В это время Злата отшвырнула ногами упавший на землю пистолет в дальний угол. Он утонул где-то в темноте. Нырнуть за ним ни я, ни пшек не рискнули. Долговязый здоровой рукой подобрал стальной прут и оскалился:
— Хорошая попытка, герр Волков… Или как там тебя? Товарищ Волков?
Черт! Смышленый малый. Думает, что раскусил меня. Но при этом убивать советского разведчика он явно не передумал. На кого же вы с Доминикой работаете? Если и немцы, и Советы вам враги.
Я сделал полшага вперед, примериваясь к противнику. Тот махнул прутом по дуге. Длинная рука, плюс палка — чуть не достал мне по черепушке. Еле успел отпрянуть назад.
Обманный выпад и снова назад. Пшек не торопится, чувствует, что преимущество на его стороне, хоть и с одной рукой, но с оружием. Палка, будто булава, увесистая.
Я в очередной раз пригнулся, пропуская прут над головой. Руками его не схватить. Бьет грамотно, по короткой и хлесткой дуге, удар самым кончиком наносит, и не схватить никак. Ну и ладно. В момент когда я пригнулся, сунул руку за голенище и отточенным движением выхватил неказистый нож (большой в сапог не засунешь). Пшек даже не понял, что я что-то достал. Сделал это быстро, много раз в своей комнатенке тренировал такой приемчик. И сразу бросок.
Ножи я и раньше метать умел, а к этому дополнительно приноровился. Всю стену в каморке истыкал, бросая его на короткое расстояние. И тут дистанция небольшая, прям как в каморке моей.
Вжик! И нож вонзился в живот пана. Черт, метил в грудь, но он слишком высок. Клинок узкий, как пинцет, вошел наполовину. Оглобля скрючился и застонал. Упал на колени, опираясь на «булаву». Не выпустил, гад, оружие. Даже сейчас он опасен. Стоит приблизиться — размозжит голову прутом. Но приближаться мне не пришлось.
Бам! По его голове ударила доска. Прилетела размашисто, откуда-то сзади из темноты. Череп всхлипнул, будто доска его пробила. По лбу ошарашенного пшека потекла струйка. Он выпучил глаза и что-то пытался сказать, но через секунду упал замертво, напоследок выдохнув с шумом.
Доска же будто прилипла к его голове. Что за хрень? Ко мне подскочила Злата и повисла на шее.
— Хорошо ты его приложила, — удивленно пробормотал я, обнимая ее. — Доской с одного удара на тот свет отправила.
— Там гвоздь был, — ухмыльнулась Злата стараясь держаться молодцом, но по дрожащему голосу и по трясущимся рукам, все же было видно ее состояние. Не каждый день человека убиваешь. Да еще доской с гвоздем.
Глава 22
«Хрен знает, на кого ты работал, Оглобля, но заметно, что к порядку ты был не склонен…» — подумал я, осматривая подземное жилище безвременно почившего пшека. Очень надеялся, что подвал сообщается с системой подземелий, но увы. Метров через десять коридор школьного подвала был наглухо завален. Да и вообще не был похож на те старые туннели.
Вот в этом остатке коридора Оглобля и устроил себе спальню. Ну, если можно так выразиться… Матрас тут, во всяком случае, был. И еще стояли вещи в нескольких коробках. И просто валялись на полу. Мусор и всякая кирпичная крошка были небрежно сметены к одной стене. По принципу «убирал, убирал и устал». Был бы тут на полу ковер, под ковер бы явно замел. В общем, не склонен был пан Оглобля к порядку, что ж… А жаль, бл*ха! В порядке как-то обыск проще проводить, чем среди сплошного хаоса. И как тут вообще что-то искать?
— Будем этого тоже… Разрисовывать? — спросила Злата, не глядя в сторону завалившегося на бок мертвого поляка. Глаза уже остекленели, пустой взгляд уставился на стену. Один мой приятель считал, что перед тем, как умереть, мертвец старается выдать свои тайны, чтобы не унести их с собой в могилу. Поэтому всячески старается давать знаки, нужно только уметь их толковать. Я скользнул лучом фонаря в ту сторону, куда был направлен взгляд мертвого Оглобли.
Сплюнул зло. Я серьезно, вообще⁈ Гришка Протопопов был известный дурак и провокатор, наверняка всю эту чушь, что он вещал нам с таинственным видом, он просто выдумал из головы. И ржал мысленно, когда мы с ним спорили или слушали, развесив уши.
Ясен пень, на стене ничего не было особенного. Черные пятна плесени, следы облупившейся краски, шляпка гвоздя, наполовину вылезшего из доски. Давай, дядя Саша, развали стену еще в этом месте в поисках тайного хода, ага… Так и скажи, что тебе просто среди срача, который тут Оглобля развел, копаться не хочется.
А надо…
Я вздохнул. И времени, на самом деле, совсем нет. Потому что нам со Златой еще как-то надо на ту сторону перебраться до рассвета. Иначе…
— Злата, а как пшек тебя сюда привез? — спросил я. — Как вы перебирались через реку, на мосту ведь блокпост…
— На лодке, — отозвалась девушка. — На берегу ведь толкучий рынок открыли, туда рыбачки свой улов свозят. А у них у всех лодки.
— Что-то вроде слышал такое смутно… — я почесал в затылке. Незачет тебе, дядя Саша, руку на пульсе не держишь совсем!
— У рыбаков есть разрешения выходить на воду, — объяснила Злата. — У кого на какое денег хватило. Кому-то можно только ранним утром, кому-то только когда в городе нет комендантского часа. Кому-то круглые сутки. Там на борту лодки намалеван номер и знак…
— Да-да, я понял, — я покивал. Понять немецкую логику в таких вопросах довольно просто. — И рыбачки, разумеется, подрабатывают нелегальным извозом и прочими способами получить прибыль.
— Ага, — кивнула Злата.
— Значит одной проблемой меньше, — хмыкнул я. И снова повернулся к бардаку, который надо было по-быстрому исследовать. И без того тусклый луч фонарика мигнул, как бы намекая, что времени у нас не то, чтобы до хрена. Батарейки в сорок первом были, прямо скажем, такие себе. Да и лампочки то и дело норовили перегореть, так что…
В карманах пшека обнаружился смятый ком денег, пересчитывать не стал, некогда. Потом, все потом. Горсть патронов вперемешку с монетами. Документы… Аусвайс на имя Кирилла Прилуцкого… Рабочая книжка… Повязка с вензелем Тодта. Нормально, в общем, пшек приспособился, прикрылся не то, чтобы со всех сторон, но подготовленным приехал.
Картонную коробку с бумагами я нашел далеко не сразу. Чуть не пропустил вообще. Впрочем, неудивительно, в этом его убежище каждая вторая вещь кажется мусором. Не считая каждой первой.
Я посветил на вывалившиеся бумаги тускнеющим лучом фонарика. Опа, знакомые какие вещицы! Вот это небрежно скопированный кусок плана Екатерининского дворца. А вот это — технический перечень предметов Янтарной комнаты. На немецком. Будто кто-то взял переведенные мной документы и скопировал вручную. Доминика? Или у пана Оглобли были какие-то свои источники в немецкой комендатуре Пскова? Сейчас не узнаю, да и неважно это уже. Все равно он уже никому ничего не расскажет.
Потом я вспомнил про отлетевший в какой-то дальний угол пистолет. В темноте не разобрал, что был за ствол, но патроны в карманах напомнили, что он был. Нашел, конечно. Хм, надо же, какой модник у нас был пан Оглобля! Я взвесил на ладони хищно-изящную «Беретту-1934». В музее каком-то такую видел. Сунул в карман. Надо будет почистить и смазать. Если поляк оружие содержал в таком же порядке, как жилище, то итальянская машинка недолго проживет.
— Так мы будем что-то делать с… Этим? — снова спросила Злата.
Я задумчиво осмотрел еще раз убогий подвал, превращенный Оглоблей в настоящую помойку.
— Нет, — я решительно покачал головой. — Много чести будет. Вервольф на кого попало не охотится. Кстати, расскажешь, что он от тебя хотел?
— Конечно, — кивнула Злата. — Прямо здесь и сейчас?
— Нет, конечно, — я помотал головой. — На здесь и сейчас у нас фонарика не хватит. Давай убираться отсюда. Скоро уже рассвет, а нам надо еще рыбачка с ночной лицензией найти, чтобы он нас на тот берег перевез.
* * *
— Герр Алекс? — граф удивленно посмотрел на меня поверх очков для чтения. — Вам что-то от меня нужно?
