class="p1">— Поспи, Логин, — мягко сказала богиня, проведя ладонью по моим волосам. — Тебе необходимо поспать.
— Страшно… — поднял я полные тоски глаза на нее. — Я боюсь закрывать глаза… В конце концов, я однажды уже умудрился не спать больше шестидесяти тысячелетий…
— И после этого вынужден был пять лет восстанавливать нарушенную психику под руководством Царя Драконов, только чтобы не кидаться на прохожих, — укорила меня Ладора. — Не бойся, я побуду с тобой, — сказала она и спустилась с бревна на землю, где уселась на колени, как садятся японцы в традиционных домах с выстланными татами полами. Затем она отодвинула то бревно, на котором я лежал в сторону и уложила мою голову себе на колени.
— Тебе же нехорошо от прикосновений ко мне? — задал я вопрос, глядя на то, как она сразу «потухла».
— Ничего, — мягко улыбнулась она, запуская руку мне в волосы. — Не думай об этом. Просто поспи. Я посторожу твой сон.
— Как знаешь, — вздохнул я. В конце концов она — взрослая девочка, богиня. Сама знает, что и как. Сама решает что делать, а что нет. А я и правда устал. Очень устал. И очень хочу спать.
Я расслабился и закрыл глаза, отдаваясь приятным ощущениям тепла под щекой и нежных прикосновений пальцев к коже головы. Не прошло и пары минут, как мое сознание погрузилось в глубокий и спокойный сон…
Я снова кружился в танце с Нриетой под песню Чижа в бальном зале основной базы нашего отряда.
Молодая, яркая Баньши улыбалась в моих руках…
Я смотрел в ее белые, но от того не менее красивые глаза и от чего-то чувствовал на душе горечь.
— Прости, — сами собой вымолвили мои губы.
— За что? — все с той же улыбкой спросила она.
— За то, что не спас. За то, что ты умерла, — сказал я виновато.
— Ты и не мог спасти, — ласково ответила она. — Как бы силен ты ни был и как бы силен ни стал, ты никогда не сможешь спасти всех. Всех невозможно спасти.
— Но ведь кого-то мог? Если бы не скрывал своей силы…
— Не в этот раз, — отрицательно покачала головой Нриета. — Ты ведь сам это знаешь…
— Но как же так…
— Отец ведь тебе говорил. Вспомни.
— Что он мне говорил? — наморщил лоб я, напрягая память.
— Смерть — не конец пути. Просто пересадка с поезда на поезд. Бывает, что на одном поезде ты едешь долго, целые дни и недели, а бывает, что проезжаешь всего одну остановку. Что в этом плохого? Ведь, чтобы добраться до цели, эту остановку проехать необходимо. Бывает, что ты едешь свободно, с удобствами и приятным попутчиком, но бывает, что вся поездка сплошное мучение: душно, жарко, тесно, люди чуть ли не на головах друг у друга стоят, а если еще и недомогание какое… Ждешь остановки, словно избавления, словно наивысшего счастья…
—…а бывает встречаешь человека, который успевает стать тебе близок. Но на своей остановке ты выходишь, а он едет дальше. Или наоборот… Помню. У него вообще своеобразное отношение к смерти.
— Вот видишь? Так зачем извиняться? Зачем себя мучить? — светло улыбнулась она. — Танцуй же, пока звучит музыка!
— Но ведь скоро она закончится, — грустно сказал я, прислушиваясь к знакомым звукам.
— Это значит, что нужно портить танец? — удивилась она. — Радуйся, что в нашей жизни она вообще звучала. Тем дороже память о ней! — рассмеялась она. — Как он говорил про двух людей смотрящих на одно поле?
— Один смотрит на цветы и пчел. Он видит их все больше и больше, они все красивее и красивее…
— А другой на том же поле смотрит на коровьи лепешки и мух, откладывающих в них личинки. И видит их все больше и больше, не замечая цветов, растущих на том же поле…
— Кто на что направляет внимание, тот то к себе и притягивает! — с той же улыбкой закончила она фразу. — Так что заткнись и танцуй, Док! — крикнула она и повела в танце…
Но музыка кончилась. И снова полезли паразиты. Снова была боль, снова был страх. Снова были волны, захлестывающие с головой. Потом пришла ярость и распахнулось Инферно, пожирая тела тех, кто не успел «лопнуть»…
А потом была просто пустыня и воткнутый в каменистую землю меч, как крест над безымянной могилой. Я стою перед ним на коленях, щемящая тоска сжимает сердце, и по щекам моим катятся слезы. В голове ни одной мысли, пусто и гулко.
Глаза мои распахнулись. Небо над головой уже светлело — скоро из-за горизонта покажется солнце и начнется день.
Я повернул голову и в ужасе вскочил с места: Ладора лежала на земле, словно мертвая. А из правого кулака моего торчал на всю свою длину коготь…
* * *
Я бросился к телу и поспешил проверить пульс у нее на шее, предворительно втянув коготь. Слава Творцу, пульс прощупывался, хоть и очень-очень слабый.
Я тут же отпрыгнул от тела богини и бросился к роднику, набрать пригоршню холодной воды. Вернулся и плеснул Ладоре на лицо.
Ресницы ее задрожали, к коже быстро возвращался здоровый цвет. Глаза распахнулись и богиня выгнулась дугой, хватая ртом воздух. Из груди ее вырвался протяжный стон-рык, пальцы судорожно скребущих по земле рук оставили глубокие борозды в земле. В магическом плане она сияла сейчас вернувшейся к ней божественной силой, словно Солнце.
Тело ее опало, руки расслабились, пальцы отпустили содранный дерн. Она часто и запаленно дышала, невидящим взглядом уставясь в небо. Время от времени ее сотрясала дрожь.
— Ладора, ты как? В порядке? — обеспокоенно спросил ее я. Она не ответила, но перевела слегка мутный взгляд на меня, все также тяжело и часто дыша. Потом облизнула губы и улыбнулась.
— Логин… Как спалось? — спросила она и потянулась.
— Лучше, — уклончиво ответил я, не вдаваясь в подробности. — Ты-то как себя чувствуешь? Когда я проснулся, ты без сознания лежала и почти не дышала.
— Хорошо себя чувствую, — снова потянулась она. — Ладно, не переживай, теперь уже все в порядке, — одним плавным движением поднялась на ноги богиня и оправила платье, с которого мгновенно исчез налипший мелкий мусор и вообще любой намек на грязь. Удобно, блин! Аж завидно стало. — Ты бы поспешил, — глянула она на небо. — Анисья уже завтрак приготовила, а то голодным останешься.
— Спасибо тебе, — смущенно сказал я, отведя взгляд и почесав в затылке. — За помощь. За то, что выслушала…
— Не за что, Логин, — недослушав ответила она. — На то и нужны друзья. Не переживай ты так, со мной все в порядке. Лучше и быть не может.
— Как тут не переживать, — вырвалось у меня. — Я ж тебя чуть не убил во сне! — и продемонстрировал свой коготь, выщелкнув его. — Стоило мне только дернуться раз, и одной богиней в этом мире стало бы меньше!
— Но ведь не дернулся? — совсем не так уверенно, как до этого сказала она.
— Может и дернулся, — нахмурился я. — Только повезло, что не попал. Ведь на меня снова полчища паразитов накатывали, и во сне я дрался, как бешенный.
— Хорошо то, что хорошо кончается, — несмело улыбнулась она, с трудом отрывая взгляд от моего когтя, все еще торчащего из руки.
— Хорошо, конечно, — остыл я также быстро, как и вспыхнул. Щелкнул когтем обратно. — Но давай пока больше рисковать не будем? А то ко мне точно имя Убийца Богов приклеется. Не говоря уж об огромном камне на совести.
— Хорошо, Логин, — ответила Ладора. Теперь это снова была мудрая и прекрасная богиня, в совершенстве владеющая собой. Больше не было и следа от испуга, также как и от странной, по-кошачьи довольной улыбки.
— Еще раз, спасибо тебе, Ладора, — на полном серьезе, глядя прямо в глаза, сказал я. — Это действительно было очень важно для меня.
— Пожалуйста, Логин, — мягко улыбнулась она и исчезла в луче света.
Впервые я видел такое. Раньше она уходила пешком и исчезала где-то вне зоны видимости. Что могу сказать? Красиво. Очень красиво.
После той ночи кошмары меня не оставили. Наивно было бы полагать, что оставят. Они стали разнообразнее. Вернулись многие старые, казалось забытые, такие как пентаграммы Прорыва, подземелья полные упырей, падение Стены под напором хаосоподобного нечто, полчища тварей, прорывающиеся внутрь замка Руан, орды демонов, горящая кожа, взрывающийся в руках камень, обваливающийся потолок подземной реки, автоматические пулеметы железного зала, безжалостный меч дочери Акисато, Солос…
Кошмары приходили, но я хотя бы больше не боялся закрывать глаза. Правда почти каждый раз просыпался
