— Глупости у вас считают, — поморщился маг и строго сказал. — Бальдр был единственным сыном отца богов Одина и Фригг — верховной богини. Разве у них мог родиться слепой сын? А если бы и родился, то асы немедленно сделали бы его зрячим. А омела... Фи... Сам-то подумай, сможет ли тонкая веточка пробить плоть человека?
Я не стал спорить, а лишь философски пожал плечами. Адриан — маг неплохой, но он не понимает, насколько на самом-то деле нежна и уязвима плоть человека и как легко ее пробить, а то и убить. Посматривая, как один из самых упорных гномов рубит кайлом воздух, пытаясь пробить в нем отверстие, спросил:
— А кто столкнул Бальдра в ловчую яму?
— Никто не сталкивал. Коварный Локи выкопал эту яму на дороге Бальдра. Осиновые колья пробили грудь светлого аса и с тех пор это дерево прокляли боги и люди. Светлый Бальдр отправился в царство Хель, но его доброта и красота оказалась так велика, что повелительница царства мертвых каждую весну отпускает аса наверх, к людям, и вся природа расцветает.
Я мысленно хмыкнул. В моем мире Бальдра убили по-другому, а вот чтобы его отпускали из царства мертвых — не упомню. Кажется, это случилось с иными богами или богинями. Но в сущности, какая разница, как погиб неизвестный мне бог? Но зачем проклинать осину, если виноват Локи? Нам бы сейчас другое понять — как же войти в рощу?
— Иг-г? —подал голос гнедой.
— Давай, — согласился я.
Жеребец, уже не в первый раз, оказался умней меня. Чего там гадать, идти надо, самим пробовать.
Гневко сделал несколько шагов вперед, потом напрягся, вытянул шею, словно одолевая какое-то препятствие, а потом резко рванул вперед. Что же касается меня самого... А я вообще ничего не заметил. Воздух как воздух, никакой стены, никакой преграды.
— Помоги! — услышал я сзади голос мага, переходящий в хрип.
Ох ты... Адриан, ринувшийся следом за крупом коня, сумел пройти, но не до конца — полы его плаща оказались прочно зажаты сомкнувшимся воздухом, словно бы створками невидимых ворот.
Зрелище, надо сказать, странное — человек стоит на одном месте, но не может сдвинуться с места, а его втягивает обратно непонятная сила, а завязки плаща живут своей собственной жизнью, пытаясь задушить собственного хозяина. Мгновенно спешившись, я разорвал шнурки, освобождая мага и тот прямо-таки рухнул мне на руки.
Уложив Адриана на землю, снял с седла верную баклагу и принялся отпаивать старика водой.
— Благодарю, — выдохнул маг, приподнимаясь. Недовольно буркнул. — И почему у тебя нет вина?
Я не стал отвечать на глупый вопрос, да Адриан и не требовал ответа. Задумчиво похлопав себя по груди, вытащил из-за пазухи крошечную, глотка на два, фляжку, откупорил ее и в воздухе расплылся такой мощный аромат, что мой гнедой недовольно заржал и повернулся к нам задницей, а я откачнулся в сторону. Чего доброго, нанюхаешься, так и пить не надо...
— Эх, молодежь, не умеете вы пить. Вот я, граф, в твои годы умел пить все, что горит... — покровительственно сказал маг, делая мощный глоток. Хотел сказать еще что-то наставительное, но закашлялся, из глаз потекли слезы. — Э-э...в-ввд—ч...ки... — проговорил Адриан что-то нечленораздельное, протягивая руку.
К счастью, я понял, чего он хочет. Отдав старику баклагу, понаблюдал, как маг отпивается водой. Что же у него во фляжке-то было? Судя по запаху — нечто убойное. Явно, что-то из жидкостей, получаемых в лабораториях алхимиков. Как говорится — и смех, и грех. Ну отчего же так, что если мне попадается толковый маг, то он почему обязательно оказывается пьяницей? Впрочем, об Адриане, как о толковом волшебнике рано судить. Посмотрим, как он себя проявит дальше.
Чтобы не смущать старика, пошел к тому месту, где застрял его плащ. Раньше бы не сумел представить — как выглядит деталь гардероба, застрявшая в воздухе? Да и теперь невольно искал глазами какую-нибудь вешалку или хитрый, совсем незаметный со стороны крючок. Мне стало жалко старого мага — замерзнет ведь, а здесь, чай, не лето. Потянув на себя плащ, к своему удивлению, вытащил его.
А на той стороне буйствовали гномы, пытавшиеся пройти к нам, но у них ничего не выходило. Значит, магия все-таки на них действует.
— Мэтр, а что за отраву вы пьете? — поинтересовался я, бросая рядом с магом его плащ.
— Почему же отрава? — слегка обиделся волшебник. — Тот же шнапс, только покрепче. В этом средстве алхимики вымачивают философский камень, прежде чем пустить его в дело. Выдержит, не растворится, значит сумеет превращать другие металлы в золото.
— Получается, ваш желудок превратился в философский камень, — хмыкнул я.
— Вполне возможно, — кивнул Адриан, потом с деланным беспокойством спросил. — Надеюсь, вы об этом никому не скажете?
Молодец маг, еще и шутит. А впрочем, кто этих магов знает? Может, и на самом деле желудок превратился в философский камень?
— Не беспокойтесь, мэтр, — слегка поклонился я. — Эта тайна надежно погребена в моем сознании. — Кивая на прозрачную стену, в которую по-прежнему бились гномы, сказал. — А мне говорили, что на тангаров не действует никакая магия.
Маг, поднимаясь на ноги (эх, а встает с трудом, да и стоит на ногах не твердо), с недоверием осмотрел собственный плащ, потрогал завязки, решительно накинул его на плечи и лишь потом обернулся к гномам. Посмотрев на перекошенные физиономии малоросликов, равнодушно сказал:
— Что ж, значит мы ошибались. Зато теперь нам известно, что на тангаров действует магия воздуха. — Почесав подбородок, старый волшебник вздохнул. — Как жаль, что не знали об этом раньше.
Раньше — это когда? Не иначе, во времена войны между гномами и людьми, закончившейся почти восемьсот лет назад. Это сколько же лет самому волшебнику? А Габриэль говорил, что таких не осталось. Но волшебник, он словно женщина, и про возраст спрашивать их нельзя. Кто знает, вполне возможно, что Адриан лично встречался и с Локи, и с Бальдром. Да и меня интересовало другое.
— Значит, на магию воды, земли и огня вы гворнов проверили?
— А ты сообразителен для простого графа, — похвалил меня маг, слегка уходя от вопроса. — Нет такого существа, на которого не смогла бы воздействовать магия.
Мне стало слегка обидно.
— А как же я?
— А ты, граф, просто явился к нам из другого мира, вот и все. Но гворны-то обитают тут издавно, раньше людей. Жаль, что тебе недоступна магия, а то взял бы в ученики. С другой стороны, почему не попробовать?
Адриан оценивающе глянул на меня, глазенки у старика загорелись
— А ведь и точно... Потихонечку, а нам спешить некуда. Думаю, лет через пятьдесят, если тренироваться каждый день, из тебя получится волшебник.
— Спасибо, но я уж как-нибудь в простых графах побуду, — поблагодарил я Адриана, вспоминая, что приобретая волшебные умения и навыки, маги лишаются кое-чего важного. Нет уж, лучше я так, в простых человеках останусь.
— Как знаешь граф, как знаешь, — великодушно отозвался Адриан. — Если передумаешь, милости прошу. Но помни, что у тебя не так уж и много лет впереди, чтобы стать учеником мага — не больше тридцати.
Тридцать лет? Да мне уже будет восемьдесят, столько и не прожить. Хотя, кто знает, сколько кому отпущено Единым? Но коли доживу, можно подумать и о магии.
— Ну что, будущий ученик, — насмешливо обратился ко мне маг. — Пошли искать ведьму.
— Пойдем, возможный учитель, — отозвался я, показывая, что, хотя и не дал согласия, но саму возможность стать магом не отринул.
Я не стал садиться в седло, пошел рядом с Адрианом.
— Имей в виду, если станешь моим учеником, тебе придется обращаться ко мне только на вы и называть «господин учитель», — сказал волшебник.
— Хорошо, — покладисто согласился я. — Но пока можно звать по имени, или следует говорить господин маг, обращаться на вы?
Мне действительно было все равно, как именовать волшебника. Лишь бы старику приятно.
— Нет смысла, да и рановато, — отмахнулся Адриан. — Пока делаем одно дело, мы равны. Тем более, что у тебя и титул, и прочее.
