того беднягу, я хорошо его припрятал — стащил к воде, и притопил с камнем, предварительно хорошенько выпотрошив, чтоб не всплыл. И если на суше здесь никаких падальщиков нет, то в воде их полно. Короче, сомневаюсь, чтоб это был мой.
— Кири спаслась? — спросил больше для Хеху.
— Не спрашивай про эту гадину. Не хочу о ней говорить, — насупилась сестра. Но потом буркнула, — что ей сделается? Прибежала, вся в слезах и соплях. Так её здесь Ситу встретил, о чем-то расспросил, а потом как даст ладонью по морде! Та опять рыдать, и домой! Так и сидит безвылазно. Поделом ей.
— Понятно, — я задумался, не заметив, как прикусил губу. Кири мне пока-что была нужно. Но раз так... Эх, умерла, так умерла. — Слушай, Хаэата, можешь мне помочь?
— Конечно, — она шмыгнула носом, утерла просыхающие слезы. — Конечно братик. Всё что нужно.
— Хорошо. Мне нужно, чтоб ты сходила в деревню. В один дом. К знакомой Кири, помнишь она хвасталась?
— Конечно. А что нужно?
— У этой женщины, она, кстати, не сильно старше тебя, есть брат, что плавает с торговцем. И скоро он должен приплыть к нам.
— Ты хочешь попросить этого брата, чтоб он вывез тебя с острова? — она покивала, закончила уже по-деловому, — Да, тебе надо бежать. Ситу и Ману похоже и не собираются останавливаться. Я схожу. Только... — в глазах мелькнуло сомнение, — ты же знаешь, Хеху, эти люди лагуны... Они же ничего за просто так не сделают.
— Понимаю, — кивнул я, — но кажется, у меня есть, что им предложить.
* * *
Договорились идти на следующий день. Хаэата под благовидным предлогом уйдет из дома, потом я провожу её до деревни, укажу нужный дом, а сам буду где-нибудь поблизости страховать. Решили, что лучшее время — когда рыбаки уйдут на утренний лов, деревня к этому моменту должна опустеть. На том и расстались.
Остаток дня посвятил обустройству. Соорудил, наконец-то, переносной навес. Проблема была не в том, чтоб его сделать, а в том, чтоб он был переносным — не хочу оставлять на берегу в свое отсутствие хоть какие-то следы пребывания человека. Пусть и дальше берег с воды видится необитаемым.
Потом отдал дань тренировкам. Бег, физуха, поработал с ножом и копьем, пытаясь вспомнить работу с посохом. Правда, сколько той работы? Так, однажды блажь нашла, полгодика потренил, ещё на службе и забросил. Зачем? Ни один посох против автомата не играет.
Потом полез пещеру обследовать.
Внутрь, конечно, не сунулся. Потыкал сначала прихваченным копьем. Потом сплавал за трехметровым бамбуковым шестом, и уже им, работая как щупом, постарался понять конфигурацию.
Судя по всему, там проход, и он под наклоном идёт куда-то вверх. Надо будет как-нибудь туда буй на веревке запустить, сам я соваться не собираюсь. И так вход на грани моей сегодняшней глубины, я буквально доныриваю, секунд двадцать ещё тыкаю шестом, и на воздух. А вдруг там тупик? Хотя скорее проход есть, но вдруг сужение? И вообще, как далеко он идёт затопленный?
Нафиг-нафиг мне такие приключения.
На утро мы с Хаэатой отправились в деревню. Время и в самом деле выбрали подходящее, деревня как вымерла. Сестра направилась к указанному дому, я сам затаился вне деревни, наблюдая за входом в нужную мне «конуру».
Девичья фигурка подошла, замерла возле. До слуха долетел голос сестрёнки, что громко звала хозяев. Эх! Говорил ей, надо сразу входить, а не жаться у порога с видом просителя...
В проходе показалась уже знакомая молодая женщина с наметившимся животом.
О чём разговаривали, с моего места было совершенно неслышно. Зато хорошо считывались жесты. Вот Хаэата робко протягивает руку к Анат, та стоит, высоко задрав подбородок. Затем резкий отрицательный мах рукой, пытается скрыться в доме. Всплеск рукой Хаэаты. Женщина в проходе хижины неторопливо оборачивается. Сестрёнка пытается жестикулировать, затем чуть ли не молитвенно складывает ладошки. Анат делает резкий жест от себя... Ну понятно, «убирайся».
Вот значит, как... Я скрипнул зубами и вогнал копье в куст, рядом с которым стоял, потом заберу. Ладно. Резким взмахом отсек широкий лист, завернул в него нож. Быстрым шагом пересёк границу джунглей и вошёл в деревню. Так значит? Ну-ну... На ходу я не забывал крутить головой во все стороны. Никого.
На встречу мне от домика Анат еле тащила ноги сестра. Мордочка расстроенная, на глазах слезы.
— Хеху! — увидела она меня.
Я прижал палец к губам. В лицо-то меня могут и не знать, но вот имя...
— Я пыталась... — глотая слезы проговорила Хаэата.
— Всё хорошо, — как можно нежнее я провёл ладонью ей по щеке. — Идём со мной, но в дом не заходи.
— Зачем? Эти гордецы даже до разговора не хотят снизойти.
— Снизойдут, поверь мне!
На звук шагов из проема хижины выглянула Анат, скривила лицо.
— Я же уже всё сказала! Нечего грязным земляным крысам делать у нас в деревне! Убирайся, пока я не позвала мужчин!
Я пропустил её слова мимо ушей, ещё разок бросил взгляд по сторонам — никого. Никаких зевак на завалинках, никаких скучающих домохозяек, даже мелюзги невидно. И грубым тычком в грудь втолкнул её внутрь.
— Жди снаружи, — кинул сестре, задергивая циновкой вход.
Миг на сканирование обстановки. В доме, состоящем из одной единственной комнаты кроме Анат никого.
— Да что ты себе... — попыталась излить на меня возмущение хозяйка дома.
Лист, в который был завернут нож, упал на пол. Левой рукой я продолжал толкать её перед собой, пока спина хозяйки не уперлась в жиденькую стенку дома.
— Заткнись, — кончик ножа коснулся её горла, голос я не повышал. — Тебя зовут Анат, твоего брата, что плавает матросом на пироге торговца, зовут Нут. Как меня зовут, ты наверняка знаешь, так что, считай, знакомство состоялось, — Анат превратилась в соляной столб, и кажется боялась вдохнуть. Лишь глазёнками моргала. — Теперь слушай. У тебя три варианта: Первый, ты прямо сейчас начинаешь вести себя неправильно. Например, кричать. Тогда я просто перережу тебе горло и уйду.
Обушком каменного клинка я провёл ей по шее. Женщина дёрнулась, попыталась вжаться в стенку ещё сильнее.
— Вариант два, — продолжал я, — ты после моего ухода бежишь к Ману или Ситу и рассказываешь, что я приходил. Они даже попытаются меня поймать, только... — я криво
