— Да что это, мать ее, за вишенка такая! — громко удивилась Гудрун, которая в местных божков не верила, а если это еще и обычная баба, то не верила вдвойне.
— Лук мне! — скомандовала она. — И срезень! Пусть помучается, стерва. А то ишь, какая гладкая вся… Ненавижу таких!
Скрип тетивы разнесся над притихшим войском, и прежде чем кто-то смог вымолвить хоть слово, стрела с широким, словно лопата, наконечником, ударила Богиню в бок. Слепящими искрами брызнули во все стороны драгоценные камни, золото и жемчуг, усеяв лед яркими звездочками. Ванда, словно не веря самой себе, зажала бок, из которого торчала стрела и текла кровь, и упала лицом на гриву коня.
— Богиня! — завыло оба войска.
— Убили!
— Святотатство!
— Да что же это делается, люди!!!
Со стороны словенского войска выскочили санитары, которые споро взвалили княгиню на носилки и понесли. Через строй пехоты пробился воин с сумкой лекаря на плече и с саперным тесаком на поясе. Лекари такими рубили жерди для волокуш и лубков. Он приложил два пальца к шее княгини и что-то отрывисто скомандовал. Санитары побежали рысью в стороны палатки, которую развернули в тылу, а лекарь вышел вперед и закричал.
— Я князь Берислав! Я вызываю на бой до смерти того, кто это сделал! Поединок!
— Ну я это сделала! — раздался глумливый голос. — Я, Гудрун Сигурддоттер, Дева Одина! Ты, что ли, со мной биться решил, лекаришка!
Она сделала шаг вперед и впилась взглядом в того, кого сейчас убьет. В этом у Гудрун не было ни малейших сомнений. Глаза князя полыхали страшным огнем, а губы превратились в тонкую нить, но от этого он не стал воином. Он же слабак. Это Гудрун почувствовала сразу же, такого не скрыть.
— Баба твоя, да? — усмехнулась Гудрун. — Что же ты ее дома не оставил, кашу варить? Тут война, князь, а на войне иногда убивают.
— Она княгиня Золотого рода, — сухо ответил Берислав. — И она исполнила свой долг как подобает. А ты, Гудрун Сигурддоттер, ответишь мне за то, что сотворила. Ты сейчас умрешь.
— Ты меня своим ножиком убьешь? — презрительно посмотрела на него Гудрун. — Хочешь, я глаза зажмурю на пару минут, а то скучно будет?
— Нет! — решительно ответил Берислав. — Я хочу, чтобы ты открыла их пошире. Ты должна увидеть то, что произойдет.
Гудрун захохотала, а вслед за ней захохотали и даны, которые оценили весь юмор ситуации. Этот странный человек, который, судя по всему, был братом конунга Кия, сунул руку в свою суму и достал оттуда стеклянный шар, плотно запечатанный смолой. Он подошел на два шага и бросил прямо в лоб британской принцессы склянку, которая с жалобным звоном разбилась о железо ее немыслимо роскошного шлема.
— Не поняла, — удивленно посмотрела Гудрун на Берислава, а потом завыла звериным воем, закрыв руками лицо. — А-а-а… Глаза-а-а!!! Да что это за дрянь? Убью!!!
— Это скипидар, — устало посмотрел на нее Берислав. — Мы, лекари, им больные суставы растираем.
Он, сказав это, несильным ударом тесака под колено сбил Гудрун наземь. Пока она каталась по земле, то пытаясь протереть снегом глаза, то зажать хлещущую кровь, князь быстрым движением высек искру обухом о кремень и бросил на воющую от безумной муки принцессу тлеющий трут. Роскошный плащ и волосы Гудрун вспыхнули ярким пламенем, а резкая вонь, которую порыв ветра отнес в сторону застывшего в изумлении войска, заставил людей вновь зашептать молитвы. Колдовство, не иначе! Истошный визг горящего заживо человека оборвался, когда огонь начал гаснуть, а Берислав не слишком умело, но старательно, несколькими ударами тяжелого клинка отсек голову принцессы, которая обгорела до неузнаваемости. Он поднял жуткий трофей вверх и прокричал.
— Боги высказали свою волю, даровав мне победу! Вам давали возможность сохранить жизнь, но вы ее отвергли! Если княгиня умрет, вас всех перебьют на ее тризне как жертвенный скот. Ее душа попадет в Ирий, а вы будете рабами служить ей там до скончания времен. В этом я, князь Берислав, клянусь памятью своего великого отца.
Он развернулся, поправил сумку на боку и пошел в сторону войска, которое потрясенно расступилось перед ним. Тут все уже слышали о бешеной Деве Одина, и вот она глупой смертью погибла у них на глазах. Погибла от руки того, кто считался худшим из воинов. Несомненно, в этом был знак божий. А то, что князь-христианин грозился принести кровавые жертвы, мало кого здесь удивило. Слишком слабо еще христианство, оно лишь пустило свои корни, но стебли его пока не смогли разорвать многовековых пут язычества. Слишком уж мало времени прошло.
— Ну ты даешь, дядюшка! — Александр укоризненно посмотрел на Берислава. — Да мне и в голову не могло прийти, что ты на такую глупость решишься. Если бы я знал, велел бы тебя связать.
— Ванда жива? — Берислав поднял на племянника глаза, налитые невыносимой мукой.
— Тетя крови много потеряла, но вроде жива, — кивнул Александр. — Лекари раной занимаются сейчас. Ей золото и камни жизнь спасли: стрела в сторону ушла, и бок глубоко распорола. Кто бы мог подумать! Дяде Никше нужно будет поклон передать. Это из его добычи ожерелье.
— Третий легион подошел? — устало спросил Берислав.
— Да вот же он! — белозубо усмехнулся Александр и протянул вперед руку. Туда, где в полумиле показалась серая змея из тысяч людей. Войско князя Кия уже оказалось в западне. — Не уйдут теперь! Тетя Ванда своей кровью купила нам время…
* * *
Арнеберт спокойно смотрел, как волны словен и данов накатывают на строй его легиона. Они уже отбили атаку мораванских клибанариев, выставив вперед лес пик, и теперь теснили пехоту врага, загоняя ее к опушке. Арнеберт просто делал свою работу, ту самую, к которой его готовили с малых лет. Он не слишком умен, но основателен, рассудителен и справедлив. Он назубок знает Устав и десять последних лет играет на штабных учениях, отработав то, что сейчас происходит, десятки раз. Да тут вообще ничего интересного не происходит. Атака тяжелой кавалерии, конные лучники из мораван, которым не хватило места в полку клибанариев, и стена щитов данов. Как бы ни был хорош князь Кий, ему отсюда не уйти.
Арнеберт по праву считался самым сильным из воинов Словении. Габаритами он уступал только Сигурду Завоевателю, но тот — легенда, почти полубог. Вон у него какая дочь боевая выросла… Арнеберт вздохнул. Свою племянницу он увидел в первый и в последний раз. Вот сестра расстроится. А с другой стороны — валькирия! Судьба у нее такая: помереть в бою и попасть в Валхаллу, на пир к самому Одину. Там она будет веселиться день и ночь, пить, есть и драться с другими героями. А на следующий день раны заживут сами собой, и все продолжится снова. Такой вот незатейливый рай у данов.
Боярин прекрасно осознавал, что он как тактик Кию в подметки не годится, но понимал и другое: князь, при всех своих талантах как стратег был слаб и недальновиден. Он быстро принимал решения на войне, но дальше войны не видел ничего. Это его и сгубило. Старший брат, войсковой лекарь, переиграл его вчистую. И где же теперь князь Кий? Да вот он, рубится в первом ряду с яростью загнанного зверя. Арнеберт задумчиво повертел в руке меч, а потом отдал его вместе с ножнами адъютанту. Он возьмет щит и булаву, железный прут с шариком на конце. С совсем небольшим шариком, чуть больше молодого яблока.
Арнеберт раздвинул ряды воинов и встал напротив князя, который оскалился, увидев его. Легат слегка поклонился, и Кий обрушил на него град ударов, которые тот отбил щитом и булавой. Свой меч Кий уже сломал и теперь бился какой-то саблей, явно взятой с тела убитого. Уж больно она была проста. Впрочем, он мастерски управлялся и с этим оружием.
— Получи, пес! — азартно крикнул Кий, который подсек голень Арнеберта. Боярин стоял как скала, а сабля лишь издала металлический звон. Нога легата под плотной штаниной была со всех сторон защищена железом.
— Это еще что? — растерялся Кий. — И сзади железо?
— И сзади, — кивнул Арнеберт, который видел князя в деле не раз, и отлично знал, на что тот способен.
