрпризом для меня не будет, но надо Игната успокоить, а то вон как на меня посматривает.
— Да он, поди, и позабыл меня. Что ему какого-то деревенского пацана помнить, — беспечно сообщил я городовому. — Пойдемте Игнат Степанович, негоже таких людей заставлять ждать.
Я развернулся, пристроился к Горлову и мы как добрые приятели потопали в управу.
— Игнат Степанович помните, я вас про дом спрашивал? Не продал еще дом-то дядька Дермидонта?
— Не продал. Я говорил с ним о твоём интересе, ждет он тебя.
— Ну дом покупать я молод ещё. Деду скажу он зайдет, посмотрит. Если его устроит, то и купит.
Так, болтая, дошли до управы. Горлов любезно пригласил меня в кабинет к начальству, но зашёл первый и браво доложил, что приказание выполнено и Алексей Забродин доставлен. Граббе чуть поморщился и сказал:
— Хорошо Игнат. Иди, работай.
Потом глянул на меня, видимо хотел сгладить некоторую неловкость допущенную городовым. Но я не стал дожидаться когда он заговорит и заговорил первым:
— Здравствуйте. Карл Оттович! Здравствуйте, Артемий Николаевич!
Я узнал парня, что вчера на реке подбрасывал шапку при виде меня парящим над их головами. Граббе поздоровался и с интересом уставился на меня и Гурьева, который изумлённо на меня посмотрел и спросил:
— Разве мы с вами знакомы?
— Конечно знакомы, Артемий Николаевич! Но только заочно. Вы же прошлым летом в наше село наведывались и обо мне расспрашивали, а о вас мне рассказывала Феодора Савватеевна. Правда видел вчера я вас, да и вы меня тоже.
— Где же это? — произнёс недоверчиво Гурьев.
— Ну как же, Артемий Николаевич, вы так высоко шапку подбросили, что чуть не сбили меня, когда я над вами пролетал, а ещё и кричали, что-то не по нашему. Мне потом сказали, что это итальянский язык.
— Так это вы там на красном крыле летали? А девушка, что с нами на итальянском здоровалась, кто она? — несколько возбудился Артемий Николаевич.
— Катька Балашова, только она ещё девчонка, пятнадцать лет ей всего. Да вы её наверняка встречали в Сосновке, когда к Феодоре Савватеевне заходили.
— Не помню, — задумчиво произнёс Гурьев.
— Так что вам запоминать деревенских ребятишек. И знаете Артемий Николаевич, я должен просить у вас прощения. Я ваше имя использовал без вашего разрешения.
— Это как так? — нахмурился Гурьев.
— В прошлый приезд я познакомился здесь с купеческой вдовой Дарьей Александровной Зотовой и принял в ней участие, так как после смерти мужа у неё осталось двое детей и долги, к тому же она простудилась и болела. А ко всему прочему ей очень докучал её сосед, некто Хренов, который её домогался. Получив отказ, он стал требовать с неё деньги, которые по его словам, занимал у него муж Дарьи Александровны. Городовой Горлов Игнат Степанович с моей помощью этого Хренова разоблачил. Чтобы оградить Дарью Александровну от дальнейших посягательств я попросил Горлова присмотреть за семейством Зотовых и дабы придать вес своей просьбе сказал, что за неё просят очень влиятельные люди, а поскольку никого из влиятельных людей я не знал, то вспомнил как о вас рассказывала мне Феодора Савватеевна. Вот так и назвал вас.
— Да что вам за дело до этой купеческой вдовы? — вдруг спросил внимательно слушающий мой разговор с Гурьевым помощник исправника.
— Очень похожа Дарья Александровна на… — господи что я несу, вовремя спохватился я. Пришлось выкручиваться. — Впрочем, это не важно! Помочь женщине попавшей в беду долг любого порядочного человека. А Дарья Александровна, ко всему прочему, ещё и очень хороший художник. Ещё раз прошу у вас, Артемий Николаевич, извинения, готов понести любое наказание, только на дуэль меня не вызывайте.
Про дуэль сказал специально, нужно было сбить Артемия с серьёзного настроя и заставить хотя бы улыбнуться. Наверняка идея дуэли взрослого дворянина с крестьянским пареньком покажется ему до смешного нелепой. И действительно, Гурьев в изумлении уставился на меня, а потом захохотал.
— Отчего же я не должен вызывать вас на дуэль? — смеясь, спросил меня Артемий.
— Да боюсь я дуэлей этих до дрожи. Тут намедни в меня один варнак из пистоля пальнул и в ногу попал. Хорошо хоть вскользь пулька прошла, а нога все равно болит. Так уж давайте как-нибудь без дуэлей обойдёмся.
— Хорошо, я не буду вызывать вас на дуэль, — всё ещё посмеиваясь, сказал Гурьев, — но вы должны научить меня летать на этой вашей штуке и познакомить с бесстрашной «амазонкой».
— С Катькой познакомлю. А вот научить вас летать на параплане, так мы эту штуку называем, быстро нельзя, потренироваться нужно.
— Господа
