— Тебе ещё повезло, — говорит Дед под общий хохот, — я б тебя, идиота, вообще убил.
А на четвёртый день ко мне неожиданно приходит посетитель.
* * *
— Олег Петрович, — в голос я постарался вложить всё своё радушие, — здравствуйте! Какими судьбами? Чем простой советский писатель заслужил честь посещения таким важным человеком?
— Евстигнеев, прекратите кривляться, — важняк буквально скривился, когда услышал моё приветствие.
Потом он обвёл взглядом палату и обратился к моим собратьям по несчастью:
— Товарищи, мне нужно поговорить с Фёдором Михайловичем с глазу на глазу. Очень вас прошу, — слова эти Фёдоров сопроводил корочкой, так что все остальные бедолаги, покряхтывая, медленно встают со своих скрипучих кроватей и с сочувствующими взглядами выходят в коридор.
Оттуда тут же раздаётся голос Деда
— Мишка, Захар Силыч ещё не слышал, как ты своей головой дурной телевизор угробил! Давай, рассказывай моему фронтовому другу… — что там ответил Михаил, я не услышал так как Фёдоров закрыл дверь.
— От лица органов внутренних дел приношу вам благодарность, Фёдор Михайлович, — сказал Фёдоров.
— Вот как! — удивился я и уточнил, — и в честь чего благодарность. Притом не от вас лично, а аж от лица всех органов?
— Благодаря вашей помощи мы задержали возможного подозреваемого.
— Это как? — не понимающе спросил я, — не помню за собой такого.
— Ну как же, Фёдор Михайлович. Задержанный в вашем номере и ранее судимый Голубев Иван Владимирович, тысяча девятьсот тридцать пятого рождения. Судя по всему, Голубев знал, к кому в номер он лез. Если говорить начистоту, то вы, Фёдор Михайлович, в Ялте, да и вообще в Крыму намного больше известны, как раз таки как очень ловкий и успешный карточный игрок, а не как писатель. А учитывая ваши же слова, которые вполне могут быть правдой, — заметив мой непонимающий взгляд, он пояснил, — я про то, что следить нужно не за самими жертвами, а за, скажем так окружением и обслуживающим персоналом. Сейчас мы как раз ищем наводчика из числа работников гостиницы, где вы остановились.
— Не обижайтесь Иван Владимирович, но туфта всё это, — устало проговорил я. — Этот, как там его, Голубев, совершенно не произвёл впечатление человека, который способен совершить убийство. Вы же сами говорили, что предыдущие жертвы были застрелены с близкого расстояния. И, если я правильно помню фотографии, то все застрелены выстрелами в голову. Там работали профессионалы, а тут простой воришка.
— Когда товарищ Белогорский выдвинул это предположение, то и у меня, и у Болотина были те же сомнения. Но вот что интересно, — Фёдоров подошёл к окну, настежь открыл его и, воровато оглядевшись, достал сигареты.
Ай-ай-ай, ну как не стыдно, товарищ Следователь по особо важным делам!
Впрочем, я тут же присоединился к нему, уютно рассевшись на широком подоконнике.
Выпустив сизую струю дыма, Фёдоров продолжил.
— Вот что интересно, Фёдор Михайлович, за месяц до вашего заселения в эту гостиницу в неё устроилась работать некто Голубева Лариса Викторовна. Угадаете, чья она родственница?
— Да что тут гадать? Жена?
— Сестра, сводная. Сегодня её смена, но придя на работу утром, она несколько часов назад вышла из гостиницы и больше на рабочем месте не появлялась. И последний раз её видели, как раз когда она заканчивала убирать этот этаж. Не находите, что это уж слишком большое совпадение.
— Вы хотите сказать, что эта Лариса сообщила своему брату, где находится мой номер, и проверила, что он пустой?
— Да, — коротко ответил Фёдоров.
— А потом она сделала ноги?
— Можно сказать и так.
— И всё равно я уверен, что это совпадение. Голубев — простой воришка. Неужели вы, с вашим опытом не видите, что тут всё шито белыми нитками?
— Вы знаете, Фёдор Михайлович, в моей практике было уже достаточно случаев, когда вот такое, очень кровавое и сложное дело в результате распутывалось буквально за пять минут. Преступники тоже люди, не стоит считать каждого из них криминальным гением, по типу профессора Мориарти. Все совершают ошибки. Тем более что Голубев пока что подозреваемый. Следователь Белогорский поехал осматривать его жилище, а потом проведёт допрос в больнице.
— И там, и там Белогорский? — удивился я, — а как же ваш третий, Болотин?
— Очень не вовремя слёг с отравлением, — вздохнул Фёдоров, — так что приходится товарищу Белогорскому одному отдуваться.
— Домой к Голубеву он хоть с ордером поехал? — спросил я.
— Конечно. А с чем ваш вопрос связан? — Фёдоров выглядел удивлённым.
— Да ваш коллега, когда оказался в моём номере, пытался чуть ли не обыск учинить. Без ордера.
— Не думаю, что всё было так, как вы рассказываете, Фёдор Михайлович, — товарищ Белогорский опытный следователь и знает все процедуры.
— Не буду спорить. А где сейчас этот Голубев?
— Он под охраной в больнице. Вы здорово его приголубили, так что у Голубева закрытая черепно-мозговая травма и перелом основания черепа.
— Да уж, я действительно перестарался. Но это была самооборона. Он залез ко мне в номер и напал на меня.
— Фёдор Михайлович, — укоризненно начал Фёдоров, — ну что вы как, право слово! Вас никто ни в чём не обвиняет. Наоборот! Вы поступили очень мужественно. Я в любом случае буду ходатайствовать о вашем награждении. Как минимум почётную грамоту вы уже заработали, а если всё подтвердится и Голубев действительно окажется тем, кто нам нужен, то и медаль.
В это время в коридоре раздался какой-то шум, и в палату буквально вбежал милиционер, судя по погонам, лейтенант.
— Товарищ подполковник, — ага, вот, значит, в каком звании мой собеседник, — у нас ЧП.
Лейтенант выразительно посмотрел на меня, но Фёдоров сказал:
— Докладывайте, Семёнов, товарищ Евстигнеев в курсе расследования.
— Подозреваемый, Голубев, умер. Остановка сердца.
— Как умер? Когда? — ахнул Фёдоров.
— Товарищ Белогорский приехал его допрашивать, а тот буквально через минуту захрипел и потерял сознание. И всё.
— А Белогорский что, успел уже провести обыск у Голубева?
— Да, товарищ подполковник. И он просил передать, что он нашёл там улики. Не просто важные, а железобетонные.
— Вот видите, Фёдор Михайлович, — обратился ко мне Фёдоров, — же вам говорил. Я к вам ещё зайду, а сейчас, простите, дела… Семёнов, поехали. Заключение о смерти Голубева уже сделали?
Последние слова до меня донеслись уже из коридора.
Ну и дела! Вот только я всё равно не верю, что этот теперь уже мёртвый воришка и есть убийца шулеров. Нет, тут что-то не то!
Глава 24
— Бездарь! Ничтожество! Слюнтяй!
Белогорская мерила шагами гостиничный номер, осыпая мужа ругательствами, словно пощёчинами.
Двухкомнатный полулюкс был одним из лучших в ведомственной гостинице, но Ирину он не устраивал. За последние годы она привыкла к другим стандартам, за которыми прокурор устал тянуться.
Так и этот номер, ради которого пришлось дополнительно «отблагодарить» гостиничное руководство, ничуть не смущавшееся прокурорских погон, был очередной причиной для постоянных упрёков.
Но сейчас супругу вывело из себя не это.
Юрий Белогорский сидел на диване, привычно принимая слова жены молча, и только болезненно морщился, когда особо хлёсткая фраза достигала цели.
— Я всё осмотрел, — процедил он сквозь зубы. — Ты уверена, что это именно Евстигнеев у тебя перстень выиграл?
— Чего? — Ирина замерла и прищурилась, уставившись на мужа.
— Да он беден, как церковная мышь! — ответил прокурор, — у него в номере в заначке двести рублей лежало. Двести! Будет удачливый игрок такую сумму прятать? Если тебе верить, он там весь лайнер обыграл. Ну и где его миллионы?
Каждое слово давалось Белогорскому всё легче и легче. Внутри у него росло раздражение. Прокурор знал, что эта командировка будет трудной, и изо всех сил пытался не брать с собой жену.
