вы это обсудите позже. А сейчас вы Алексей мне объясните, что это за полёты такие, — вмешался Граббе.
— Охотно, Карл Оттович. Полётом, в строгом смысле, это назвать нельзя. По сути это мало чем отличается от катания на лыжах с горы. Только если в первом случае лыжи скользят по заснеженному склону под воздействием силы тяжести, то здесь, под воздействием той же силы, вы скатываетесь по воздушной массе, и роль лыж играет устроенное определённым образом крыло из шёлка. А суть одна — вы перемещаетесь из точки которая находится выше в точку, которая находится ниже. И никак иначе.
— Но как же? Я же видел, что вы все взлетали вверх! — воскликнул Гурьев.
— Ну, это как посмотреть. Всё зависит от системы координат.
— Что вы имеете ввиду?
— Если систему координат расположить на поверхности земли, в данном случае на дороге, то в определённый момент вы увидите, что параплан поднимается вверх по оси «Х», но если вы ту же систему координат расположите в воздушном потоке, то увидите что по той же оси «Х» параплан по прежнему снижается.
— Что-то слишком мудрено! — сказал вдруг Карл Оттович.
Заморочив бедным блюстителям порядка голову и видя, что до них не совсем доходит система относительности координат пояснил:
— Вчера для катания на параплане погода была почти идеальная. Не слишком сильный восточный ветерок дул перпендикулярно склону на вершине, которого мы и расположились. Встречая преграду, воздушный поток несколько уплотняется и поднимается вверх, за одним поднимает и нашу игрушку. В безветренную погоду пришлось бы после каждого полёта затаскивать параплан на руках.
Пока Граббе с Гурьевым молчали, осмысливая вываленную на их головы информацию, решил воспользоваться ситуацией и попытался выбить у полицейского чина разрешение на дальнейшие развлечения с парапланом.
— Карл Оттович, я с друзьями хотел бы и дальше тренироваться в катании на нашем крыле. Тем более охотников попробовать себя в этом новом развлечении уже достаточно. Вон даже и господин Гурьев не против прокатиться. Но вызывать нездоровую ажиотацию среди обывателей мне не хочется. Нельзя ли каким либо образом получить в вашем ведомстве разрешение на это дело. Тем более в будущем я хочу приспособить к параплану мотор, и тогда полет будет настоящим, то есть от направления ветра не зависящим и горка, чтобы взлететь не понадобится.
Граббе помедлил с ответом, поглядывая то на меня то на Гурьева и наконец произнёс:
— Я обдумаю вашу просьбу, посоветуюсь с городскими властями и потом дам ответ. Похвально, что вы проявляете благонравие и благоразумие. Но пригласил вас я не за этим. Вот посмотрите и по возможности прокомментируйте.
С этими словами он подал мне телеграфный бланк. Я, подозревая какой-то подвох, осторожно взял бланк и прочитал на полосках бумаги текст, смысл которого был прост. Барнаульской полиции предписывалось: первое — под благовидном предлогом задержать в Барнауле иностранцев, которых сопровождают тюменские полицейские Гурьев и Евтюхов; второе — доставить в Барнаул из села Сосновки Забродина Алексея и Новых Феодору Савватеевну и поселить в гостиницу. До приезда некого Мещерякова А. В. больше в отношении указанных лиц никаких действий не предпринимать.
Вот же Россия-матушка! Написал какой-то высокий чин доставить и, ведь, доставили бы и скорее всего под конвоем. А всего лишь большому чиновнику неохота ехать в какую-то зачуханную деревушку. Как там у вождя: «страшно далеки они от народа» вот и огребутся по полной лет через тридцать.
— Позвольте вопрос Карл Оттович?
— Спрашивайте, — разрешил помощник исправника.
— Мещеряков А. В. — это кто?
Тот посмотрел на меня как на человека сморозившего глупость, но ответил:
— Мещеряков Арсений Владимирович — один из заместителей директора Департамента полиции.
Вот как! Заплыла, значит, в наш тихий деревенский прудик пара щук с большой воды и начнут они из бедной козявки «голенище кроить». А тут ещё и Карл Оттович смотрит неприветливо, ответа ждёт.
— Большой человек! — констатировал я очевидный факт. — Так вы уже один приказ выполнили. Я в Барнауле, Новых Феодора Савватеевна тоже здесь. А если Артемий Николаевич приезжим итальянцем шепнёт, что Алексей Забродин, житель села Сосновки, находится в данный момент в городе и никуда уезжать не собирается, то и второй приказ будет выполнен. После этого сообщения вы их из города не выгоните. И скорее всего они предпримут всё, чтобы встретиться со мной в самое ближайшее время.
Граббе с нескрываемым удивлением, смешанным со скепсисом произнес:
— Да откуда же они о вас прознали, и что им от вас понадобилось такого важного, что даже из Рима в нашу глушь приехали?
— Полагаю, что им надо тоже самое, что и господину Мещерякову. А узнали они про меня из моего же письма, которое я год назад послал одному ватиканскому аббату.
Тут оба полицейских уставились на меня с изумлением и недоверием. Они, похоже, полагали, что подросток из глухой сибирской деревни не может, не то чтобы писать, а даже знать о существовании Ватикана и римского папы.
— А что так мелко, писали бы уж сразу самому папе римскому, — произнес, наконец, Граббе.
— Я бы написал, но тогда такой нужды не было, — без улыбки сказал я. — Давайте я вам расскажу с чего началась эта итальянская эпопея.
— Да уж сделайте милость, разъясните.
— Год назад, к Феодоре Савватеевне заявилась парочка этнографов из Итальянского Географического общества. По крайней мере, в их документах так и было записано. Правда, по виду и по поведению они больше походили на вульгарных бандитов, чем на учёных. Едва переступив порог, они потребовали, чтобы женщина продала им некий «ларец Парацельса». Когда та оказалась, то ребята повели себя очень нагло.
— Вы — то откуда это знаете? — решил уточнить Граббе.
— А я там был. Я, мой друг Архип Назаров и Екатерина Балашова как раз в это время находились в доме Феодоры Савватеевны, когда эти европейские наглецы в сопровождении некого Иннокентия Харина завалились к ней в хату.
— И что же вы там делали?
— Архипка с Катькой рецепты отваров записывали, а я в ступке растирал какой-то «жабий корень». Из этого корня очень забористый порошочек получился.
— Про порошочек вы в другой раз расскажете. Давайте об иностранцах, — оборвал мои разглагольствования помощник исправника.
— Да там ничего особо интересного не случилось. Просто когда они решили попугать девчонку, чтобы с её помощью сделать хозяйку посговорчивей, пришлось их на время
