Спустя луну после начала зимы Торнгрим привел для меня спарринг-партнера. Молоденький, лет шестнадцати паренек, бывший то ли племянником, то ли кузеном одного из стражников. Так этот парнишка в первом же тренировочном бою разделал меня под орех. Необычайно верткий, он крутился вокруг с коротким мечом и щитом, нанося уколы из немыслимых положений. За что, правда, и огреб от своего учителя, но любоваться мне на это было некогда, так как я в это время получал свою долю отборной ругани за поражение от Торнгрима. Гнома просто бесила моя неуклюжесть, по его словам, я двигался, как беременная утка, и это было самым безобидным сравнением.
Чтобы исправить этот недостаток, Торнгрим привел меня к полосе препятствий, устроенной во внутреннем дворе крепости, и велел пройти ее. Эти препятствия я уже навострился проходить с закрытыми глазами. Бревно, брусья, канаты, сетка не представляли никакой проблемы. Гном, как обычно, отошел к началу полосы и кивнул мне – мол, начинай. Я рванул вперед, намереваясь с ходу пробежать по бревну, и успел заметить, как гном, поплевав на ладони, схватился за ручку и начал вращать небольшое колесо. Под землей загрохотало, бревно, на которое я уже вступил одной ногой, развалилось на две части. С бортиков ограждения, на уровне голени выскочили палки. Я успел перепрыгнуть две из них, когда на следующем шаге половинки бревна схлопнулись вместе. С воплем «Нееет!!!» я грохнулся на ставшее снова целым бревно, отбив все свое драгоценное хозяйство. Глаза едва не вылезли из орбит от такого приземления.
– Твою ж мать…
– Вставай. Чего разлегся? Чай, не на девке голой. Давай дуй на исходную, – недовольным голосом сказал Торнгрим. – Отдыхать будешь когда пройдешь всю полосу не упав.
И ведь проклятый гном не шутил. Видя, что я слишком медленно иду к старту, он придал мне ускорение своей палкой, а затем снова встал у своего колеса.
Уже потеряв счет попыткам, отбив все что только можно, расквасив нос и набив с десяток шишек на моей лысой многострадальной голове, я наконец-то смог преодолеть ненавистное бревно. Да только впереди был еще с десяток препятствий, и они тоже пришли в движение. Толстые дубовые чурбаки, висевшие на перекладинах на манер боксерских груш, теперь раскачивались из стороны в сторону. Раньше я пролетал сквозь этот строй, расталкивая их плечами, но не сегодня. Конечно, стоило дважды подумать, прежде чем ломиться напролом сквозь этот хаос, да только грозные окрики Торнгрима не оставили мне выбора. Оказавшись в самой гуще шатающихся бревен, попробовал от них увернуться, но не тут-то было. Меня стало мотать из стороны в сторону. Сквозь треск и грохот донесся крик гнома:
– Ритм, лови ритм.
Поймал. Бревнышко. Оно садануло мне в спину с такой силой, что я вылетел из этой молотилки, как пробка из бутылки. Пролетев еще пару метров вперед, я врезался головой в опорный столб и отключился. Стило мне со стоном приоткрыть глаза, как перед самым носом нарисовалась обеспокоенная гномья физиономия.
– Живой? Живооой. Ну вот и молодец. – Торнгрим тут же заулыбался, сверкнув сквозь густую бороду двумя рядами крупных белых зубов. – Так и быть, на сегодня можешь быть свободен, отдохни, к роже че-нить холодное приложи. А завтра с утречка продолжим тренировки.
По совету деда, или скорее по его ворчанию, мол, нечего скотине без дела по дому шляться, дряка тоже приобщили к тренировкам. Как и говорил ветеринар, Изя быстро пошел на поправку и через две недельки уже бодро скакал вокруг меня по лужам. Только к спаррингам Изю не привлекали. Торнгрим наотрез отказался иметь дело с дряком, заявив, что он учит только двуногих. Так что дряк просто бегал за мной, таская в переметных сумках на спине по десятку камней.
Однажды во время пробежки вокруг внутренней стены нам повстречался эльф с настоящим черным дряком. Зрелище было впечатляющим. Матово-черная чешуя на великолепном животном, казалось, поглощала солнечный свет. Метр с гаком в холке, широкая мощная грудь и мускулистые лапы делали его похожим на огромного бойцового пса. Изя испуганно прижался к моим ногам. Клыкастая лошадка процокала неубирающимися когтями по мостовой мимо нас с грацией черной пантеры, не удостоив даже мимолетным взглядом, как, впрочем, и ее хозяин.
– Вот, Изя, будешь есть кашу и упорно тренироваться, тоже таким вырастешь.
Дряк фыркнул и потряс зеленой черепушкой. Попытка догнать и разговорить эльфа не увенчалась успехом. Едва притормозив, он посмотрел на меня со смесью брезгливости и недоумения. Скривив свое утонченное личико в легкой ухмылке, эльф высокомерно отвернулся и молча пошел дальше. Ясно, за здорово живешь тут лишь кишки выпустить могут, а помогать точно никто не станет.
После полудня я шел на свою новую работу. Ее подкинул мне один гном-оружейник, когда я с успехом починил дробилку Гарина. Всего и делов-то было заменить шестерню со стертыми зубьями. Правда, на поиски подходящей замены ушло два дня. Я-то, по обыкновению, думал, раз есть приборы, значит, должны быть и магазины с расходниками и запчастями, оказалось, не все так просто.
– Зачем тебе она, грузилом на сеть, что ли? – с откровенной иронией в голосе спросил очередной торговец металлическим хламом, в лавку которого я заглянул в поисках похожей шестерни. Объяснив чуть ли не на пальцах, что мне нужно, и даже притащив сломанную деталь, я вдруг понял, почему мои вопросы поставили оружейника в тупик. У местных кузнецов не было стандартов производства, все делалось вручную, на глазок да на зубок. А взаимозаменяемость деталей вообще никто не рассматривал. Оно и понятно, при таком подходе, качество сборки было на высоте и вещи работали десятилетиями, а то и веками. Здесь не было супермаркетов и дилерских центров. В подавляющем большинстве случаев мастер сам делал и продавал свой товар, к нему же приносили и на ремонт. Исключение составляли лишь именитые мастера, клеймо которых имело мировую известность. С вещами, произведенными до Бури, дело обстояло иначе, старых мастеров уже не осталось, а новые делали свои и по-своему. В итоге чинить этот антиквариат никто не собирался, сломалось – сразу в переплавку. Когда же до мастера-оружейника, наконец, дошло что я от него хочу, он живо поставил на уши своих подмастерьев, раскочегаривших горн, и изготовил нужную деталь.
Гном даже денег взял только за материал, лишь попросил, чтобы он присутствовал на сборке агрегата, так как до конца не верил, что моя затея с починкой выгорит. Удостоверившись же в том, что я действительно смог починить дробилку, мне тут же предложили работу.
В огромной коллекции старого хлама, который мастер-оружейник Гундар скупал в качестве металлолома, попадались относительно целые и ценные механизмы, получавшие после небольшого ремонта вторую жизнь. Подмастерья моего работодателя, парочка еще безбородых гномов-подростков, смотрели на меня как на святотатца, когда я перебирал очередной агрегат. По их мнению, я по сути воровал труды неизвестных умельцев. Денег за свои труды я получал на удивление прилично, каждую декаду пятнадцать серебряных монеток. Жизнь начала налаживаться.
К середине зимы, несмотря на постоянные тренировки и вечерние подработки, меня одолел информационный голод. Долгими зимними вечерами было откровенно нечего делать. Ни газет, ни телевизора, ни тем более Интернета, просто тихий ужас для современного человека. Мозг так отчаянно нуждался в информации, что я бы обрадовался даже надоевшей в свое время рекламе с крылышками. Вся информация проходила тут на уровне сплетен и слухов и передавалась из уст в уста. Исключение составляли королевские указы, зачитываемые и вывешенные на городской площади. Скорость передачи информации тоже была невелика, истории прошлого, а то и позапрошлого лета были все еще актуальны.
Книги, в основном справочники и рецептурники, были написаны сухим ученым языком. Стоили они немало, и как оказалось, добрую половину написанного в них я не понимал из-за все еще скудного словарного запаса.
Из доступных развлечений в городе были только трактиры и бордели. Правда, перспектива нажраться и подраться меня не особо привлекала, а девочки не тяжелого поведения стоили непомерно дорого, чтобы ходить к ним часто. Надо сказать, проституция здесь не считалась чем-то безнравственным. Наоборот, все относились к ней как к естественному и необходимому делу, работа как работа.
Маленькой отдушиной в этом царстве скуки оказались сборы «Разведчиков Дарина», проходившие каждую декаду в городских казармах. Мои соратники были разных сословий и состоятельности. Сыны пекаря, торговца тканями, кузнеца и даже счетовода, всех их объединяло желание вступить рано или поздно в ряды армии его величества. Отцовское дело наследовали старшие сыновья, прочим приходилось довольствоваться малым. Ребята собирались, болтали об оружии и спорили об особенностях выпускания кишок из тролля или виверны. Частенько устраивались поединки, один на один или стенка на стенку. Я же тихонько сидел в уголке и, стараясь не отсвечивать, слушал во все уши.
