Мария и ее подруги за деньги позволяют использовать свое тело, за что их презирают.
Мила и такие как она за те же деньги, воплощенные в квартире, машине, даче, позволяют использовать себя целиком, свое время, душу, разум, матку, и это считается вполне нормальным.
Наверняка она обо мне и не вспоминает.
А вот Мария должна вспоминать, если жива — ведь как же так, пообещал безопасность и в результате пропал.
— Воды? — меня толкнули в плечо, и я сообразил, что Эрик протягивает бутылку. — Разрешили по глотку.
Я кивнул.
Теплая вода с мерзким привкусом пластика показалась слаще кваса, так что удержаться на одном глотке было сложно.
— Спасибо, — я передалбутылку дальше, Сычу.
Мария — единственная, кому я могу помочь за те немногие часы жизни, что у меня остались. Значит надо ее отыскать, вытащить из лап дрищей, Цзяня, да хоть черта лысого с бакенбардами, если понадобится, и доставить поближе к транспортной зоне… а там уж хоть трава не расти.
И еще — очень не хотелось бы, чтобы пострадали другие, когда со мной это случится. Надеюсь, у меня будет несколько секунд, отбежать в сторону, чтобы соратники, когда разум мой испарится, имели возможность без помех расстрелять меня.
Или рассказать им сейчас?
Но при одной мысли о том, чтобы признаться, меня охватил сильнейший страх, зубы застучали, мышцы скрючило холодной судорогой. Нет, в этом случае все перепугаются, меня свяжут, и я превращусь из полезного бойца в обузу, препятствие, мертвый груз.
— Глянем, что снаружи, — Ингвар поднялся. — Может быть, отродья троллей убрались? Сыч, проверь.
Индеец кивнул, выскользнул в трещину, и через мгновение он лежал на песке, вращал головой.
— Чисто, — произнес Сыч.
— Эрик — за ним, за углы выглянуть, — приказал норвежец, и финн выскочил наружу, они разбежались в разные стороны.
— Чисто! — донеслось справа, и тут же эхом повторили слева: — Чисто!
Либо дрищи на самом деле ушли, либо засели в песке, укрывшись черными пятнами. Последние мы обнаружим конечно, но только те, что окажутся прямо на нашем пути, на прочесывание окрестностей у нас возможностей нет.
В общем вся надежда на то, что вражеским диверсантам мы не очень интересны, не ради нас они сюда пришли.
Небо дышало жаром, два солнца казались глазами исполинского чудовища, смотревшего на нас с высоты. Кубы продолжали соревноваться, кто засветится ярче и мерзотнее, периметр полигона горел янтарной стеной, знойный ветер шуршал песчинками и трогал нас за физиономии.
— Чего делать будем? — спросил Эрик. — До части?
— Нет, — возразил я. — Девчонки.
— Ух, да их сожрали давно, — финн махнул рукой. — Только сначала воспользовались. Длинными и чешуйчатыми дрищевыми хе…
— Я тебе воспользуюсь! — прорычал Вася.
— Надо узнать, что с ними, — сказал Ингвар. — Сыч, там же должны остаться следы. Можешь посмотреть?
— Если не затоптали, — индеец вытер пот с круглого лица. — Надо попробовать.
И мы двинулись к башне, из которой нас не так давно выгнали.
Меня и Фейсала Ингвар загнал внутрь, приглядывать за коридором на случай, если дрищи там еще остались. Мы улеглись на пол, выставив автоматы, и тут голова у меня закружилась опять, так сильно, что задрожали пальцы… нет, нет, только не сейчас, у меня еще есть дело!
Вот найдем девчонок, и тогда можно и с ума сойти.
Болезнь словно услышала мои мысли и отступила, оставив меня слабым и трясущимся, но в здравом рассудке.
— Ходит и ходит, — комментировал снаружи Эрик, давая нам понять, что происходит. — Песок нюхает. Еще можно на вкус попробовать. Да, прямо языком по раскаленной дюне. Объедение.
От последнего слова в животе у меня забурчало, я вспомнил, что ел неведомо когда. Интересно, если не кормить тело, то может быть получившийся из меня безумец окажется не таким сильным?
— Вот след, — донесся голос Сыча. — Женская обувь, не только берцы.
Сердце у меня затрепетало — ну слава богу, уж лучше Цзянь и его банда, чем дрищи. Последних не одолеть, даже не угнаться за ними по пескам, если они наложат лапы на Марию и ее подруг, ну а с сектантами мы повоюем.
— Вперед, братаны, чего мы ждем? — тут же вылез Вася.
— Как тебе сказать… — протянул Ингвар. — Фейсал, Иван — вылезайте!
Мы выбрались наружу, и я понял, что вызвало сомнения не только у нашего командира, ну а практически у всех: найденная Сычом цепочка следов вела прямиком на юг, в полыхающий разноцветный ад.
— И чего? Какие варианты? — сдаваться Вася не собирался. — Я один пойду, если надо!
— Вдвоем, — я встал рядом с ним.
— Совсем с ума сошли? — Эрик покачал головой. — Давай уже к нашим! Там вода и еда! Там безопасность!
— Видит Аллах, рисковать собой ради женщин, существ глупых и бесполезных… — протянул Хамид, а потом неожиданно улыбнулся, и улыбка эта изменила его мрачное лицо. — Но я все же с вами. Не спрашивайте — почему.
— Без меня вы не дойдете, — сообщил Сыч. — Поэтому вы со мной, а не наоборот.
— Безумцы, полные безумцы! — Фейсал вскинул руки. — Но я не могу оставить братьев. Раз уж вместе, то до конца вместе.
— Тогда пошли, — Ингвар кивнул. — Кто не хочет, может сидеть тут или пойти в часть. Прямиком вдоль забора, ну а там как повезет.
Желающих не нашлось, даже Эрик ничего не сказал, хоть и скривил бледную финскую морду.
* * *
Мы окунулись в свечение, как в стоячую волну, один куб оказался справа, другой слева, но оба тут же потерялись из виду. Остался слепящий огонь со всех сторон, жара, темные фигуры соратников и полоска серого, обесцвеченного песка под ногами, по которому и тянулись следы.
Если Сыч хотел мира мертвых предков, то вот он, во всей красе.
Невозможно было сказать, быстро мы идем или медленно, звуков тут тоже не было, я не слышал даже своего дыхания. Но зато я понимал, что если безумие накроет меня тут, то достаточно рвануть в сторону, побежать вслепую, и никто меня никогда не отыщет.
И от этого на душе немного легчало — хотя бы за соратников беспокоиться не нужно.
— Цзянь явно сошел с ума, — голос Эрика прозвучал искаженно, гулко и глухо, словно он говорил в ведро.
Вряд ли, скорее наш китаец очень торопился, но вот куда и зачем?
И еще интересный вопрос — как комотделения выбирал направление, у него-то путеводной нити в виде отпечатков на песке не было? Конечно у него мог заваляться компас. Рядовым бойцам при такой службе такой прибор без особой надобности, да и офицерам тоже, но мало ли.
Хотя работал ли компас в таких условиях? Или Цзянь пользовался чем-то другим?
— Стоп, — сказал Сыч, и мы остановились.
Свечение вокруг нас двигалось как туман, в нем проглядывало нечто похожее на столбы или стволы толщиной с автомобиль, по ним скользили блики, вниз летели полыхающие листья или чешуйки, и в голову лез образ стоящего на множестве ног монстра, под брюхом у которого мы шагаем…
— Смотреть вниз! — скомандовал Ингвар, и мы послушно уставились в песок.
К большому удивлению, я обнаружил там собственную тень — так что, источник свечения чуть сзади и сверху? Тень задвигалась, поползла вправо как стрелка часов, и я невольно подобрался, мышцы шеи свело от напряжения — что-то перемещалось совсем рядом, я ощущал затылком слабое горячее дуновение, и зверски хотелось оглянуться.
Потом все исчезло, и движение воздуха, и тень, и колыхание вокруг.
— Дальше, — произнес Сыч, и мы пошли.
В какой-то момент буквально уперлись в очередной куб, свечение окрасилось малиновым, затем перед нами встала черная стена. Следы повернули, и мы вместе с ними, и хранилище осталось слева, затем позади, растворилось в заново побелевшем сиянии.
— Стоп, — вновь произнес Сыч, и тут что-то случилось у меня с головой.
Нет, я не перестал соображать под воздействием бешенства, как было не так давно. Скорее наоборот, мои мысли стали кристально ясными, но слишком огромными, чтобы их можно было ухватить, каждая обрела такую многомерность, что я мог крутить ее туда-сюда, будто снежинку размером с кулак, любуясь узором, переливом цвета и света.
