— Значит, герр майор, единственным моим шансом на реабилитацию в глазах командования…
— Будет голова командира этих диверсантов! Только так, мой друг! И никак иначе!
А тем временем, далеко в лесу…
— Привал! — сбрасываю с плеча тяжелый тюк со снаряжением. — Передых двадцать минут! Старшина — выставить посты. Остальным — отдыхать!
Когда я вернулся к тому месту, где оставил ребят, то ещё около часа тихо лежал в кустах, прислушиваясь к лесной жизни. Но ничего не нарушало её спокойного хода. Поисковые группы немцев сейчас с остервенением прут где-то по лесу, в поисках неведомого противника. Очень надеюсь, что хоть один из них задел-таки ногой мой сюрприз. Может быть — даже не один… хотя это уже — из разряда фантастики, среди них тоже умных людей хватает. А вот темп они существенно потеряют! И это хорошо! Будем надеяться, что назад они уже не пойдут. В противном случае, мне тут будет совсем не до смеха — бегать по лесу я уже не могу, устал, как последняя собака.
Но на этот раз капризная удача повернулась ко мне совсем не тем местом, которым обычно протирают брюки и просиживают стулья. Немцы назад не вернулись, да и здесь, судя по всему, никого не оставили.
Добравшись до ямки, в которой и залегло всё наше воинство, постукиваю обухом штыка по ствольной коробке винтовки.
Раз.
Раз-два-три.
Раз-два.
Раз.
В обыкновенном лесу, металлический лязг — явление необычайное. А уж ритмичный — и подавно. Во всяком случае, человеческое ухо вычленяет его среди прочих звуков моментально.
Ответный сигнал!
Раз.
Раз-два.
Раз-два-три.
Обратная последовательность звуков, за исключением последнего.
Свои!
Спустя десяток минут, тяжело навьюченная колонна углубляется в лес.
Дорогу мы переходим поодиночке и в разных местах, стараясь идти по следам, которые тут были оставлены до нас.
Но, только отмахав от места укрытия около десяти километров, даю команду на привал — иначе бойцы просто попадают от усталости. Среди нас нет мировых рекордсменов по перетаскиванию тяжестей на большие расстояния, стало быть, отдых всем необходим. Даже показан! Во как! К месту вспоминается медицинский термин.
Впрочем, даже и в противоположном случае, ребята все едино дальше идти не смогут — надо отдыхать… Даже сам тот факт, что вчерашние пленные смогли осилить эту дистанцию, уже заслуживает немалого уважения. И тренированный-то солдат пропрет по лесу десяток верст далеко не играючи — семь потов с него сойдёт! Надо дать парням роздых… а как? Не факт, что на наших плечах сейчас не повиснут сослуживцы убитых «охотничков». Очень даже запросто могут, эти ребятишки и не такие штуки проделывать умели.
И опять — странные воспоминания! Откуда я знаю про «охотников» так много подробностей? Что, раньше с ними виделся? Когда и при каких обстоятельствах? Не помню… так бы и постучался головою о ближайший дуб! Хотя, толку в этом…
Однако надо будет со старшиной переговорить. Нормальный он, в принципе, мужик, хотя и истинный «герой своего времени». Мыслит и поступает как-то… ну, медленно, что ли… да и элементарных хитростей не знает. Или, попросту не в курсе на этот счет? А что, очень даже может быть! Он, поди, не всю жизнь в армии служил то? Да и воевали в это время далеко не так, как воевали мы. Мы? Опять, блин, эти провалы в воспоминаниях! Ведь помню, казалось бы, многое, а копни глубже — пробел на пробеле! Как воевали, вроде, помню. А вот чем и с кем? Ни оружия своего, ни противника — все позабыл! Странное словечко — «чехи». Это что же, мы с Чехословакией воевали, выходит? За какой, простите, хрен? Чего мы там потеряли? Да и сама эта страна… тоже мне, грозный военный противник!
— Борисыч! — тихонько окликаю старшину. — Присядь…
Он подходит и опускается на поваленное дерево.
— Устал?
— Не без того.
— Водка у меня трофейная есть, с немца взял. Как смотришь, если ребятам дать?
Он на секунду задумывается.
— Немецкая?
— Так, где ж они нашей-то разживутся? Ихняя…
— Пойдёт и она.
— Тогда — держи! — протягиваю ему флягу. — Заведуй! Как вообще мыслишь, выдержат ребята ещё один такой переход?
— Сомневаюсь. Усталые они, да и столько времени на подножном, почти, корме просидеть…
— Фигово! — чешу я в затылке. — Сам понимаешь, не ровен час, фрицы врубятся, кто им так соли на хвост насыпал. И тогда…
— Так… куда же им ещё-то злобствовать-то? И так уже огребли по первое число!
— Я, пока вы там хоронились, у лагеря машину ихнюю расстрелял. Водителя и ещё двоих — что с собакой ехали. Ну и собаку эту… Опасался шибко, что они вдругорядь по следу пройдут! И тогда, Борисыч, сам понимаешь…
— Да уж! — посерьёзнев, кивает старшина. — В таком разе… и не знаю я, что сказать-то…
— Ну, так! Изрядно мы им вломили-то! Немцы эти, что на нас вышли, не простые это гансы! Специальный противопартизанский отряд! Слыхал про таких? Те ещё вояки, злые да опытные. Их и самих-то мало, да один — кабы не пятерых стоит… не оставят они такую плюху без последствий.
— Эк! — крякает Корчной. — Расшевелили мы муравейник… Ну, так оно и хорошо!
Вот те и поворот! Уж чего-чего… а таких откровений я не ожидал!
— Коли такие злыдни по нашим следам бегают, — продолжает старшина, — то, глядишь, кого другого они и не споймают! Не можно во всех местах зараз сильному быти! Здеся они на нас ополчились всем гамузом, а в другом моменте может и прослабнут! Да в рыло-то и схлопочут! Хорошо, что ты это сказал, Максим! С таких новостей — и помирать легче! Не просто так в лесу загнемся — своим поможем! А я-то, грешным делом, уже и нос повесил, мол, загоняют нас тут по лесу какие-то обозники второго разряда — так и помрем бесполезно.
О как!
Да… недооценил я старшину!
— Ну, Борисыч, ты помирать-то погоди! Не с пустыми руками идем — даже и пулемет нынче имеется! Нас ныне схавать проблематично, можно и зубки пообломать! Сам посчитай! Офицеров — аж двоих уже приголубили, да прочих гавриков сколько? Без малого — взвод прикопали! Такие потери — да на пустом месте, где вчера все сонно и тихо было — у кого только в заду не засвербит?
И только сейчас я ловлю себя на мысли, что большая часть этих немцев отправилась в края вечной охоты не без моего содействия. Ни фига ж себе… Нет, я помню, что воевал, стрелял и убивал своих противников, всё так. Но вот, чтобы таким макаром… да за несколько дней. Да, что-то определённо сдвинулось у меня в голове, раз я так спокойно об этом говорю. А с чего, простите, мне сейчас комплексовать? Эти немцы — мои враги. И охранники из лагеря — тоже далеко не подарки. Никто сюда их не звал. Так отчего я вдруг должен сожалеть о происшедшем? За что боролись — на то и напоролись. Они сюда тоже, поди, не с пирогами пришли почаевничать.
А старшина-то!
Словно помолодел на пяток лет! Ты смотри, вот что с людьми правильный настрой делает!
— Слышь, старшина, тогда, может и впрямь — погоняем фрица по лесу-то? Пусть и у них кровь горлом с натуги пойдёт?
— И пойдёт! — ударяет кулаком о колено Корчной. — С требухою её выплюнут!
А после передыха отряд попер по лесу с такой злостью и упрямством — я только диву давался!
Р а д и о г р а м м а
Майору фон Крамеру.
Предпринятые нами поиски, позволили обнаружить следы диверсионной группы противника в квадрате 22–14. Обнаружено место ночевки, следы приготовления пищи и прочие признаки стоянки. По нашим данным, диверсанты отходят в район сосредоточения наших войск у отметки «198». Не исключаю возможности того, что противник готовит акцию в указанном месте. Прошу принять меры к усилению охраны.
Обер-лейтенант Гельмут Рашке.
Р а д и о г р а м м а
Начальнику объекта «Высокое» оберст-лейтенанту Хользену.
По имеющимся данным, в район вашего объекта выдвигается диверсионное подразделение противника. Ранее, указанное подразделение уже совершило несколько успешных диверсий на дорогах и в районе расквартирования частей вермахта. Это повлекло за собою гибель военнослужащих вермахта и пленение офицера. Придавая особое значение обезвреживанию указанного подразделения противника, прошу вас принять безотлагательные меры к усилению охраны объекта. Прошу незамедлительно информировать комендатуру обо всех подозрительных случаях, имевших место в районе расположения вашей части.
Заместитель военного коменданта
… района, майор фон Крамер.
Поднятые по команде, срывались с теплых коек разбуженные солдаты. На станции была задержана погрузка пехотного батальона, отправлявшегося на фронт. Его солдаты, отмахав по проселочным дорогам около десятка километров, присоединились к своим товарищам, которые устанавливали оцепление вокруг лесного массива. Кряхтя и ругаясь, занимали позиции солдаты охранных подразделений — их командование весьма серьезно восприняло сведения, поступившие из комендатуры. Уставились на мокрый лес хмурые пулеметы.
