у нас как гвоздь в башмаке. И ходить с ним, то есть, с ней, опасно для здоровья.
— Мы думали, сын, что вам понравится дочь короля ляхов.
— Разве король там что-то решает? Он имеет лишь представительские функции, да общается с послами. Вот в Хазарии власть настолько централизована, что никто и пикнуть не может, если кахан не позволит.
— Садись, сын, рассказывай, — Елена Седьмая от изумления перешла на ты.
— Я внимательно изучил политическую географию и понял, что соваться нам в Европу смысла особого нет. Её государства грызутся друг с другом, как пауки в банке или крысы в бочке. Ляхам нужны лишь наши воины, чтобы отхватить от германских княжеств и герцогств земель побольше. Нам-то что с этого будет?
— У империи нашей будет крепкий союзник.
— То есть Поляндия — могучее государство?
— Да, сын наш.
— Чего же оно без нашей и свейской помощи не отваживается с германцами сцепиться? — спросил я.
— Германцы объединят свои армии и, увеличив тем самым силу, дадут отпор.
— Значит, наши люди должны воевать и погибать лишь для того, чтобы ляхи земель себе урвали? А что конкретно получит Империя? Письменную благодарность от их короля? Я эту бумагу даже в нужнике по назначению использовать не смогу.
— Они же союзники! — пыталась объяснить матушка.
— И как они нам помогают? В какой последней войне? После женитьбы моего дядьки на этой жемайтийке нам с Запада врагов ожидать не приходится. Ну если только балканцы пограничные города осадить захотят.
— Хорошо, допустим. Так Хазария нам зачем?
— Делить Булгарию, как я сказал. Зачем нам в подбрюшье два потенциально враждебных государства? Поделим одно и приобретём союзника в лице другого. Точнее, наоборот. Вначале союзник, а потом — делёжка.
Елена Седьмая надолго задумалась над моими словами.
— Надо с министрами вопрос этот обсуждать. Про Булгарию.
— Я намереваюсь перенести столицу к месту слияния Оки и Волги. Если Булгарию поделим, то новой столице никто не будет угрожать, поскольку я хоть сейчас готов провести границу с Хазарией по нижнему течению Камы.
— Зачем? — продолжала недоумевать государыня.
— Чтобы развивать мануфактуры на Урале, хотя бы. Насколько я помню, последний военный конфликт с Булгарией был сколько-то лет назад, когда она захотела пограбить наши уральские остроги.
— Это не Булгария захотела пограбить, а кто-то из булгарских разбойников.
— Ага, ну да, конечно!
— Не верите?
— Конечно, верю! Как нельзя верить в то, что правитель Булгарии позвал хазар защитить своих разбойников, вторгшихся на чужую территорию? Обязательно в это надо верить. Мы же тогда им быстро надавали, так что полноценной войны и не было. А вот военные отряды Хазарии, собранные для помощи нашим врагам, были.
— Хорошо, сын наш, — было видно, что императрица не согласна со мной, но спорить дальше не хочет. — На днях отправлю ваш портрет в Хазарию.
— Впрочем, — решил я оставить за собой последнее слово, — с каханом можно договориться и без династического союза. В любом случае, Хазария — это сила, победоносно воевать против неё, даже призвав ляхов и объединившись с булгарами, вряд ли получится. Всего хорошего, Ваше Императорское Величие, — я поклонился и ушёл, оставив матушку в растерянном состоянии.
***
«Сено — солома! Сено — солома! Сено — солома!» Вспомнил я исторический анекдот про российскую армию времён Петра Первого, когда увидел, как сержант Пуговкин учил строевому шагу новобранцев. Ну да, бегают они лучше, чем ходят по плацу. Чтобы не смущать моего бравого подчинённого, я направился на кухню. Уж очень хотелось мне Пьера опять поварить, но этот злодей специально каждый день наводил такой порядок, такой блеск, что даже глазам смотреть было больно. Ладно, живи...
У дверей в мой кабинет поджидал Николай Верёвочкин, тот тайный агент, что рассказал мне о графе Кречетникове.
— Ваше Императорское Высочие! — зашептал он, когда мы вошли в кабинет. — Найден ещё один заговорщик!
— Что значит «ещё один»? — я непонимающе уставился на своего агента.
— Получается, что мы искали одного отравителя из четырёх подозреваемых, а их уже двое.
— Почему ты так решил? Может, ошибаешься?
— Посудите сами, — и Верёвочкин подаёт мне папку...
— Ты офигел?! — я оторопел от прочитанного. — Ты понимаешь, что будет, если он окажется заговорщиком?!
— Это факты, Ваше Высочие, — агент был невозмутим. — А вот как вы с этими фактами разберётесь, меня не касается.
— Не дерзи! — погрозил пальцем. — С будущим императором говоришь.
Походив по кабинету, я приблизился к окну и задумался, уставившись в мутное стекло.
— Похоже, что ты прав, — нехотя соглашаюсь я. — И как мы будем этого графа доставать? Ты понимаешь, что это не просто какой-то там неизвестный Вязмитинов, а сам министр двора! Его покои тоже гвардейцы охраняют, — я застучал пальцами по стеклу. — Ладно, молодец! Иди! Нет, стой! — почти крикнул я, когда Верёвочкин уже собрался открывать дверь, чтобы выйти. — Подойди.
Агент возвратился, и я внимательно посмотрел на этого, если так можно сказать, ещё молодого мужчину. Ну да, тридцать лет здесь почти зрелость.
— Я хочу предложить тебе неофициальную должность моего тайного советника, — начал я. — Нет, не в том смысле... — предупреждая возможный испуг, пояснил я, вспомнив о метрессе.
Николай Верёвочкин заметно расслабился.
— Она даёт мне советы о жизни во дворце. Ты же будешь просто наблюдать за всеми, кто может оказаться опасным для меня. Правда, как ты это будешь совмещать со своей работой, я не знаю. Подумай.
Мужчина просто кивнул и вышел.
Значит, министр двора... Так-так... Не то чтобы неожиданно... Даже, наоборот... И что теперь мне с этим делать? Идти к императрице или всё сделать самому? Возникает закономерный вопрос, а насколько эти данные наблюдения, что мне дал Верёвочкин верны? Его сведения о графе Кречетникове оказались верны, но нельзя исключать вероятность, что это просто разборки самих заговорщиков. Ведь граф мог и не выдать мне других. Назвал-таки он имена... Правда, совсем незначительных личностей, но всё же.
Если я уберу Вязмитинова, то на его место может претендовать барон Андрей Сибелиус. Императрица обязательно мне на это укажет, если обличительные бумаги её
