моя догадка, судя по тому, если я не буду отвечать на вопросы. Это ведь не просто интерес, а предметный допрос, чтобы понять можно ли меня оставлять или нет.
— Ты смышлен…и есть задатки война — мне такие нужны. Что на это скажешь?
— Есть время подумать?
— Нет. Ты уже целую седмицу с нами. Времени у тебя было достаточно. Ответ либо сейчас, либо уходи.
— Что ж…тогда я согласен, — кивком подтвердил свои слова, все же немного подумав. Все-таки он был отчасти прав, и ответ у меня уже был заготовлен заранее.
— Тогда бегом работать, — внезапно голос его стал строгим. — Тунеядцев, как ты уже слышал, тут не терпят и каждый должен добыть свой кусок хлеба. Тимотиос тебе все расскажет подробнее, — ухмыльнулся он еще раз, и ничего не сказав более, ушел.
* * *
Быстрый и точный кивок Рурка дал понять разведчику, что он овладел вниманием своего командира.
— Около двадцати голов, — он по привычке облизнул свои обветренные губы.
— Что делают?
— Часть пьют, часть девок портят. Потом меняются.
— Опоздали, — выдохнул с досадой Рурк. — Ладно, работаем с тем, что есть. Сколько?
— Голов двадцать.
— Хорошо. Выдвигаемся, — отдал он приказ, на мой взгляд, как-то беспечно, но не стоило обманываться его внешней мимикой, ибо глаза не смогли скрыть, что являла собой мысль в нем.
Мы были отрядом наемников, которых могли нанять, как бы это не звучало, для любой работы, где требуются наемники. Сейчас наша задача была в том, чтобы зачищать определенный округ от разбойников. То есть то, что я сделал ранее — только теперь за это мне платили и, к тому же, я был, как я сам полагал, добрым в этой истории. Благим ведь делом занимаемся. К тому же, плюс ко всему меня снабжали всем необходимым: еда, вода, одежда, костер — о большем и мечтать сложно. Мне как-то говорили, что после университета первая работа будет настоящим рабством, а уже после, как наберешься опыта, можно будет помышлять чем-то годным. Кажется, я исполнил это слишком буквально. Но, пожалуй, самое главное в сие бытие — действия мои не приводили к горьким угрызениям своего внутреннего я.
Отряд численностью в семнадцать человек — вообще нас двадцать три, но кто-то должен сторожить пожитки, — выдвинулся выполнять свою работу. Подступ деревни достигли быстро, благо, учитывая состояние плохих, мы не нуждались в подкрадывании, а шли себе вполне быстрым шагом.
— Да тут дел-то, — произнес Тимотиос, когда увидел происходящее.
Враги были пьяны, выразиться бы точнее, в зюзю, что кое-как стояли на ногах.
— Какое жалкое зрелище, — донеслось справа от меня, а на лицах большинства отразилось презрение и отвращение.
— Никому не расслабляться, — только Рурк был по-прежнему собран. — Вы ведь не хотите помереть из-за глупости. Разделиться на две группы. Тимотиус, иди в тыл. Никого не упустить.
Повинуясь приказу, я, оказавшийся во второй группе, ринулся, как и было приказано, в тыл, огибая небольшую деревушку. Со вступления в отряд отношение Тимотиоса, если и не стало благосклонным, то хоть немного изменилось ко мне в лучшую сторону, видя, что я не такой, какой был в его изначальном представлении. Тем более, я открыл для себя, что постоянная работа помогала мне бороться с хандрой. Но каждый день наступала ночь, а вместе с ней период перед сном, когда лежишь съедаемый одной мыслью, помноженной на тысячу, называемой «а если бы…». Но, как бы человек не был занят мыслями, утомляемость тела, в конце концов, побеждала, и сон брал свое. Вот только и сон приносил свои ужасы, и лишь только с приходом утра и новой работой приходило временное успокоение. Поэтому все, что я мог твердить самому себе — это терпение, ибо все проходит, и это пройдет. По крайней мере, я на это надеюсь.
По дороге видели мертвые тела местных мужчин, а из некоторых домов доносились крики насилуемых женщин. Хотелось сорваться с места и вырвать всем им кадыки, но контролем остудил кровь и немного пришел в сознание. Сейчас, да и вообще никогда, не время выпускать зверя. Он натворил слишком много, чтобы быть достойным взаперти.
Увидев, как первая половина уже приступила к делу, мы не замедлили с ожиданием и словно вода начали просачиваться меж домов и вылавливать сначала одиночек. Первым я встретил на своем пути одного отколовшегося от их кутежа, дабы опорожнить содержимое своего пузыря. Хотел сделать работу быстро, только вот он настолько сильно возился со своими штанами, что мы с пару парней, один из которых был Колпак, так и замерли ожидая, справиться ли он, иль нет. Странное зрелище со стороны: стоит мужичок, пытается помочиться, а в тени прячутся его убийцы и ожидают, сумеет ли он. Своеобразное такое милосердие для уже мертвеца — или скорее та самая загадочная мужская пытливость в абсурдной ситуации. В итоге, не справившись с завязью, он под отборнейшую брань, которую я только слышал, увлажнил штаны. Разочарованный вздох; быстрое движение руки и кинжал торчит из его глотки; прыскает артериальная кровь. Закончив работу наружным, пришла пора приступать к внутренним. Принял визуальные сигналы и глухим движением медленно отворил дверь одного из домов. В уши ударили звуки похоти. Еще раз, обменявшись сигналами, одним движением ворвались внутрь, взяв врасплох лиходеев. Только вот эти, к нашему большому удивлению и сожалению, были не пьяны, поэтому справившись с первой растерянностью, они встретили нас сопротивлением. Завязалась драка. Нас трое, их пятеро. На момент мне показалось, что разведка сработала скверно, но не было времени и возможности развивать эту мысль далее. Лязг металла; полуголые и крикливые девушки выбегают наружу; летит и трещит мебель и все, что попадает под руку дерущихся; топот тяжелых мужских ног о деревянные полы добавляет вакханалии своих причуд. Делаю маневр — первый пал, держась за, разрезанное вдоль, лицо. Резкий поворот, одновременно с этим левой рукой подхватываю рядом оказавшийся табурет и запускаю его, опрокидывая с ног другого. Делаю шаг к нему, но получаю удар в спину. Благо неприятность пришла вдоль и кончиком, от чего был всего лишь порез. И все же, даже при таком конфузе, я не стал прибегать к своим способностям, сохраняя свою обычность. Спина почувствовала влагу, и прикосновение одежды обжигало. Неприятно, но в горячности боя это сразу же забылось. Наши мечи не успели скреститься, как тут, откуда не возьмись, с криком во всю глотку, горизонтально летит Колпак и сносит моего, казалось бы, оппонента. Они катятся куда-то в сторону. Мысль одна за другой пролетают в голове: «если он тут, а их было
