Я отвернулся и ее губы скользнули по моей щеке. В этот момент из кухни выглянула Илга.
— Здравствуй, Мариночка! — сказал она обычным своим невозмутимым тоном, словно и не заметила ее поползновений.
— Привет, Илга! — откликнулась гостья.
— Вы с Сашей пока поболтайте, а я вас позову.
И жена снова скрылась на кухне. Я помог Маринке снять плащ и показал куда идти. Оказавшись в большой комнате, она ехидно проговорила:
— С глазу на глаз, говоришь…
— Мне от нее скрывать нечего, — пробурчал я. — Да ты садись!
И я указал гостье на диван. Она уселась, демонстративно выложила нога на ногу. Да, ножки у нее были, что надо. А обтянутые импортным нейлоном — тем более притягивали взгляд. Уж не те ли самые колготки, которые ей продал Кеша? Я стал смотреть на репродукцию Чюрлёниса, мне надо было сосредоточиться.
— Ну что там у тебя стряслось? — без обиняков осведомилась она. — Ты же позвал меня, чтобы потребовать плату за мое спасение?
— Скажешь — тоже, — отмахнулся я. — А кстати, чего они к тебе привязались?
— Не хочу тебе об этом говорить! — вздохнула Маринка. — Давай лучше о твоих делах…
— Ладно… — прищурился я. — В общем, есть такой капитан милиции Киреев Сильвестр Индустриевич. Он сотрудник ОБХСС. Он ведет дело нашего общего знакомого, Кеши Стропилина. В чем именно капитан его подозревает, я не в курсе, но он взялся тягать на допросы и меня… Приплел спортивные кубки, которые Кеша передал мне, чтобы я вручил их пацанам, победителям соревнований по классической борьбе…
— Так Кешу арестовали?
— Да, но отпустили пока… Я его только что видел…
— Если я правильно тебя поняла, ты хочешь, чтобы я поговорила с отцом, чтобы он выяснил, почему тебя следователь, как ты выразился, «тягает»?
— Ты меня правильно поняла, — кивнул я.
— Я поговорю с отцом, — пообещала Марина. — Правда, он относится к просьбам такого рода без энтузиазма, но я попробую.
— Понимаешь, — решил я добавить энтузиазма хотя бы ей самой. — Я может и не стал бы тебя обременять… Нету за мною ничего, за что могут привлечь, но дело в том, что этот Киреев Илгу начал приплетать…
— То есть? — удивилась гостья. — А она-то каким боком в этом замешана?
— Не знаю… И ведь как подло!.. Принес мне дружок телефон, только подключили, звонок… Беру трубку, а это он, Киреев…
— Что, вот так прямо и представился?
— Если бы… Я его по голосу узнал… А он сходу: «Где ваша жена?». Я даже испугался… Вечер, темно, а Илга по вечерам ходит в одну квартиру, занимается с проблемным ребенком… Ну я, сдуру, отвечаю: «На работе!», а он «Вы уверены?». Я ему: «Ты кто такой?», а он «Не важно» и трубку кладет… Ей богу, подловлю, когда он без формы будет и поговорю, как следует…
— Не стоит, — сказала Марина. — Он может и не в форме будет, но при исполнении… Вот тогда тебе точно статья светит… Ведь если Киреев на такие подлые приемчики способен, значит, не мужик…
— Я боюсь, что он и под Илгу копает…
— Кто там под меня копает? — спросила она, появляясь в комнате. — Прошу к столу. Все готово!
Мы с Маринкой встали и пошли на кухню. Там, как всегда, был полный ажур. И даже бутылочка вина.
— Боже, красота-то какая! — ахнула гостья. — А я себя уговаривала после шести не жрать, но разве перед такими яствами устоишь?
Я взялся открывать бутылку, Илга — раскладывать по тарелкам жаркое. Когда я наполнил бокалы, мы чокнулись, выпили и накинулись на еду.
— Так кто под меня копает? — снова спросила жена, когда мы изрядно закусили.
Пришлось мне пересказать ей наш, с Маринкой, разговор.
— Знаете, — вдруг вспомнила она. — Мне Аксинья Мареевна… Ну это бабушка Кирюшки, с которым я занимаюсь… Так вот, она рассказывала, что заходил к ним какой-то, как она выразилась, плюгавенький, и все выспрашивал, сколько я за занятия беру…
— Плюгавенький? — переспросил я. — Это точный портрет Киреева!
— И что ему ответила эта… Аксинья Мареевна? — спросила Маринка.
— Правду! — ответила Илга. — Ничего я с них не беру… И не возьму никогда.
— Да-а, — протянула гостья. — Теперь я уж точно поговорю с отцом… В самом деле, подлые приемчики применяет этот капитан… Я, как-никак, юрист по образованию… Если все вскроется, Кирееву можно будет предъявить превышение должностных… Но пока говорить об этом рано…
— Спасибо, Маринка! — искренне сказал я, а Илга кивнула.
Мы усидели бутылочку, и гостья стала собираться.
— Проводишь меня, Саша? — спросила она. — А то я машину далеко поставила…
— Конечно — проводи! — поддакнула жена.
В прихожей я помог Маринке одеться, оделся сам. Мы вышли из подъезда, прошли через двор, а когда оказались за воротами, сразу же наткнулись на «Жигуль», на котором я уже видел Михайлову.
— Это ты называешь — далеко поставила? — хмыкнул я.
— А как еще было тебя выманить из дому?
— Для чего?
— А вот для чего! — сказала она и кинулась мне на шею.
Прилипла так, что я еле ее от себя оторвал.
— Ну чего ты? — обиженно буркнула Маринка. — Сядем в мою машинку, заедем в парк, там сейчас никого…
— Ты решила аванс с меня получить за свою помощь?
— Дурак! — сказала она, отстраняясь и доставая из кармана пачку «Кэмел» и закуривая. — Присушила тебя эта балтийская вобла, что ли…
— «Присушила», — повторил я. — Ты еще скажи — приворотное зелье в суп подлила… Бабья терминология…
— Тогда чего ты ерепенишься?.. Я ведь знаю — не монах ты, о тебе слух по городу идет…
— Если хочешь, принцип у меня такой, — сказал я. — Если я живу с женщиной, на сторону не гляжу…
— А-а, ну ладно! — кивнула она. — Пока, принципиальный!
Она села в машину и завела мотор. Обиделась?.. Черт сломит ногу с ними, с бабами… Изменяешь — плохой, и не изменяешь — плохой… Я вернулся в дом. Илга убирала на кухне. Потом мы легли спать.
С утра у меня было «окно» и я пошел в общежитие. Пора было сдать комнату, а заодно глянуть, что за коробки оставил Кеша. Нехорошее предчувствие не оставляло меня. Я попросил у старичка на вахте ключи, благо, он меня помнил, поднялся в комнату, открыл и сразу же наткнулся на коробки. Они лежали у самого порога, сложенные штабелем.
Мне надо было забрать разную мелочевку, что оставалась в комнате. Обогнув штабель, я принялся бродить из угла, в угол, собирая разные тряпки — носки, полотенце, домашние треники. Вдруг раздался резкий стук в дверь.
— Войдите! — крикнул я, не оборачиваясь.
— Гражданин Данилов?
Пришлось обернуться. В проеме двери стоял «плюгавенький» капитан Киреев, а из-за его плеча выглядывала ухмыляющаяся рожа Фиксатого.
— В чем дело? — спросил я.
— Поступил сигнал, что вы храните у себя товар, который реализуется спекулятивным путем.
— От кого поступил?
Рогоносец напустил на себя многозначительный вид, дескать — тайна следствия, но все испортил мужик распутной Зойки.
— Я ж говорю, гражданин следователь, коробки тут к нему ночью притаранили, тяжелые, сам помогал разгружать…
Так. По крайней мере, ясно — от кого сигнал. Киреев обжег своего свидетеля взглядом, и тот сразу протух.
— Вы лучше пригласите, товарищ, кого-нибудь еще, в качестве понятого, — злобно пробурчал он.
— Ну дык… — заерзал зойкин мужик. — Я ж понимаю, гражданин следователь, не впервой… Да вон Петюня идет!.. Давай, кореш, подваливай!.. Да не ссы… Тут все по закону…
И за плечом следака замаячила перепуганная физия моего бывшего соседа. Капитан оглянулся, смерил шоферюгу взглядом и произнес:
— Товарищ, будете понятым… Сейчас у гражданина Данилова будет проведен обыск.
— А постановление прокурором санкционированное у вас есть, гражданин следователь?
— Будет…
— Ну, как будет, так и приходите.
— На основании сигнала гражданина Фомина я имею право провести осмотр, тем более это больше не ваше жилое помещение, а общественное.
Спелись рогоносцы. Ну ясно, бывшего зэка ничего не стоит припугнуть. Тем более, Зойка наверняка заявы писала на мужа за побои. Хрен, они меня так просто возьмут.
— Я живу по другому адресу, и вам, гражданин Киреев, это известно, так, что все найденное здесь ко мне отношения не имеет.
— Что же вы тогда делаете в общежитии?
— Пришел выписываться и комнату сдавать.
— Выходит, до сих пор вы занимали две жилплощади?
— Не занимал. И вы это тоже знаете.
— Предлагаю вам добровольно предъявить следствию содержимое этих коробок.
— С какой стати? Вам надо, вы и смотрите.
— Прошу ответить на вопрос: что находится в этих коробках?
— Собрание сочинений вождя мирового пролетариата, товарища Ленина! — саркастически заявил я. — Вам надо, смотрите!
— Ну что ж, — буркнул Сильвестр Индустриевич. — Так мы и поступим.
Он прошел в комнату, присел к столу, вынул из кожаной папки листок бумаги и ручку, принялся что-то карябать, потом произнес:
— Товарищи понятые, прошу внимания! Сейчас в вашем
