на которой я двигался, была банально выше возможностей их восприятия, а каждый удар для обычных человеческих тел становился подобен столкновению с несущейся машиной.
Оба, и маг дерева Ресфали, и маг яда Экандуга, разлетелись в стороны, сопровождаемые кровавыми шлейфами. И, даже если они остались живы, в сражении поучаствовать им уже не удастся.
Следующей моей целью стал одарённый второй ступени, стоявший чуть впереди в проходе между клетками. Непонятно, для чего он там ошивался и чего ждал. Но после того, как его череп лопнул подобно перезрелому арбузу, забрызгав мне грудь и лицо мозгами и кровью, это перестало быть важно.
К сожалению, ещё кого-то мне прикончить не дали. Прямо из земли под моими ногами выстрелил вверх толстенный корень. И мне потребовалось немало усилий, чтобы увернуться от этой атаки, не получив повреждений, кроме в очередной раз начавших рваться мышц.
Сила четвёртой ступени всё-таки находилась на совершенно ином уровне по сравнению с третьей. И, что хуже всего, реакция Лариата, судя по скорости движения корней, начавших преследовать меня подобно змеям, вполне могла поспевать за мной.
Более того, спустя пару секунд я увидел, что силуэты статной дамы из Экандуга, устремившейся ко мне. И скорость, на которой она двигалась, совершенно точно была невозможна для обычных человеческих тел, какие по идее должны были быть у владельцев стихийного Дара.
Насколько я слышал от Эллисы, начиная с четвёртой ступени одарённые получали возможность использовать свой Дар значительно разнообразнее. В результате чего вроде как можно было даже нивелировать качественное различие между стихийным и физическим типами.
Я мог более-менее понять, как это работало на примере Тириана. В бою он использовал своё исцеление для того, чтобы иметь возможность двигаться на пределе возможностей тела и даже выходить за эти пределы, “перелечивая” себя сверх допустимого. Вероятно, и другие одарённые могли делать что-то похожее, учитывая специфику своей магии.
Однако это было всё, что я понял из сбивчивых и туманных объяснений безумного доктора. А в клане Тизен не осталось никого на четвёртой ступени, так что объяснить мне в подробностях, как это работало, тоже никто не смог. И теперь, похоже, мне придётся выяснять это на собственной шкуре.
Вот только сразу вступать в бой против четвёртых ступеней я не собирался.
После того, как я убил стольких, скольких смог, моей следующей целью стали поглотители. Теперь, оказавшись непосредственно в зверинце, я мог сосчитать их точнее и третьих эволюций тут оказалось двадцать три штуки.
В отличие от тех, что содержались в зоопарке Ресфали, эти в большинстве своём не отличались каким-то особо экстравагантным внешним видом. Где-то половина тварей и вовсе мало чем отличалась от, пусть сильно искажённых и деформированных, но людей. Там, где княжеский клан брал качество экспонатов, Экандуга, похоже, решили взять количеством.
Однако мне на внешность поглотителей было совершенно наплевать. Для меня были важны только из “сердца”, и внешность тварей на них слабо влияла. Так что неразборчивость создателей этого зверинца была для меня настоящим подарком.
И ещё одним бонусом было то, что, в отличие от третьих эволюций в зоопарке Ресфали, тут эти ребятки содержались не в стеклянных коробах. Поглотители тут содержались в клетках из толстенных стальных прутов, а в относительно безобидном состоянии их оставляли металлические цепи, плотно обмотанные вокруг их тел.
Ну, и ещё непонятная, в моих глазах чуть подсвеченная алым жидкость, текущая по длинным трубкам, продетым сквозь звенья цепей и через множество катетеров вводимая в тела поглотителей тоже явно играла в удержании тварей не последнюю роль.
В голову пришла крайне неприятная мысль о том, что, если меня поймают, то я вполне могу оказаться ровно в такой же клетке, закованный в цепи и с непонятной отравой, поступающей через иглы в моё тело. Скорее всего я даже стану лучшим экспонатом этой коллекции.
Задача прикончить всех восьмерых оставшихся в зверинце людей тут же обрела дополнительную мотивацию.
Залетел в ближайшую клетку. К счастью, промежутки между прутьями были достаточно широкими, чтобы я смог сделать это без особого труда. После чего заскочил на спину четырёхметрового поглотителя и пробил обеими руками пульсирующий нарост у него на плече.
В ту же секунду меня по пояс окатило какой-то едкой желчью, от которой моя кожа начала дымиться и дико зудеть, а одежда — дымиться и плавиться. К счастью, это того стоило и в моих пальцах оказалось зажато по “сердцу”.
Правда, сразу сожрать их мне не дали, пришлось прыгать вверх, уворачиваясь от проникших в клетку корней. А следом я, уже давно стянувший противогаз, учуял знакомый сладковатый запах смертельного яда Экандуга.
И на этот раз плотность этого яда в воздухе оказалась такой, что я смог даже увидеть исходящее от ядовитого облака свечение энергии. Похоже, создали эту ядовитую магию стремительно приближающаяся четвёртая ступень.
Однако, неожиданно, мощность их магии стала для меня крайне выгодна. Теперь я мог увидеть, где в окружающем воздухе меньше отравы — и направиться туда.
Скорость ядовитых облаков, что они контролировали, тоже была куда выше, чем я помнил по противостоянию с третьими ступенями во время нападения на поместье Тизен. Но этого преимущества оказалось достаточно, чтобы я смог, выскочив из клетки и оттолкнувшись от её крыши, рвануть вбок, на пару секунд выныривая из ядовитого облака.
А тогда уже стало возможно закинуть в рот оба “сердца”, у третьей эволюции бывших размером с небольшие абрикосы, и быстро-быстро разжевать.
Воспоминание о “сердце” четвёртой эволюции, что я сожрал последним, оставило у меня неприятное послевкусие. Содержавшаяся в нём СИЛА была слишком большой для меня и, если бы не то, что эта СИЛА меня параллельно лечила, я бы отбросил коньки банально от того, что моё тело разорвало бы изнутри.
Однако “сердца” третьей эволюции для меня были идеальны по количеству наполнявшей их СИЛЫ. И я бы даже с восторгом поприветствовал это чувство переполнявшей тело мощи.
Если бы не вновь появившаяся боль от перестройки организма. После того, что случилось с моими глазами я уже понял, что это неизбежно. Но до последнего надеялся, что всё-таки случится некое чудо и мои метаморфозы остановятся просто на белых глазах слепца и заострившихся ногтях.
Чуда не произошло. Более того, я с первой же секунды понял, что масштаб изменений, которым я подвергнусь на этот раз, будет несравним со всем, что я испытывал до сих пор. И, вероятно, идея о том, что я смогу одновременно сражаться и жрать “сердца”, была одной из самых больших ошибок в моей жизни.
Отвратительный писк миллиарда
