комаров наполнил уши.
В нос ударил запах моей собственной крови вперемешку с адской смесью из ароматов какой-то тухлятины, гноя, перебродившего пота, серы, тухлых яиц и ещё множества самых мерзких запахов, что я только мог и не мог придумать.
Едва ли не худший коктейль вкусов взорвался на языке.
Кожу будто содрали с тела по живому и, набив металлическими опилками, тлеющими углями и целым роем агрессивных муравьёв, натянули обратно.
Дичайшая боль пронзила каждую кость, сковала каждую мышцу.
Лёгкие будто наполнились водой, сердце сошло с ума, то останавливаясь, то пускаясь в бешенный галоп, желудок взбунтовался, заставив меня опустошить его содержимое.
К этому моменту я уже потерял какую-либо возможность сопротивляться. Единственное, что я мог хотя бы понять — это то, что я рухнул на пол и теперь стоял на четвереньках, заливая блевотиной собственные руки.
Через несколько секунд меня кто-то с силой ударил в бок. Я перевернулся на спину, раскинув руки в стороны, однако на фоне творящейся со мной жести боли от пинка даже не почувствовал.
Кажется, мне что-то говорили, что-то спрашивали, я мог расслышать доносившиеся сквозь комариные писк голоса. Ещё пару раз пнули.
Затем я ощутил, как моё плечо что-то пронзило насквозь. Плавающее в океане агонии сознание с запоздание в несколько секунд додумалось до того, что это, должно быть, корень Лариата Ресфали. Потом ещё три корня пронзили второе плечо, а также бёдра. Я поднялся над землёй, подвешенный на корне, будто пришпиленная бабочка.
Бабочка в коллекции энтомолога.
Подобные фантазии являлись ко мне в ночных кошмарах. Меня действительно ловили и распинали на лабораторном столе. И не как Тириан, хоть и с определённой безуминкой, но хотевший помочь.
Без какой-либо жалости, с единственным желанием выпотрошить меня и превратить в чучело, органы извлечь и заспиртовать в банках, а череп вскрыть и копаться в моём мозгу до тех пор, пока я не превращусь в овощ.
И эта мысль о бабочке, напомнив мне обо всех этих являвшихся мне кошмарах, о том, почему я горел таким желанием уничтожить империю, несмотря на силу и возможности, что дала мне кровь поглотителей, подействовала как удар тока.
В голове родилось понимание. Сейчас, чтобы хоть что-то сделать, мне нужны были не сила и не скорость. Мне было нужно, чтобы отступила боль, сковавшая тело лучше любой смирительной рубашки.
И, как уже не раз было, критическая ситуация вкупе с предельным сосредоточением мыслей, позволила этому желанию превратиться в магический приказ. А когда я вложил в него ману, боль, копошившаяся в каждом уголке моего тела, вдруг будто сдуло порывом шквального ветра.
Осталась лишь какая-то опустошённость и отстранённость. Словно бы моё тело мне больше не принадлежало, будто бы я был лишь наблюдателем, просто смотревшим на мир белыми глазами слепца.
Впрочем, возможно, отчасти причиной был не приказ-обезболивающее, а то, насколько по-иному начал ощущаться окружающий мир. Теперь, когда боль отступила, я мог без отвлекающих факторов проследить за тем, как меняется под воздействием СИЛЫ и межмировой энергии моё тело и восприятие этим телом всего вокруг.
И неожиданно это не ощущалось странным или неправильным. Если раньше моё странное зрение было будто бы совершенно не к месту, то теперь я ощущал, что постепенно двигался к полной гармонии всех органов чувств.
Они уже не будут человеческими. Станут тоньше, острее, более отточенными и совершенными. Однако даже не в этом было самое большое изменение.
Как и мои глаза, остальные органы чувств начинали перестраиваться, чтобы идеально соответствовать главной задаче: поиску энергии. Теперь для меня энергия будет иметь не только алый цвет, но и особый звук, свой запах, специфичный вкус, будет по-иному ощущаться на коже.
Часть того, что было доступно моим органам чувств раньше наверняка исчезнет. Но меня, честно сказать, это не слишком пугало. Вместо одного я приобретал что-то другое и, если такова была плата за СИЛУ, за мощь, за власть, за возможность отомстить — так тому и быть.
Параллельно с моими органами чувств моё тело также перестраивалось. Не так кардинально, но вполне достаточно, чтобы окружившие меня и, кажется, внимательно разглядывающие меня люди что-то заподозрили.
— Мне кажется, или он становится… выше? — донёсся до меня искажённый моими новыми ушами голос Лариата.
Ему не казалось. Но изменения моего организма больше не ограничивались только ростом. И, если я собирался не только выжить, но и исполнить задуманное, мне стоило этими изменениями как можно быстрее воспользоваться.
А то стало бы слишком поздно.
Первым, что надо было сделать — соскочить с пробивших мне плечи и бёдра корней. К счастью, Лариат не стал загибать их концы, видимо тоже для того, чтобы потом можно было проще меня снять. Так что было вполне возможно разом сдёрнуть своё тело с этих четырёх “гвоздей”.
Вот только мои ноги висели над полом и никакой опоры, кроме самих корней, у меня не было.
А потому я сделал единственное, что пришло мне в голову, понадеявшись на то, что подобное станет неожиданностью для обступивших меня людей.
Вскинув руки, я схватился за концы корней, торчащие у меня из плеч, после чего резко выкинул вперёд ноги, будто качал пресс на тренажёре. А потом, вложив в приказ силы больше маны, чем в принципе было у среднестатистической четвёртой ступени, дёрнул себя ногами вперёд, как если бы выполнял длинный прыжок с турника.
Длинные и шершавые корни, выходя из ран, рвали окружающие ткани, превращали мышцы в кашу, скребли кости и перемалывали сосуды. Однако иных вариантов я просто не видел.
Были возможности соскочить с корней менее травматично. Но они также были и куда медленнее. А потому в геометрической прогрессии возрастал риск того, что Лариат успеет среагировать и вновь пришпилит меня как жучка.
Проблема была в том, что с настолько травмированными ногами я терял возможность достаточно быстро убегать от своих врагов. А повреждённые плечи не дали бы нанести достаточно мощные удары. Пока меня не подлатает приказ исцеления, либо же “сердце” очередного поглотителя, я стану лёгкой мишенью.
А значит мне нужно было не только избавиться от корней, но и не позволить Лариату атаковать меня снова.
Все оставшиеся в живых восемь одарённых собрались вокруг меня. Во-первых, они хотели понять, кто я и откуда. Я слышал их разговоры об этом. Моё лицо было очень мало кому знакомо вне кланов Тизен и Вирго, так что не удивительно, что люди из Экандуга и Ресфали меня не узнали.
Также они обсуждали
