— Фима… — почти шепотом сказал я, снова попытавшись безуспешно поймать его блуждающий взгляд. Так, сидеть прямо в коридоре — это тупо. Я подхватил ребенка на руки, махнул рукой Яшке, и мы быстро заперлись в комнате Златы. Я усадил ребенка перед собой на кровать. Все тот же отрешенный бездумный взгляд. Как бы его разговорить? Он же явно все видел, поэтому так и замкнулся. Я еще раз осмотрелся. Следов крови нет, значит по крайней мере, ее не убили прямо здесь. Книги стоят на книжной полке. Ящики трюмо на месте — не обыскивали. Тот, кто ее забрал, пришел только за ней.
Выдохни, дядя Саша. Есть шанс, что ее увел какой-нибудь из клиентов, возжелавший заполучить ее в эксклюзивное пользование. Но кто? КТО? И где ее теперь искать? Может, часовщик что-то слышал?
Комната Златы была расположена так, что звуки из нее доносились только до моего чердака. В остальном доме всех этих ахов-стонов слышно не было. А значит и криков тоже…
Заррраза!
Взгляд мой снова вернулся к мальчику. Как бы тебя разговорить, особенный ты ребенок?..
— А кто это рисовал? — вдруг спросил из-за моей спины Яшка. Я быстро обернулся. Тот разглядывал рисунки, закрепленные на зеркале. Умелыми штрихами изображенный дом с зеленым крыльцом. Портрет смеющейся Златы. Спящий на траве рыжий кот. Точно же!
Я прыгнул к шкафу, с грохотом распахнул дверцу. Где-то здесь в ящиках должен быть альбом. И карандаши. Ага, вот они. Я схватил жестянку с карандашами и наполовину изрисованный альбом с желтоватыми страницами. Открыл на чистом листе. Положил перед Фимой. Вложил в его дрожащие пальцы карандаш. Снова заглянул в его лицо.
— Фима, сюда кто-то пришел и увел твою маму, — сказал я. — Можешь нарисовать, кто это был?
Мальчик продолжал раскачиваться. Потом взгляд его остановился на пустой странице. Он задумчиво перевел его на карандаш. И начал быстрыми и уверенными штрихами рисовать лицо.
Глава 21
Рука Фимы безвольно опустилась. Он сгорбился, сжался в комочек и тихонько заскулил. Я выхватил из под его рук альбомный лист и жадно уставился на лицо.
Крякнул в некотором офигении. Большую часть времени отстраненный Фима выглядел слабоумным. Он даже поесть самостоятельно не всегда мог, иногда Злате приходилось его с ложечки кормить. Но когда он брал в руки карандаши, то преображался до неузнаваемости. Движения его становились скупыми и уверенными. А рисунки…
Мне даже не по себе стало.
И от лица, которое я увидел. И от четкости линий, которыми оно было изображено.
Вытянутое лицо, недобрый прищур, тяжелый подбородок.
Козлиная бородка.
Бл*ха, никаких сомнений в том, кого малец нарисовал.
С сероватой бумаги на меня злобным взглядом смотрел пан Анджей Заглоба. Он же пшек Оглобля собственной персоной.
Кого угодно ожидал увидеть, но только не его. Какого хрена ему понадобилось от Златы? Я перевел взгляд на Фиму, лицо которого снова стало замкнутым и отрешенным. Так, ясно. От него я ничего больше не добьюсь. Пацан и так сделал явно больше, чем мог. Теперь моя очередь.
— Дядя Саша… — подал голос Яшка. С этим всем я даже забыл, что он тут рядом стоит. Резко повернулся к нему.
— Так, Яшка, — сказал я. — То есть, Семен Панфилович. Ложись спать, лучше прямо здесь, за парнем присмотришь, испугался ребенок… А я…
— Может я… Того, — Яшка мотнул головой в сторону двери. — Лучше с тобой? Подсоблю чем или еще его. Я как-то не очень с детями-то понимаю…
— Подсобишь, если останешься здесь и не будешь спорить и путаться под ногами, — ответил я. Чуть резче, чем мне хотелось.
— Все понял, командир, — тихо отозвался Яшка. Лицо его стало серьезным. Он слегка растерянно посмотрел на Фиму.
— Ничего особенного не надо делать, просто закройся изнутри на щеколду, чтобы пацан не пошел по дому бродить, — сказал я. — А я пока…
Вдох-выдох.
Время позднее, конечно. Но, прости, лисья морда, придется мне тебя разбудить.
Я выскочил из комнаты Златы и помчался на первый этаж. По коридору мимо кухни, дверь в самой дальней нише. Раньше я в его комнате не был, просто знал, что он там живет. Постучал тихонечко. Потом еще разок, чуть громче. Да просыпайся же ты! Не хватало еще, чтобы все соседи попросыпались и начали мне предъявы кидать!
Дверь без малейшего скрипа открылась как раз в тот момент, когда я занес руку, чтобы постучать в третий раз.
— Саша? — хрипловатым от сна голосом проговорил Степан. Одет он был в полосатую пижаму, на голове — потешный такой островерхий колпак. Я такие только в кино видел. Не удивлюсь, если под ним еще на волосах сеточка. — Что-то случилось?
— Надо поговорить, — я бесцеремонно оттер его плечом и вошел в комнату. Подумалось, что неудобно будет, если у него там женщина. Но мне повезло. Он был один.
Оглядевшись, я едва сдержал смешок. Кажется, лисья морда слегка двинулся на коврах. Они были на всех стенах, один полностью закрывал окно, а на полу их было вообще три — один застилал всю площадь комнаты, а два других лежали поверх. Спал он на низкой широкой тахте за китайской ширмой. Еще имелся комод темного дерева, над ним висело овальное зеркало в замысловатой раме, а в нише рядом с дверью прятался небольшой столик.
— Скоро зима, — развел руками Степан. — Мои суставы плохо переносят холод, вот и приходится утепляться по возможности.
«Зима, и впрямь…» — подумал я и мне даже стало немного стыдно за свой смешок. Сам-то я прибыл из времени, где центральное отопление — это норма, так что мне как-то не приходило в голову, что неплохо бы действительно к ней как-то подготовиться. А то вымерзну, как те динозавры…
— Случилось-то что? — повторил лисья морда.
— Злату похитили, — сказал я. — Оглобля. У пшека явно здесь не одна лежка, мне нужно знать остальные. Вы ведь их вычислили?
Лисья морда подобрался, светлые брови, нахмурившись, сошлись на переносице. Задавать тупых вопросов про то, уверен ли я, что это именно он, и точно ли Злату похитили, может она просто ночует у одного из клиентов, он не стал. Двинул сразу к комоду и достал из верхнего ящика свернутый в несколько раз лист бумаги.
Включил яркую лампу на комоде. Что снаружи заметят, можно было не опасаться, единственное окно его небольшой комнаты было плотно закрыто одним из ковров. Разложил бумагу прямо на полу.
Я опустился на корточки рядом с ним. Карта Пскова. Самодельная, испещренная массой каких-то значков.
— Вот, смотри… — палец Степана проскользил вдоль линий и значков. — Вот тут он чаще всего бывает.
— Да, я там был, — кивнул я. — Но он знает, что я знаю про этот дом, вряд ли он Злату потащил именно туда.
— Резонно, — кивнул Степан и повел пальцем за широкую полосу голубого цвета. — Вот тут вторая лежка. Там раньше была школа, в нее попала бомба, а потом еще из танков добавили. Но домик сторожа остался нетронутым. Его с одной стороны завалило, так что можно сначала не приметить. Обойдешь руины, потом будет куст черемухи разросшийся, так вот за ним вход.
— Есть еще лежки или это все? — я жадно всматривался в карту, стараясь запомнить как можно больше непонятных значков. Шут его знает, зачем это все, но время и место такое, что пригодиться может любое знание…
— Есть еще одна, — Степан задумчиво кивнул. — Вот здесь.
— Но это же центр города! — недоуменно сказал я.
— Две лежки на задворках, одна в центре, все как раз логично, — пожал плечами Степан. — Это дом Никиты Полякова, сам он в армию ушел уже давно, его жена Клава там заправляет. Сдает комнаты внаем. Партизан иногда прячет и евреев. Но она ненадежная и ветренная дамочка, если будет выгоднее сдать — сдаст.
— Вряд ли Оглобля Злату к ней приволок, — хмыкнул я. — Значит остается Завеличье. Эх, придется в воду лезть…
* * *
Река Великая не то, чтобы очень широкая, конечно. Это я стоял, прилипнув к нависающей почти над берегом стене псковского Крома и убеждал себя, что за один заплыв не заработаю воспаление легких. Через мост я пройти, конечно, мог. Но там на посту имена всех проходящих во время комендантского часа записывали, а мне как-то не с руки сейчас привлекать к своей персоне лишнее внимание. Так что…
